Это был его последний взгляд и последнее движение в жизни. Выбраться самому сил уже не было. Все дети остались живы, водолазы нашли тело отца в этот же день.

Дине в то время исполнилось 12 лет. Она понимала, что ее папа герой, что он отдал свою жизнь для того, чтобы не оборвались другие жизни, но горе прочно вселилось в ее сердце и не покидало его, то утихая, то вспыхивая с прежней силой.

Мама еще больше сблизилась с дочерью. Изо всех сил она старалась внутренне и внешне держаться с посылом «надо продолжать жить, растить дочь, ……….», но глаза ее потухли, сама она потускнела, и было видно, что ей тяжело.

Нужно было время. Время шло и через три года порог их квартиры переступил другой мужчина. Дина взрослела и понимала, что рано или поздно это могло произойти. Маму она ни в чем не винила, отнеслась с пониманием и приняла, что теперь придется жить вот так. Но внутреннюю неприязнь и холод к этому чужому человеку она подавить в себе не могла. К тому же Валерий, так его звали, оказался человеком хоть и не злобным, но не притягивающим к себе людей. Этакий закоренелый прагматик. Никогда он свои действия не украшал душевным декором. Казалось, что он улыбался или строил печальную мину не потому, что весело или грустно, а потому, что в этих обстоятельствах нужно улыбнуться или выразить печаль.

Между ним и Диной сложились, или скорее не сложились, никакие отношения. Они просто присутствовали в этом мире, не оказывая никакого влияния, друг на друга, имея лишь одно связующее звено – маму. По крайней мере, так считала Дина. Как считал Валерий, было известно только ему.

Экстрасенсы и любители всякого рода мистики привносят в наш мир может быть искренние, а может быть заведомо ложные убеждения в действенности всякого рода приворотов, порчи, проклятий и прочих мистических явлений, в которые охотно погружается часть населения. Как бы то ни было, они наверняка истолковали бы жизненные напасти на семью Дины как чье-то проклятие.

Спустя год после того, как в их семье появился Валерий, не стало мамы. Случайность, нелепость, проклятие – как угодно можно было назвать ее гибель. Она просто возвращалась домой с работы, когда на тротуар вылетел неуправляемый автомобиль. Смерть была мгновенной.

Очередное горе сдавило Дину в своих объятиях. Но теперь выкарабкиваться приходилось в одиночку. «За что?», «Почему?», «Как жить?» – эти вопросы непрестанно звучали в голове. Все больше в душу закрадывалось желание уйти вслед за родителями. Она собирала всю свою волю в кулак, чтобы оттолкнуть эти назойливые мысли. В противовес им она упорно твердила себе: «Надо жить, надо жить, надо жить».

Дома находиться было невыносимо – мрак, пустота, тоска. Почти все дневное время она проводила с друзьями, которые оказали ей неоценимую поддержку. Ходила в церковь – там тоже нашла частицу успокоения. И все же ей опять требовалось время.

В тот злополучный день, когда после похорон мамы прошел всего месяц, Дина как обычно пришла домой поздно, почти в одиннадцать вечера. Открыв дверь и пройдя в прихожую, она просто окаменела. На кухне за столом сидел Валерий, а рядом с ним незнакомая женщина. Рыжеволосая, с неправильной фигурой – большая выдающаяся вперед грудь сужала ее плечи до почти невидимого размера, а небольшой рост подчеркивал шарообразность всего тела. Она сначала вытаращила на Дину такие же круглые испуганные глаза, но тут же покорно опустила их вниз, ожидая дальнейших событий безучастно.

Казалось, что каждая клеточка Дины наполнилась ненавистью.

В том мире, состоявшем из радости и счастья, когда они жили с мамой и папой вдруг появились какие-то потусторонние, что-то пьющие, что-то едящие и что-то говорящие люди. Они пришли как разрушители. Ничего не делая, навалились своей черной жирной тенью на светлое и безжалостно подминали его под себя. Дине захотелось кричать, броситься на них, ударить…., но ей вдруг стало противно смешиваться с этой грязью. Она молча прошла в свою комнату и едва сдерживая рыдания плюхнулась на кровать, оставшись наедине со своими мыслями.

Минут пятнадцать на кухне было тихо. Дина переоделась в ночную пижаму и забралась под одеяло. Потом кухонные голоса стали слышнее. Она нервно накрылась одеялом с головой, но уснуть никак не могла. А когда доносившиеся звуки перешли в ржание, Дина не выдержала и как разъяренный зверь бросилась на кухню.

Конец дежурства

Опер вернулся в свой кабинет, когда стрелки на часах показывали семь часов. Рапортовать начальству в девять. Два часа в запасе.

От усталости он минут десять неподвижно сидел на диване. Потом выпил горячий кофе и жадно закурил. Можно было пару часов вздремнуть, но сон его не брал. Он просто прилег и погрузился в раздумья.

Под утро ему удалось разговорить соседку Дины от которой он в подробностях узнал обстоятельства гибели ее родителей. Мысли о трагической судьбе этой семьи не покидали его.

Из опроса Валерия он узнал, что Дина ему не родная, хотя поначалу он все время говорил «дочь». Зачем? Сыграть любящего отца у него явно не получилось. Он абсолютно ничего не мог рассказать о ее жизни. Упомянул коротко о гибели ее родителей и сказал, что у нее кажется есть парень, которого даже имени не знал. Надо обязательно от третьих лиц узнать называл ли он Дину дочерью при жизни. В его поведении не чувствовалось горя, но присутствовал страх. Не родная – чего убиваться? Тогда зачем этот показной артистизм? Страх – потому что стрессовая ситуация? «Может быть», – опер задумался, «а может быть и нет?». Валя, так звали рыжеволосую, на вопрос: «не выходила ли она в этот вечер на балкон?», мгновенно выпалила, что выходила и там очевидно выпала шпилька из ее волос. Но про шпильку он ее и не спрашивал. Зачем же она так поспешно и рьяно акцентировала на этом внимание?

Странно, все очень странно.

И все же больше его волновало другое. Девочка пережила потерю отца, со дня похорон мамы не прошло и сорока дней, а этот здоровый мужик ведет в их квартиру какую-то женщину, где они устраивают застолье…. Он почувствовал, как наполняется ненавистью к этому человеку.

На утренней планерке дежурный Васильев доложил руководству обо всех происшествиях за сутки. А это: квартирная кража, которая осталась не раскрытой по горячим следам, задержание подозреваемого за ранее совершенный грабеж и еще парочка семейных скандалов. Про происшествие с Диной было сухо доложено: «Несовершеннолетняя покончила жизнь самоубийством, выбросившись с балкона 8-го этажа».

– Причина установлена? -спросил начальник.

–Да. У нее недавно умерла мать, и она, очевидно, не перенесла этого удара.

Поскольку уголовное дело не было возбуждено, начальник поручил дальнейшую проверку по материалу проводить сотрудникам инспекции по делам несовершеннолетних и оперуполномоченному ответственному за эту линию работы. В десятидневный срок предстояло выяснить не было ли здесь факта доведения до самоубийства. Также необходимо было дождаться результатов вскрытия трупа для установления причины смерти.

Спустя установленный законом срок, набив материал всевозможными справками и опросами, было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления.

Факты, указывающие на доведение до самоубийства установлены не были. Согласно акту вскрытия трупа, причиной смерти является черепно-мозговая травма, которая могла образоваться при ударе о тупой твердый предмет в результате падения с высоты. О возможности совершенного убийства никто и не думал, – все выглядело достаточно очевидным. Прокуратура постановление утвердила, вынеся предписание руководству школы, где училась Дина, и инспекции по делам несовершеннолетних за ненадлежащий контроль за несовершеннолетним, оставшимся без родителей.

В итоге все события того злополучного вечера остались лежать на архивных полках.

Сомнения

Опер все эти дни много думал и поделился своими мыслями с коллегами отдела по раскрытию тяжких видов преступлений. Но те не хотели воспринимать всерьез его домыслы.