Правда, время от времени посильную помощь оказывали соседи – в городе Арсеньев типография была гораздо мощнее, и в особенно критические моменты к нам они присылали на день-два своих линотипистов. Но так всё это продолжаться не могло, потому что и у соседей немало было и своих проблем.

Разумеется, и я не сидел, сложа руки, а с самого начала стал барабанить в краевое управление по печати с просьбой найти линотиписта. Однако эта профессия в крае оказалась очень дефицитной, и каждый директор районной типографии как сказочный царь Кащей над златом чахнет над своим более или менее толковым линотипистом. Собственно, я и сам об этом хорошо знал ещё по опыту работы в Лесозаводске, и особенно – в Ольге. Поэтому и долбил каждый день своё в уши начальника и главного инженера управления по печати. И добился в конце концов: однажды мне всё-таки из Владивостока позвонил сам начальник управления Иван Ильич Козодуб и очень уж так осторожненько сказал, что такой кадр нашёлся, но… Это одинокая женщина средних лет с ребёнком школьных лет, и ей сразу нужна квартиру. Конечно же, радости моей предела не было, и тут же заверил Ивана Ильича, что квартира есть. А сам подумал, что, если власти района не найдут квартиру для линотиписта, то я свою ей отдам, тем более, что сам ещё не прописался в ней, да к тому же и семью в неё, к счастью, не перевёз.

Собственно, так и получилось: ещё одной свободной квартиры у районных властей, как я и предполагал, не нашлось. Поэтому, как только эта женщина с девочкой-школьницей приехала сразу же на следующий день после этого памятного мне разговора с Козодубом, я тут же вручил ей ключи от выделенной мне квартиры, а сам с немногими ещё своими вещами снова перебрался в гостиницу. Кстати, как и первый секретарь райкома партии Горовой, так и председатель райисполкома Томиленко только руками развели укоризненно, попеняв меня немного за этакий мой неординарный, по их мнению, поступок. Но дело было сделано, и я нисколько не пожалел об этом, хотя мне и пришлось чуть ли не до самой глубокой осени кантоваться снова всё в той же самой сельской гостинице. Анна Ивановна Плотникова оказалась очень хорошим линотипистом, и у нас сразу закрылись все проблемы с выпуском газеты в нормативные сроки, причём без какого-либо напряга, ещё накануне бывшего просто хроническим.

Забегая вперёд, скажу, что когда меня перевели в районную газету в Славянке (административный центр Хасанского района), то и она вскорости тоже переехала туда после моего приглашения: как раз освободилась квартира местного линотиписта, уехавшего на работу во Владивосток в краевой полиграфкомбинат. И там она оказалась на месте и в нужное время, хотя это уже была не моя непосредственная забота, потому что там у типографии был уже свой директор.

Ну а мне в Яковлевке всё-таки пришлось даже поскандалить немного из-за квартиры для меня. Дело дошло до того, что я прямо заявил первому секретарю, что не собираюсь зимовать в гостинице и что уже лопнуло у меня терпение в беспросветных ожиданиях. А потом просто и спокойно сказал: «Всё, ребята, я уезжаю от вас к семье в Лесозаводск». И буквально на следующий сразу день мне выдали ключи. Квартира оказалась в типовом двухквартирном домике из бруса – с палисадником, с двумя приличными огородными грядками, небольшим сарайчиком для домашней живности. Как нам и мечталось с Иринкой. Квартира оказалась просторной, из трёх комнат и с двумя печами: с плитой на кухне и с голландкой – в комнатах. На кухне даже подпол был для хранения овощей в зиму. Одним словом, жизнь налаживалась. И совсем скоро мы снова были все вместе: Алёнке нашлось место в детском садике, Андрюшка пошёл в школу во второй класс, а нашей дорогой маме Ирине Васильевне предложили работу в секторе партийного учёта в райкоме партии – к тому времени она уже и сама была членом КПСС. И никаких явных обид со стороны властей за мою настырность.

Кстати, ещё об этой нашей квартире. Она располагалась в доме на тихой улочке, которой, как оказалось, жили в основном работники райкома партии и райисполкома. За стенкой нашей квартиры, например, жил председатель районного комитета народного контроля с женой, на другой стороне улочки – инструктор райкома партии, до нас в этой квартире жил заведующий орготделом райкома партии Химичем, которого буквально накануне перед самым нашим вселением перевели, помнится, замполитом в горотдел милиции в Лесозаводске – он, собственно, перед самым отъездом и вручил мне ключи как своеобразную эстафету времён периодического переселения руководящих кадров на новые места, чтоб они подолгу не засиживались на одном месте – да, была такая практика в былые советские годы. А напротив через забор была раньше квартира бывшего редактора Мелякова, ну а теперь там проживала семья начальника местного стройуправления. Ни дать ни взять, а самая настоящая элитная улица райцентра, застроенная новенькими типовыми двухквартирными домами из пилёного бруса, с хорошими приусадебными участками. М-да…

Собственно, за все три с небольшим года пребывания в этом районе у меня, да и, пожалуй, у всех членов моей семьи, остались в основном хорошие впечатления. Прежде всего – чистая экология: «кругом тайга, опять тайга, и мы посередине», как пелось в то время в одной популярной песне о геологах той далёкой уже эпохи, канувшей, к сожалению, безвозвратно в Лету. И мир неприхотливого сельского быта среди на редкость доброжелательных людей. Наша маленькая Алёнка с удовольствием ходила здесь в детский садик, и в этом уютном детском заведении совершила первый, наверное, в своей жизни настоящий подвиг, после чего её зауважали не только все сверстники, но и воспитатели. Дело в том, что в её группе объявился хулиганистый парнишка, который постоянно приставал к девочкам, доводя их до слёз: то толкнёт, да так, что не ждавшая такого «знака внимания» какая-нибудь девчушка упадёт и больно ударится при этом, то за косичку больно дёрнет или бантик на голове дерзко развяжет и хохочет злорадно, а то и укусит неожиданно за руку. Вот так он развлекался, стоило лишь воспитателям отвернуться. Доставалось от него и Алёнке. Но она не плакала и никому не жаловалась, даже нам с мамой. А потом нам на неё пожаловалась одна из воспитателей: мол, ваша Лена-тихоня одного мальчишку в группе так сильно ударила, что он долго отдышаться не мог, – видимо, в под дых угодила кулачком, или в какое другое болезненное место. И при этом почему-то улыбнулась загадочно рассказчица. А потом, выдержав небольшую паузу, пояснила:

– Уж такой он у нас приставуха надоедный: к мальчишкам не лезет – те сдачи могут дать. А теперь и к Лене близко не подходит. А стоит ему других девчонок донимать, как прежде, так они сразу в крик: «Лена-а!» И он тут же ретируется на всякий случай…

Вот так-то. Оказывается, это её братишка Андрюшка, который старше на целых семь лет, научил однажды сестрёнку, как надо с обидчиками поступать.

У Андрюшки же свои приключения были, чисто ребячьи, а для этого в таёжном селе, да ещё если речка недалече, возможностей просто и не перечесть. Летом в погожие воскресные дни мы все вчетвером ходили на речку Даубихе, которую с 1972 года уже стали называть Арсеньевкой. Там, на маленьком пляжике с горячим песком на берегу этого притока Уссури, мы грелись на солнышке, пытались ловить на удочку рыбёшек и именно в те блаженные дни придумали наше «Тайное общество любителей костра, солнца и хорошо поесть», которое в нашей семье живёт и до сих пор. К нашим дням рождения именно там мы начали выпускать рисованую стенгазету под этим занимательным девизом. А первый выпуск такой «газеты» представлял собой большой парусник, нарисованный на плотной бумаге формата А2, с фотографиями всех членов «команды» из четырёх человек, где были Командор Витус, но не Беринг, штурман Дэй, корабельный доктор Элен и тоже корабельный повар-кок Ирэн. Догадайтесь с трёх раз, кто из них есть кто. Последний пока выпуск нашей семейной газеты состоялся 1 июля 2016 года и посвящён он был 55-летию рождения нашей семьи. И, смею надеяться, что он не станет именно последним.