– Постарайся не то, что запомнить, а прописать себе на подкорку основной список из моих неоспоримых здесь правил! Я не повторяю своих приказов дважды! Я не прошу! Я не делаю одолжений и не принимаю протестов ни в каких известных тебе формах! Ты слушаешь и делаешь! МОЛЧА! Если я захочу, чтобы ты подала голос, ты его подашь только – С МОЕГО РАЗРЕШЕНИЯ! Иначе… если я услышу сейчас от тебя хоть ещё один звук, ближайшие несколько часов ты проведешь в этом месте с кляпом во рту и со связанными за спиной руками. Решай, Сэрче. Либо так, либо по очень плохому!

Он точно сошёл с ума, поскольку ни один человек в здравом уме никогда бы такого всерьёз не сказал и… не держал наготове ошейник с неподъёмной цепью!

Неужели это правда? Неужели Щербакова не шутила про зверя и… подвал?

Господи, Юлька! Ты уже под землёй – под первым этажом его дома в пыточной камере! Какие тебе ещё нужны доказательства?!

Я не знаю! Господи! Честно! Я НЕ ЗНАЮ!

Потому что не хочу верить. До последнего. До шокирующего “ожога” от соприкосновения холодной стали к моей шее… от металлического лязга и скрежета по нервам, слуху и парализованному рассудку при закрытии ошейника на замок… И от глубокого, сухого дыхания Зверя над моим затылком…

Какое счастье, что в эти минуты он стоял за моей спиной, и я больше не видела его лица и глаз.

– Не теряй зря времени и постарайся провести этот час с максимальной для себя пользой. Можешь даже попытаться поспать, если, конечно, получится. Только, прошу. Не делай глупостей и не пытайся привлечь моё внимание какими-нибудь идиотскими выходками. Ты же не хочешь узнать, как я наказываю своих самых буйных саб?

Он определённо сумасшедший и, скорей всего, спятил уже очень давно. А теперь, наверное, хочет свести с ума и меня.

Только я никак не могу это принять и до конца поверить в происходящее с нами. В то, что это действительно Арслан. В то, что он посадил меня только что на цепь в одной из жутких комнат своего подвала и… оставил совершенно одну! ОДНУ! Так и не дав мне не сказать ни слова. Как будто знал, что я буду говорить. Или даже знал, что…

Нет! Это бред! Он просто поверил в те чудовищные фейки от Щербаковой и Увалова, как я когда-то поверила в другую видеозапись с ним и с этой грёбаной сучкой… И что бы я сейчас не пыталась сказать, всё бесполезно.

Боже правый… как же мне плохо и страшно… и больно… До ужаса больно…

________________________________

[1] Kapa çeneni! [капа ченени!] – турец. Заткнись! Замолчи! Закрой рот!

Я так и не узнаю, почему он уходил и зачем оставлял меня одну. Да и вообще… Не хотела я ни о чём думать. Не в таком состоянии и ни в этом месте, где, возможно, до меня успело перебывать, страшно подумать, сколько подобных мне дурочек. Я просто сплю под очень убойным снотворным с очень сильным побочным галлюциногенным эффектом. Скоро проснусь и окажусь…

Где? В какой постели? В какой комнате? В чьём доме?

Но чем дальше тянулось время, а окружающее с произошедшим так и не собирались видоизменятся, тем явственней и осознанней они начинали мною восприниматься. Видимо, виной всему оказались те седативные препараты, которыми меня пичкали неизвестно сколько дней в доме у Увалова. Как только я окончательно “проснулась” и протрезвела, всё сразу же встало на свои законные места.

Голова хоть и кружилась, но уже, скорее, от переизбытка обострившихся эмоций и чувств. А может и от прыгающего давления. Меня же явно в последнее время ничем не кормили и не поили. От обезвоживания куда быстрее станет плохо, чем от голодания. К тому же, из-за сильного стресса я до сих пор не чувствовала, что хочу есть, и что не ела с того самого дня, как решилась на побег из имения Камевых. А вот пить и в туалет (а лучше сразу в ванную) – хотелось ещё и как!

Надеюсь, к тому часу, как Арслан сюда вернётся, я успею сдохнуть. Перспектива уписаться за это время меня не особо вдохновляла. Хотя, какое мне уже будет до этого дело, если я всё-таки помру? Жаль только, не увижу, какой будет реакция этого бездушного чудовища! Что тоже ещё не факт. Я же и до сего дня была для него никем. Новой игрушкой, так похожей внешне на сучку Щербакову, которую он поначалу извращённо трахал, а теперь будет…

Чёрт… Очередной спазм панического удушья сдавил трахею и сердце подкатившим к горлу рыданием. И сидеть с такой тяжестью на шее, не говоря про цепь, толщиной с моё запястье, было просто нереально. Я улеглась на пол почти сразу же, как только двери за Арсланом красочно закрылись. Правда, какое-то время даже ждала, что он вот-вот вернётся и наконец-то скажет, что был не прав, что повёлся на те лживые видеозаписи от Вероники. Что не верил в них с самого начала, просто… просто… ПРОСТО ЧТО?!

Я опять не заметила, как взвыла, громко, с надрывом всхлипнув и еле-еле удержавшись, чтобы не закричать.

Ведь это всё не взаправду. Это не может быть правдой. Не со мной… не с нами… С кем угодно, только не с нами…

Господи, ну почему же так больно?..

Он же не собирается меня здесь расчленять или пытать на дыбе? Скорей всего решил запугать и в этот раз куда эффектней, чем в первый… А то я в последнее время так расслабилась, что стала слишком многое себе позволять. Что-то от него требовать, ждать каких-то широких жестов на свой счёт… Да, от того, кто меня когда-то изнасиловал и которого уже тошнило от ванильного со мной секса.

Кажется, я всё-таки уже схожу с ума. Потому что никак не могу его понять. Не понимала ни раньше, ни уж тем более теперь. И на вряд ли когда-нибудь пойму вообще. В таких местах запирают не для того, чтобы потом отпустить, ведь так? Хотя не представляю, что может быть хуже – быть преданной дважды когда-то любимым парнем или оказаться вскоре замученной в подвале человеком, к которому я не должна испытывать то, что начала испытывать в последние дни. Я не могла в него влюбиться! Только не в него! Иначе… я ещё более сумасшедшая, чем он! Уж лучше действительно сдохнуть, чем бесконечно агонизировать на этом треклятом полу под убийственным прессингом всех этих дичайших мыслей и не менее беспощадных чувств.

Мне просто сейчас мучительно плохо по вполне объяснимым причинам. Я боюсь. Боюсь, что со мной будут делать. Боюсь того, кто это будет со мной делать, хотя подсознательно и надеюсь, что это не так. Что он просто решил меня запугать после всего, что увидел. Сама не представляю, что бы сделала, увидь я его с другой женщиной. Хотя, почему не представляю. Я же помню, что со мной случилось, когда Щербакова подсунула мне то видео. Помню, как чуть тогда не свихнулась и не сдохла, а потом медленно сдыхала все последующие дни. Я даже сейчас не знаю, настоящее ли оно было или очередной фейк от сучки Ники… А если настоящее?..

Нет! Я не должна об этом думать. Не могу! Нету сил!

Но и валяться варёным овощем, ничего не предпринимая – тоже не выход. Нужно что-то сделать. Как-то достучаться до Арслана. Заставить его выслушать меня. Он же далеко не идиот! Знает Щербакову, как облупленную. И разве он не устанавливал за ней слежку? Как он мог такое выпустить из виду?

Блядь! Не могу больше! НЕ МОГУ!

И отключиться уже не получается, пусть и хреново так, что хоть волком вой. Без нужных препаратов, наверное, даже заснуть не выйдет. Да и как тут заснёшь? В месте, нашпигованном жуткими “игрушками” какого-нибудь больного секс-маньяка, а не нормального человека. И когда это Арслан Камаев вообще был нормальным?

Только в этом и вся загвоздка. Это его дом. Это его подвал. И он рано или поздно сюда вернётся. И будет что-то со мной делать. То, что едва ли мне должно понравиться. И… кажется я уже слышу, как он сюда идёт. Даже несмотря на стены с высокой звукоизоляцией. Потому что мне теперь не нужен слух, чтобы почувствовать его приближение, его беззвучную поступь и даже спокойное, размеренное дыхание. Это уже какой-то иной уровень восприятия, на грани сверхобострённых эмоций и чувств. Когда соприкасаешься с другим человеком совсем не физически и ничего при этом не можешь сделать. Ни остановить его, ни докричаться до его сознания…