…На обратном пути, заскочили на минутку к оружейнику, где Михаил Алексеевич сразу вручил два дублона, чтобы подкрепить свой имидж. Деньги, конечно, невеликие, всего-то эквиваленту на 24 ефимка, но золото всех впечатляет.

— Держи Андрей Лукич, иноземцы задаток за мыло дали, решил с тобой поделиться немного. За остальное не обессудь, на другие потраты оставил.

— Так я же понимаю, княжич, ты своё дело делай, а я потерплю.

Упоминание о "купцах" во множественном роде, сразу показало превеликие торговые возможности Михайлы, а блеск золотых снял последние сомнения. Количество лояльных специалистов мгновенно удвоилось! Сила самопиара в том, что продавать следует легенды о возможностях, тогда сам товар воспримут в любой ипостаси, даже жёлтой сборки.

Вернувшись в усадьбу, Мишка решил зайти к князю. Приближался День Отрезания и следовало согласовать действия.

— Ну как нагулялся? Небось всё серебро, что я дал, пропили да на гостинцы потратили? — докопался старый пень, — Ещё просить будешь?

— Не буду просить до отъезда, пока не нужно, — улыбнулся внук, — Лучше тебя изумлю, глянь во что твоё серебро превратилось.

Мишка достал мешочек и показал пару дублонов. Пётр Семёнович особого виду не подал, хотя крякнул, взял один кругляш, рассмотрел, погрыз, как положено… И удивлённо уставился на юного сродственника.

— Не думаю, что ограбил кого, но понять затрудняюсь. Откуда золото, не на улице ж нашёл?

— Расслабься дед, заработал я его, по-честному. Хорошего мыла наварили и португальскому купцу втюхали. Ему понравилось, да и я доволен.

Отрок не хотел, чтобы слухи пришли со стороны, поэтому решил сам выбить все возможные табуретки из под ног. Ему совсем не улыбалось снабжать всю свору Вяземских моющими средствами за просто так.

— Оно мне дорого встало, да я ещё больше с купца взял. Жаль, что из-за некоторых добавок не получится много варить. Добавки те редкие очень. Тебе я конечно буду в дар присылать, но в меру, не обессудь. И для себя надо, и для купца и в Кремль может придётся подношение сделать.

— Я тебя понимаю, Михайла, твоё мыло — вот и поступай, как знаешь. Только с Кремлём осторожней, чтобы порчи не было какой, — по-хорошему предупредил дед.

— Ну так я сам туда идти не хочу, но коли молва дойдёт, придётся отдариваться. Быстрей бы уж съехать в деревню, что ли — подальше от начальства, поближе к кухне.

Князь ухмыльнулся, всё-таки бродяжьи слова и присказки потешали своей простяковой мудростью…

…Ещё через три дня, Михайлу к себе пригласил испанский посол. Он, сломавши на днях ногу, самолично не смог прибыть, поэтому умолял его навестить "по важному делу". Мишка опять снарядил свой эскорт и уважил иноземца, благо в его возрасте это было не зазорно. Причина для встречи оказалась простой, посол умолял начать поставки жидкого мыла ко двору короля Карлоса Второго. Он обещал всё, что угодно, лишь бы прогнуться перед короной. Пришлось успокоить ретивого испанца и поставить на место через переводчика:

— Мой "шампу" очень дорог, но если королевскому двору это по карману, то поставки будут производиться через португальского купца душ Сантуша, моего представителя в Европе. Отправить первую партию я смогу лишь зимой, доставка и охрана товара за ваш счёт.

Посла такие условия устроили, хотя бы потому что были обычными в Испании. Тем более, что княжич сам пообещал отметить усилия полпреда в письме-инструкции португальцу. Взамен он попросил лишь одно — ознакомиться с личной библиотекой посла. Михайле очень нужна была книга о плаваниях в Вест-Индию и обязательно с картинками. Таковых оказалось целых три и все красивые и дорогие. Одна, где было больше всего нарисовано цветных картинок, да ещё на разнообразные темы, так приглянулась парню, что он сразу развязал заветный мешочек с дублонами. Посол, приняв его жест за чистую монету, помахал отрицательно головой. После чего распорядился красиво упаковать книгу и просто подарил княжичу.

Все мы готовы к широким жестам (а книга стоила столько же, что и хороший дом в Севилье), когда появляется возможность сделать доброе дело. Пусть даже ради собственной карьеры или положения в свете.

Кривоватый четырнадцатилетний юбилей особо не праздновали, чай не тезоименитство. Вяземские посидели, вкусно покушали, вин испили, да разошлись. Другое дело — со своими челядинами в своём тереме. Для крепостных был накрыт стол, доставлено пиво от герра Вайзера, приглашены скоморохи. Здравицы и похвалы чередовались, а рабочий класс старался соответствовать манерам благородных или, по крайней мере, легендам о них. Дружеская пирушка, не особо обременённая спиртным, оказалась добродушной и простой. Небольшая община настолько сблизилась вокруг своего княжича, что выглядела эдаким многочисленным семейством. Глашка сияла, глядя на довольного раскрепощённого Михайлу, а Кузьма вдруг почувствовал себя "дядькой" всей челяди.

Лукерья тоже отдыхала всеми фибрами. Всю предыдущую неделю она моталась по Москве, да не пёхом, а в специально нанятой пролётке. Ей были приданы два телохранителя и Пахом (в качестве возницы и помощника в одном лице). Удалось найти двух травниц, знающих секрет отвара из веток ивняка. Одна из них, согласилась поработать на Мишку три года, так как была вольной и могла собой распоряжаться. Обещанное жалованье её устроило, ибо позволяло, по истечении договора, наладить своё дело, купив хорошую избу с хорошим подворьем и огородом. Секрет её знаний заключался в том, что она происходила из рода, где когда-то затесался грек-травник. В принципе, всегда и везде можно найти людей, обладающих особенными родовыми знаниями, но не придающих им особого значения. Что-то вроде использования Большой Королевской Печати для раскалывания орехов.

Для оформления документов о выделении из семьи выехали двумя группами для большей помпезности. Всё-таки следовало напомнить в Кремле о древности рода, хотя бы внешним видом. Оружные княжича, благодаря постоянным тренировкам и единой форме, выглядели более сплочённо и импозантнее. Зато эскорт князя был побольше и лошади получше. Позади потихоньку ехала крытая повозка, исполнявшая роль Мишкиной барсетки. К избе Поместного приказа пришлось идти пешком, так как на вьезде в Кремль весь поезд тормознули местные стрельцы.

— Гаишники, мать их, — не удержавшись прокомментировал Михайла.

— Воистину хыщники, — солидарно поддержал Пётр Семёнович.

Афанасий уже топтался на месте с кипой бумаг и сразу повёл Вяземских к дьяку, ответственному по наследственным делам. Особых проблем не возникло, так как вся предварительная работа уже была проведена в предыдущие дни. Так что, подписав документы, каждый Вяземский получил свою стопку копий и был свободен. Но, как оказалось, не совсем.

Москва, хоть и большая деревня, но слухи мотаются от жителя к жителю очень быстро. И прилюдное мытьё головы озадачило не только посла. Пётр Семёнович, отлучившись "на минутку" и наказав ждать его возле палисадника, на лавочке, вернулся через полчаса.

— Назавтра приедешь сюда с утра к Борису Голицыну и через него мыло в дар передашь царской семье. Смотри не осрамись!…

…Борис Васильевич, князь Голицын обстоятельно побеседовал с Михаилом. Всё-таки товар, за который иноземцы готовы были платить золотом, представлял интерес для казны. Пусть даже в виде налогов и пошлин, которые будут выплачиваться производителем и посредниками.

— Какие у тебя виды на будущее, княже? Будешь ли на Москве мыло варить, много ли. Может помощь какая нужна?

— Спасибо за предложение, Борис Васильевич, но не могу им воспользоваться. Варить мыло буду у себя в деревеньке, там мне удобнее, оттуда и торговать буду. И жить там хочу, суетно мне в Москве, хочется размеренной жизни и самостоятельности. А вот помощь маленькая мне нужна. Хочу в дар царевичу Иоанну книгу поднести, о землях заморских. Там картинки красивые, а ежели он захочет, то и объяснить многое из неё могу.