Хорошо, что шведский король к концу года предложил продлить договор об аренде корпуса. Его можно понять, так как солдат толком не обкатали, да и воевать с кем бы то ни было он не собирался – мирная сытая жизнь развратила подъёмом экономики. А вот Вильгельм Оранский вернул «руси зольдатен» и даже прислал переговорщика, чтобы обсудить кое‑какие планы на будущее. Странно, но его интересовала возможность нейтралитета Маальца в назревающих разборках Англии и Голландии с Францией. В принципе, он даже готов уступить Мехелен и выровнять границу с герцогством в пользу Вяземского. Ну и закрыть глаза на потенциальный захват московитами северной Вестфалии, если мюнстерцы обратятся к нему за помощью. На то, что русские станут воевать с французами, мудрый штатгальтер даже не рассчитывал, понимая сложившиеся условия.
Людовик Четырнадцатый планировал войны на три фронта и тоже рассчитывал на нейтралитет зубастого союзника. По отношению к себе, ясное дело. Разногласия по поводу поддержки экс‑короля Якова ничуть не изменили планы переделить Европу. Просто, хорошо, если семидесятитысячная армия займётся подбрюшьем Фризии и отвлечёт на себя часть германского внимания. Баварцы сами виноваты, что запустили свои шупальца везде, где только смогли. Вот и пусть отдуваются повсюду: от Турции до севера Центральной Европы. Впрочем, в этот исторический период, войны велись покусочно, хоть и годами, состояли из отдельных сражений и небольшими армиями. Сцепились где‑нибудь, настучали друг другу по тыквам, разошлись… Потом ещё в какой‑нибудь дыре через месяц‑другой, другими составами. Люди, проживающие там, где театры военных действий имелись, терпели эти битвы. А куда деться от толп вооружённых личностей, которым абсолютно пофигу их чаяния. Тем более, что подготовки к сражениям, как и последствия, обходились местным гораздо дороже. Поля вытаптывались, скот съедался (часто за бесплатно), жители оставались без ценностей и имущества.
Не удивительно, что потихоньку распространялись легенды о «добром русском царе», который приносит мир и благоденствие. Чего уж говорить о простяках с правобережья Рейна (северной части), которые зачастили в тот же Кёльн, а то и в Льеж. Мол, приди и завоюй нас, милсдарь, вечно будем на тебя богу молиться и всем скопом свечек по всем церквушкам понаставим. Только освободи от епископско‑курфюрстских засилий и излишних налогов. Как будто вяземцам больше делать нечего, как войны воевать за немцев! Увы и ах, но правители герцогства, ставшего всерьёз Великим, имели свои предпочтения. Если бы мюнстерский курфюрст знал, что в русских головах творится, он бы перекрестился по‑ихнему, схизматически, вздохнул облегчённо и прекратил армию собирать и козни строить. Но надежды не только юношей питают. Уж очень хотелось отвоевать свою долю обратно и не хотелось верить в силу московских солдат, практически неизвестных в Европе. Ну и расчёт, что родня пришлёт военную помощь из Баварии, да свои ветераны покажут мюллерову мать этим чужакам. И сами левобережные немцы поддержат возвращение бывшего фюрера соответственно традициям и послушанию.
Со странной проблемой столкнулись поляки, завоевав Буджак. Татары не собирались сдаваться и признавать поражение. А деньги почему‑то таяли в кармане короля Яна Третьего. И поражение османов от австрийцев ничего не изменило в раскладе. То есть, самим австриякам очень даже хорошо, а вот их польским союзникам чуток погрустнело от обилия захваченных земель. Одна надежда на то, что вот‑вот начнётся финансовая отдача от Подолии и Буджака, да и армия русской царицы вскоре подойдёт. И ведь не выплюнешь лишний кусок обратно: во‑первых, выход к Чёрному морю, во‑вторых, внутренняя жаба не позволяет. Впрочем, есть ещё карманы царя Яна Пятого и его друга Вяземского, пусть поделятся ради общеславянской борьбы с угнетателями. Гей, славяне, ау!
Только не все славяне стремились в будущие геи. А уж тем более русские, которые вообще отдельная раса, отличающаяся от прочего человечества. Вместо того, чтобы уподобиться немцам всяким, начали создавать эдакую европейскую Русь, даже не задумываясь о последствиях. Непорядок, однако. Собственным мнением обзавелись, культурой начали делиться, вместо того, чтобы насаждать её, как принято у схизматиков. На границах не только форпосты строили, но и торговые «вики». А ну как враг придёт и всё отменит? Не дело это – всё‑таки с волками жить нужно по‑волчьи, а не как Пончики с Незнайками, беззлобно и дружелюбно. Вот и бурлила повсюду, даже в преддверии Рождества, русско‑нерусская речь. Мешанина какая‑то, да ещё и кельтско‑славянская. И труданина совместная, и обмен мнениями по поводу того, кто как работает. В самых изысканных (неизвестно в каких помойках найденных) выражениях. Когда московиты применяли новоприобретённые «шайзе» и «мерде», а фламандцы с немцами обзывались «жопой с ручкой», вошедшей в народный маальцский язык с подачи заглавного властелина. Вавилонское столпотворение по ним по всем плачет, точнее его последствия!
Новый, 1688 год, стучался‑стучался в двери и достучался наконец‑то. Наступил, невзирая ни на что. Вся мирная простодырная Европа притихла, попрятавшись за крепкими дверями и стенами, и ждала марта, когда возобновятся военные действия. Неизбежность вызывает здоровый фатализм и смирение. Лишь воинствующие лидеры потирали руки и корчили друг другу рожи через послов. Порой думается, что может лучше было бы, если б в каменном веке победили более миролюбивые неандертальцы, а не кровожадные кроманьонцы? Глядишь и мир по‑другому выглядел бы…
Где‑то далеко португальцы начали вторжение в регион Ла‑Платы и закончили комплектование экспедиционного корпуса для завоевания Кубы. Татарский хан замысливал подляны супротив наглых поляков, османы готовились к обороне Белграда и лишь вяземцы догуливали праздники, припахав жителей Дуйсбурга на строительстве дополнительных укреплений. Тем более, что пришла секретная инфа о том, что ариепископ Максимиллиан, будучи болезным, нагнал в свою армию аж пятьдесят тысяч бесправных крестьян и горожан. Враки, конечно, всё‑таки тысяч пятнадцать из них были ветеранами получения жалованья и высококлассно гнобили когда‑то жителей Кёльна и его окрестностей. Всё должно было решиться в марте‑апреле единым сражением с ненавистными захватчиками под Дуйсбургом. Ну, а разгромив московитов, можно и остальное возвернуть законным владельцам. Вон, даже из Саксонии и Баварии обещано прислать добровольцев, готовых за будущие наделы и богатые трофеи рискнуть своими жизнями.
И лишь наши недотёпы занимались обыденными делами, невзирая на угрозы здоровью и жизни. В марте пришёл первый караван из Португалии с дарами Вест‑Индии (включая даже бочки с каучукосом и зёрнами чоколатля), очередной порцией стрелкового оружия и пушек, ну и прочими полезными ингредиентами мирной и военной деятельности.
– Михайла Алексеич, ну куды же столько, – ворчал Афоня, – никаких складов не хватает всё разместить. Ладно бы на продажу, так ты всё в армию тащишь, а хранить уже негде.
Старого бережливца можно понять – за товары деньги плачены, немалые. Да и оружие нужно лишь для войны, а куда затем его девать? Можно, конечно, продать потом, но как убедить в этом князя? Сей хомяк всё в норке держит и никак расстаться с добротными вещами не хочет. Вон, одних штуцеров понавезено отовсюду видимо‑невидимо. И пищалей новых конструкций, да ещё и разного предназначения. Другие, небось, чем попроще вооружены. Зачем дорогое покупать, когда можно поболе людишек нагнать, да с дешёвым воевать ворога? Бабы‑то новых нарожают, а переплаченые деньги уже не вернёшь. Тем более, зачем тратиться на дальнобойное, когда всё решается в рукопашной?
Увы, но к Афониным советам никто не прислушивался. Князь зачем‑то берёг жизни простолюдинов и не хотел ввязываться в ближний бой. Рассчитывал на пули‑дуры, а не на багинеты и новомодные штыки. Совсем не тем местом думает, расточитель! Хорошо хоть зима выдалась не суровой, а очень даже тёплой, вот вокруг Дуйсбурга грязь славно и месили. Так что к апрелю, когда за горизонтом появилось пыльное облако (родом из Мюнстера), дорогих гостей уже встречали. Караваи навстречу не вытаскивали, чарку не поднесли, а тупо отсиживались за кое‑как возведёнными стенами и прочими фортификациями.
