– А ты сюда как попала? – спросила я. – Она тебя выгнала вместе с внуками своими?

– Разделила свою трешку, – с вдохом ответила Вера. – Себе приобрела благоустроенную двушку, а нам с детьми комнату здесь.

– Вот мымра, – рассердилась баб Римма. – Справедливости в ней с гулькин…

– Да и ладно, – махнула рукою Вера. – А я и этому рада. Зато живем в спокойствии и это все наше!

– А я вам помогать буду, – добавила бабушка, положив свою ладонь поверх ее.

– Ой, да ну что вы у вас и так пенсия маленькая!

И тут они обе посмотрели на меня в ожидании такого же печального рассказа, отчего я оказалась в этом забытом создателем месте. А я растерялась.

После приятного чаепития, я не теряя ни секунды, отправилась на кладбище, а за окном уже было темно.

А на Веру с этого дня несчастья посыпались как из рога изобилия. На обратном пути еще сегодня, когда она забрала детей из сада у нее вытащили кошелек. К вечеру позвонили с работы и сообщили о сокращении. А к ночи дети заболели с высокой температурой и сильным кашлем. Только не сопоставила она эти факты с тем, что толковала недавно бабушка.

***

Любое кладбище будь то в городе или в деревушке славится своей мрачностью в полночь, древностью, наизловещей обстановкой с покосившимися крестами и памятниками, обветшалой церквушкой, а так же мертвецами восставшими из могил при многозначительном, подсвечивающим адским светом тумане.

Я усмехнулась, покачав головой не наблюдая еще ни разу, ни адского света, ни мертвецов, ни страха со своей конечно стороны. И с воздушностью перемахнув бетонированное ограждение, устремилась вглубь.

Кладбище стращает своей мертвецкой атмосферой поросшее голоствольными деревьями, какие тоже гляделись безжизненными. Тем-более много людей тут не бывает, и воображение предсмертного человека инициирует картины в тему. Это место приковывает лишь социопатов, душевно больных и сатанистов. И меня. Это же моя деятельность, поэтому здесь я в своей тарелке, хотя я не принадлежу ни к одной из общин выше перечисленных.

Я резко обернулась, ощутив слежку, но никого не заметив в собственном радиусе видимости, отправилась дальше.

Что-то или кто-то белый и материальный аккуратно последовал за мной. Ее седые длинные прозрачные волосы раскручивались в разные стороны. Лицо было бледным, глаза мутные без зрачков, а губы синие. За моей спиной тянулись костлявые руки, приближаясь все ближе и ближе…

Но тут я обернулась вновь и закатила глаза:

– Любка! Ты все стараешься меня напугать? На меня же не действуют эти ваши штучки. Сколько раз говорить?

– Элька! – расхохоталась неокрашенная материя. И выражение ее черепа стало радушным. Но тем ни менее могло напугать недолговечного. – Я и не думала что это ты.

– Ага! А кто еще может шастать по закрытому кладбищу в такое время? – ухмыльнулась я.

Моя дружелюбная эфирная сущность обратилось в тело привлекательной девушки, медленно приземлившись на ноги. И мы обнялись.

– Какими судьбами к нам? – спросила Люба.

– А видишь тот дом? – я обернулась, указав пальцем в сторону своего временного жилья.

– Вот тот единственный, где крутится призрак бабки? – уточнила Люба.

Вот блин, сурово воскликнула я про себя. То есть пока я ищу ответ на кладбище, отгадка прогуливается неуклонно рядом с домом.

***

Услышав в полусне скрежет в окно, Вера проснулась, привстала в кровати. И этот пробирающий до костей звук повторился вновь.

Еще ничего не понимая, объятая пеленой сна она встала и отправилась к окну.

***

Я успела своевременно окликнуть призрака, который со спины казался бабкой, но стоило ему повернуть лицо в мою сторону, оно зияло гигантской многозубой дырой, а из нее длинный язык только что скрежетал по окну…

***

Вера распахнула шторы, которые не открывала ни разу с момента заселения сюда. Но по ту сторону окна никого не было. Лишь памятники, на могилках озаренные придорожными фонарями тягостно смотрели на нее. К тому же, кому здесь окно царапать ведь они живут на втором этаже с мурашками по коже, уразумела Вера. Она спешно запахнула занавески и переполненная страхом легла в кровать.

***

Когда бабка призрак стояла рядом со мной я взмахнула вежливо головой:

– Зачем ты здесь всех прокляла? Что они сделали?

– Родственники совершили захоронение над моей могилой ради денег, – с ненавистью прошипела она. – Но я их уже свела со свету. Очередность отпрысков, которые скоро подохнут один за другим от не исцелимой болезни. И ни лекарства, ни врач им не помогут! А затем сойдет с ума его женушка и вслед за ними отправится, потом примусь за бабку…

– Пойдем со мной? – поманила я ее обратно на кладбище. – Покажи где твоя могила?

Там я продекламировала заклинание на латыни, а после старая могила выбралась из-под новой и обосновалась рядом. С новеньким гранитным памятником и железной оградкой.

– Я возместила повинную за них? – с улыбкой спросила я.

И бабушка, утеряв в эти минуты всю ненависть, покаянно закивала головой.

– Я полагаю уничтожать тебя не нужно? – уточнила я у нее. – Ты докучать больше никому не станешь? И вскоре отправишься в совершенный мир.

Услышав в своей голове глухой стук, я поняла, что барабанят в дверь моей комнатушки и поторопилась к себе. А дверь уже открыла в халатике, щурясь от яркого подъездного света, будто проснулась от шума, а не вернулась с кладбища.

– Элла-Элла прости, пожалуйста, что так поздно, – взмолилась в отчаянии Вера, утирая слезы. – Оказывается, я совсем забыла приобрести лекарства детям с этим переездом, забрала от свекрови самое основное…

– Вера что случилось? Детки заболели?

Она выпучила глаза, на секунду перестав плакать:

– Да… Откуда ты…?

– Кашель слышала, когда ложилась спать – ответила я. – Иди к детям, сейчас приду с аптечкой.

В ее квартире, которая была зеркальна бабушке Риммы, свет горел лишь на кухне, а в темной комнате хрипели попеременно дети во сне.

– Я медик по образованию, – начала я с порога. – Можно осмотрю детей? Сходи на кухню и принеси два стакана воды.

– Хорошо, – послушалась она. – Господи как хорошо, что ты у нас поселилась…

– Иди, – поторопила ее я. А сама ринулась к детям.

Когда к нам зашла Вера, дети с испариной на лбу от недавно высокой температуры лежали в своих кроватках и не спали. Я протянула им витаминки и попросила каждого запить водой.

Дети вскоре поправились окончательно и даже достаточно быстро. Вере я еще успела посодействовать с работой до переселения в новую квартиру. Они с баб Риммой хотели попрощаться со мной, но я уже там не жила. А сидела в детской в кресле качалке, держа на руках спящего сына. И любовалась сиренево розовым закатом в окне. Скоро будет тепло!

Павел попал в больницу со сложным переломом нижней конечности левой ноги, но при данном диагнозе у него сильно болела голова, исключительно, когда он отказался от анальгетиков, чтоб не возникло привычки.

Один единственный дед вышел из этой палаты живым, а все другие помирали пачками. И те, кто с грыжами, и с переломами позвоночника, с ушибами рук и даже ног. Первопричину смерти не называли, почему Павлу становилось жутко. А дед еще накануне перед уходом рассказал, что ночами некто ходит по едва освещенному коридору, цокая каблуками и волоча за собой каталку. И куда этот кто-то заходит оттуда экспортировали труп. И Павлу стало совсем жутко бессонными ночами, после того как он привык высыпаться днем еще когда ему кололи болеутоляющие лекарства.

А предшествующей ночкой услышав цоканье каблуков и скрип от колесиков каталки, у Павла сперло дыхание от страха… Это ли подсознание с ним играет после рассказа деда или правда? Ведь остальной медперсонал носит тапочки. Рокотала и скрипела каталка, надвигаясь и сквозь эти звуки, кажется, было слышно цоканье каблуков. Ему хотелось ускользнуть, ежели он только мог встать… Вдруг все затихло, перед тем как распахнулась дверь, и цоканье каблуков продолжилось, а за ними вкатилась каталка в палату.