Чёрта с два «всё честно». Да только я не в том положении, чтобы выделываться. Ринг – единственное место, где в этом проклятом городе можно заработать быстро.

А мне надо быстро – зима на подходе.

– Засунь себе в зад эту портянку, – прорычал в лицо распорядителю, брезгливо глянув на потрёпанную тетрадь. – Я хочу процент больше.

Грог кивнул охране. Парни отлипли от двери и нехотя с опаской шагнули ко мне.

Решил меня своими пёсиками напугать? Ну-ну. Я криво ухмыльнулся.

– Рожа у меня что надо – страшная, зрители в ужасе и восторге. Крошу я на ринге всё, что под руку подвернётся. Чего тебе ещё надо, а?! – сжал кулаки, и охранники напрягли спины.

– Превратись, Ярхан, – распорядитель нервно улыбнулся. – Мне нужен волк на ринге.

– Нет, – отрезал.

– Значит, твой процент остаётся прежним. Я плачу всем бойцам одинаково.

– Одинаково мало.

– Зато деньги сразу.

– Пошёл ты нахрен! – я сунул золото в карман и, отодвинув стражника с дороги, направился к выходу.

– Завтра жду тебя! – вякнул распорядитель.

Коморка Грога за рингом провоняла большими деньгами и ложью. Сегодня ставили только на меня и много – точно знал. Противник дюжины минут не продержался – прилёг, а заплатили мне так, будто не он – я валялся в кровавых соплях. Грог делал всё, чтобы заставить меня превратиться на глазах у изумлённой публики. Поглазеть на выпущенные кишки местные любят.

Я вышел на рыночную площадь, за которой располагался ринг, и направился к кабаку. Пропущу пару стаканов эля и сниму девку на ночь – не слишком затратное развлечение и расслабляет, что мне и надо.

Кабацкий зал гудел – обсуждали Ярхана. Народу понравился бой, только сетовали – быстро всё закончилось. Переживут. Я не любитель устраивать танцы на ринге. Натянув капюшон плаща на лицо до самого подбородка, уселся за дальним столом – внимание мне ни к чему.

– Как обычно? – передо мной возникла разносчица с кружкой эля.

Местных баб не проведёшь капюшоном, они клиентов насквозь видят, но попусту не треплются – ценные качества.

– Через полчаса будь готова задрать юбку, – кивнул, хлопнув девицу по заднице.

Выдеру кобылку в хвост и в гриву. Член отреагировал на мысли крепким согласием. Пожалуй, полчаса с таким стояком я не просижу – дым из ушей повалит. Разносчица, как назло, призывно облизала губы и плечиком голым так повела, что в паху загудело от напряжения.

– Через полчаса, Ярхан, – склонилась над столом, демонстрируя мне утянутую корсетом грудь.

Глотнул эля, закрыл глаза и кажется задремал. Я часто видел один и тот же сон… Это случилось со мной три проклятых года назад.

– Оставь Ингрид в покое, мерзавец!

Кто такая Ингрид – я в курсе. А вот вопящую на пороге моего скромного дома женщину видел впервые.

– Ты кто, на хрен, такая? – я изогнул бровь, глядя на дамочку.

– Опекунша Ингрид, – она зло сощурилась.

Вот оно что…

Сегодня первый день зимы – праздник. У меня на вечер были другие планы. Но, похоже, придётся немного задержаться. Я сделал шаг назад, приглашая миссис в дорогом пальто осчастливить не менее дорогими сапогами грязный пол моей съёмной каморки.

Женщина, сверкая злющими глазами, прошла в комнату, я закрыл дверь. В том, что у бабы плохо с головой, сомнений не было. Богачка заявилась ко мне – не самому благородному «мусье» – в один из самых опасных районов города без охраны. Отодвинул тряпку на окне – под фонарём её ждал запряжённый экипаж.

– Зачем пришла, опекунша? – я цапнул бутылку с элем и развалился в кресле.

– Чтобы ты, нищая морда, отстал от моей падчерицы, – зашипела змеёй. – Иначе…

– Иначе? – перебил её. – Угрожать мне вздумала?

– Я предупреждаю, – дама вздёрнула острый подбородок. – Ингрид выходит замуж за человека своего круга.

Едва элем не поперхнулся.

– Ини не говорила, что обручена, – я замер, глядя в глаза женщины.

– С рождения.

Я всё же поперхнулся.

– Ни хрена ж себе…

– Ты запудрил девчонке мозги, – она оттопырила указательный палец. – Вместо того чтобы думать о свадьбе, она треплется о любви. И с кем?!

Новость о том, что у моей Ингрид есть жених, выбила из колеи. Иначе я бы уже сломал назойливой скандалистке конечность, которой она нервно трясла перед моим носом, подкрепляя пламенную речь.

– Шла бы ты отсюда, – процедил.

Говорить не хотел. Ни с кем. Надо было подумать. А склочная баба из высшего света пусть катится к чертям.

– Я дам тебе шанс, – заявила опекунша, пропустив мои слова мимо ушей. – Скажешь Ингрид, что между вами всё кончено, и я не стану принимать меры.

– О каких мерах ты говоришь?! – зарычал и поднялся на ноги. – Ты хоть знаешь, кто я? – сомкнул пальцы на горле глупой бабы.

– Знаю, – в её глазах не было и тени страха.

– Умишком слаба? – я оскалился. – Ингрид – моя.

Не понял, что дрянь сделала, но в следующее мгновение перед лицом встала пелена чёрного едкого дыма. Пальцы сами разжались – опекунша оказалась на свободе, а я, кашляя и задыхаясь, опустился на пол. Неужели я – оборотень – не почуял ведьму? Быть такого не могло!

– Моя падчерица – наивная девочка, – женский голос звучал в ушах эхом. – Она всё мне рассказала. Ты – животное.

– С-сука… – просипел, корчась в муках. – Ведьма…

– Я? – опекунша хмыкнула и ткнула сапогом мне в бок. – Я – нет, но у меня есть знакомая колдунья. Теперь ты проклят, зверь.

Вообще не вовремя!

У меня по венам тёк раскалённый металл. Тело ломило от боли. Я почти ничего не видел. Опекунша Ингрид говорила что-то, но я плохо понимал её слова.

– …Навсегда останешься волком, и даже имени своего не вспомнишь.

Прошло три года… Три грёбаных года, с тех пор, как меня прокляли и… Ингрид больше нет. Она погибла от рук ублюдка, за которого её выдали замуж. Богатый, влиятельный – граф… Я не испытывал к Ини большой любви, но я ценил девочку за доброе сердце и искренность. Не успокоюсь, пока не отомщу Одри де Санту за её смерть.

Открыл глаза и осушил кружку.

До зимы я ещё успею поучаствовать в боях, а потом придёт время уходить в лес. Три месяца в ипостаси волка выжмут из меня все соки. Проклятье, которым по мне шарахнула мачеха Ингрид, сработало криво. Я не остался зверем навсегда и пока не забыл своё имя, но… Теперь каждое первое полнолуние зимы я превращаюсь в волка и остаюсь им до весны. Всё тяжелее и тяжелее приходить в себя после такого.

В прошлом году, когда всё закончилось, я вышел из леса в город и упал без сил – пойти было некуда. Провалялся неделю в зассаной подворотне, а гул в голове не проходил ещё месяц. Выходить на ринг в таком состоянии я не рискнул. Залез в долги, чтобы снять жильё и купить еды. Едва выкарабкался. В этом году решил подготовиться – заплатить хозяйке съёмной комнаты, чтобы она оставила её за мной, раздать долги и припасти деньжат на жратву и лекаря. В башке звенели мысли-монеты. Дорого нынче быть проклятым зверем.

А может, к чертям всё?..

Превратиться в бою, как просит Грог, и получить хорошие деньги… или пулю в мохнатую тушку. Я теряю контроль над собственным волком. После проклятья мы с ним перестали быть одним целым и часто спорим. Если зверюге взбредёт в голову загрызть не только моего противника, но и кого-то из зрителей, а может, всех… Пристрелят там же.

Я глотнул ещё эля и скривился – пойло здесь хреновое и девки потасканные. Я бы с удовольствием задрал подол какой-нибудь невинной кошечки. Прожжённые шлюхи уже поперёк горла стояли.

Стюарт решил меня проконтролировать. Очень некстати.

Я прильнула глазом к замочной скважине – брат вытащил в коридор кресло и устроился напротив моей комнаты. Вот же… На языке снова вертелось неприличное слово.