— Славно, — кивнул лорд, провожая скучающим взглядом служанку, что принесла им блюдо с томленой на углях и травах квохталкой. — Ешьте вдоволь, миледи. Больно вы худощавы. Жена должна быть сильной и крепкой, чтобы вынести здорового наследника. Особенно от меня. Вы знаете моё имя?
Лира немного опешила и не торопилась с ответом. Она спешно рыскала в памяти в поисках его имени, но потом с удивлением осознала, что ей его никто не называл.
— Н… нет, милорд.
Она ждала, что хозяин Холмов нахмурится, но он, напротив, кивнул, будто был доволен ответом.
— И славно. Оно вам ни к чему. Когда нас обвенчают, вы будете звать меня мужем, а когда я буду гневаться на вас, вы из страха будете звать меня полным титулом, потому должен вас предостеречь — это взбесит меня ещё больше.
— Вас… раздражает ваш титул?
— Безмерно.
— Но… разве он не один из самых почётных?
— Определенно.
Снова тишина. Лира совершенно ничего не поняла и не знала, что ответить. Она лишь заглядывала в глаза лорда, пытаясь разглядеть в них божественную искру Папы Ромоха, но ничего не видела и не чувствовала. Только бы Альма смогла с ними поговорить, только бы ей удалось…
— Как поживает ваша сестрица? — лорд откинулся на спинку своего роскошного стула-трона и тот заскрипел под ним, как старый дуб скрипит под ураганом.
— С ней все хорошо, — Лира постаралась выдержать его прищуренный влажный взгляд. Она хотела бы прервать беседу и поесть, но знала, что сейчас ей в горло не поместится даже семечко.
— Слыхал, недавно разродилась очередным щенком.
Лира возмущённо вскинула голову. Он назвал её племянника щенком?! Да как он…
— Прошу прощения, — усмехнулся он, — С вашей сестрицей у нас давняя… дружба.
— Да, недавно она подарила своему мужу второго сына, — Лира старалась, чтобы голос звучал гордо.
— В отместку королеве, не иначе.
— Ничего подобного!
Лира вспыхнула гневом, но тут же погасла под холодным, острым, как осколок льда, взглядом лорда.
— Ужель делатель королей не учил вас не перечить мужу?
— Прошу прощения, милорд… — Хоть вы мне ещё и не муж…
Они снова ели в молчании, тишине, которую нарушал лишь шаркающий шаг старой прислуги и перезвон столовых приборов. Лира силилась расслабиться, но у неё совсем не получалось — спина была ровной как жердь и руки почти не сгибались, а пальцы постыдно дрожали, словно бы она и впрямь сидела за столом с тем, кто вечером поведет её на плаху. Он выглядел жутковато… огромный, заросший медведь, с мешками под налитыми кровью желтушными глазами. Он ел, как будто спал всю зиму в берлоге, его руки были огромные, как лапы, и если бы эти лапы сомкнулись на её шее, то переломили бы как сухую веточку. Биро был не таким… Его она совсем не боялась… Ах если бы только Папа Ромох избрал для своего духа другого… Но пути Древних неисповедимы.
— Впрочем, — вдруг заговорил лорд, словно бы продолжая диалог, — не стоит нам начинать знакомство с распрей. Я был неправ, дурно высказываясь о вашей сестре, хоть и учитывая наши с ней… недопонимания. Не держите обиды, леди Валирейн. Думаю, если мы будем проявлять к друг другу уважение, это станет неплохим началом, как считаете?
Лира немного выдохнула, узрев в глазах этого доселе пугающего полузверя нотки человеческой рассудительности. Она кивнула, позволив себе кроткую улыбку, по законам этикета выказывая тем самым одобрение и согласие.
Лорд кивнул в ответ.
— Замечательно. Я уже распорядился, завтра мы с вами отправимся на охоту. Вы же любите охоту? Хорошо. Здесь одни из самых лучших охотничьих угодий в королевстве, сам король бывает у меня в сезон гона. Можете взять своих людей, им тоже не мешало бы развеяться с дороги. Ну что, согласны? Хорошая будет охота, даю слово.
Охота и потеря
На самом деле Лира не любила охоту.
Она совершенно не понимала, зачем вообще звать леди на охоту, зачем давать ей в руки арбалет или лук, зачем заставлять смотреть на гибель квохталки или оленя. Но понимание, впрочем, было и не нужно, главное согласие, главное расположение, главное не перечить будущему мужу, это дурной тон. Сестра всегда говорила, что охота — это игрища для мужчин и неудовлетворённых женщин. Отец предпочитал охоте вечер за трубкой курева и хорошей беседой. Альма считала, что так мужчины-звери доказывают другим зверям, что они сильнее и все ещё главенствуют в этом мире. Но, впрочем, и она тоже говорила, что отказываться не стоит. Напротив, пусть Валирейн проявит участие и интерес, пусть охотно слушает его рассказы, охотно берет в руки арбалет, а если уж ей не хочется стрелять в бедное животное, пускай стреляет в дерево, это мужчину только позабавит, какая мол слабая, нежная девица, что за очаровательное создание. Мужчины вообще любят думать, что женщина и шагу ступить не может без их помощи, говорила ведьма. В периоды спокойной жизни, без войн и бунтов, это, мол, тешит их самолюбие.
Лира не знала, любит ли охоту Биро, но все равно велела Сорке передать гвардейцу, что зовёт его с собой, заодно и сира Галлира, уж он-то наверняка любитель поохотиться. Леди Оронца выбрала его ещё и потому, что наличие в свите Валирейн знатного человека, вероятно польстит милорду. Лира хотела взять и остальных, Марука и Ватиса, они были милы с нею, и в конце концов защищали её в долгой дороге, стоило отблагодарить их хорошей охотой, но Альма предостерегла свою госпожа — её будущий муж мог подумать, будто невеста любит окружать себя мужчинами, и едва ли это хорошо скажет о её репутации.
А ещё молчали Древние…
Ведьма была спокойна, как и всегда. Боги не связались с нею, хотя Альма провела в саду на холодном ветру весь день и пол ночи, но ничего, ни слова, ни звука, ни кроличьего писка. Никаких знаков. Когда Лира узнала об этом, то едва не разревелась, она испугалась, что боги просто-напросто бросили их, нашли себе другое, более подходящее, более смелое и сильное Дитя Лима, она испугалась, что чем-то разгневала их, может быть связью с Биро, может быть мыслями о том, что её будущий муж ужасный зверь или тем, что смела думать, будто их посланница и жрица на самом деле коварная лгунья. Но Альма как и всегда утешила свою госпожу. Нет, мол. Рано торопиться с выводами. Мы должны доверять пути Древних, говорила она, и не смеем сомневаться в их решениях. Даже когда они молчат. Значит, так нужно. Наберись терпения, госпожа.
Лира постаралась. Она начинала утро с глубокого вдоха, заканчивала глубоким выдохом, держала в голове мысли о Древних, даже когда встретилась с Биро во дворе перед охотой, одарила его только взглядом и лёгким кивком, когда сам гвардеец не постеснялся улыбнуться ей. Валирейн это даже немного смутило, что, если хозяин Холмов заметит?..
Сир Галлир выглядел тоже весьма довольным, он глубоко поклонился госпоже и отблагодарил её за оказанную честь. Он даже сбрил свою клочковатую бороду по такому случаю и привёл в порядок волосы. Будто благородный муж, который вышел из хлева, вдруг вспомнив наконец, что он все-таки один из пяти наследников своего отца-барона. Альма тоже была среди тех, кого Лира посчитала нужным взять с собой. Сейчас ей необходима поддержка, а когда ведьма рядом, леди Оронца чувствует себя спокойнее, к тому же Альма пожаловалась, что истратила все запасы этой ночью, пытаясь связаться с богами, и ей не мешало бы пройтись и собрать новых, благо местность здесь богата колдовскими травами, как заповедный лес Лима.
Лира была довольна своей свитой, они должны были показать её в лучшем свете при милорде. Главное, чтобы Биро вёл себя как обычно сдержанно и Альма не накинулась с кулаками и когтями на лорда Дормонда за какую-нибудь очередную его фразу о превосходстве мужчин и слабости женщин.
Утро выдалось немного пасмурным, и нагоняло чувство тревоги на всех, даже на лошадей, но когда из поместья в сопровождении двух мужчин-слуг вышел лорд Холмов в дорожном камзоле из кожи и темно-зелёного бархата, с горящими глазами и твёрдой, решительной походкой, то двор заметно оживился. Дормонд принялся подгонять слуг, чинно поприветствовал Лиру, припав к её руке, он отчитал суетливого псаря, который не смог угомонить гончих, и те наверняка переполошили все зверье в округе своим лаем. Глядя на милорда, Валирейн тоже украдкой осмотрела своих людей — все ли собрались, все ли готовы. Альма была рядом, как её компаньонка, следом сир Галлир. Только Биро отчего-то ушёл в самый конец процессии — неужели оскорбился? Лира обидела его холодным приветствием?.. Нет, извиняться она не станет. Гвардеец должен понимать, что она госпожа и леди, выше его положением, и вовсе не должна быть с ним излишне приветливой.
