– Не знаю.

– Вы говорите только за себя?

– Конечно.

– А у вас там… не знают?

– Это мне неизвестно.

– Милочка, вы начинаете говорить неправду, – укоризненно покачал головой Лев Константинович, и настороженные его глазки под лохматыми бровями зло сузились. – Это очень неосмотрительно с вашей стороны.

– А вы давно говорите неправду всем вокруг.

– Ну, зачем же дерзить старшим? – усмехнулся Лев Константинович, но взгляд оставался все таким же жестким. – «Давно», «давно»… Если хотите знать, именно поэтому я быстро распознаю неправду у других. Так вот, значит, знаете, куда ее отвезли?

– Допустим.

– Очень хорошо.

– Ничего хорошего, – вдруг вставила Нина, все время напряженно слушавшая их разговор, и со злостью добавила, обращаясь к Лене. – Удушила бы я тебя, милочка, – она с издевкой произнесла последнее слово. – Жаль, что Севка тебя не покалечил.

– Ну, ну. Не надо так, – примирительно сказал Лев Константинович, отхлебывая чай. – Это ничего не дает, Ниночка. А разговор у нас получается превосходный. Если его передать ее начальству, то станет ясно, за что она получила деньги.

Лев Константинович даже потер руки от удовольствия и снова, уже деловым тоном, нахмурившись, обратился к Лене:

– У вас там есть такой… Лосев. Он случайно не занимается нашим делом?

– Откуда вы его знаете? – почему-то испугалась Лена.

Она чувствовала, что теряет контроль над собой. Ее все больше сбивал этот, с виду спокойный, а на самом деле нервный, напряженный, все время менявший русло и таивший всякие ловушки, разговор. Она не могла уследить за всеми этими поворотами и ловушками, за мыслями человека, сидевшего перед ней, ненавистного ей человека, и эта, кипевшая в ней, еле сдерживаемая ненависть тоже мешала сосредоточиться, мешала соображать.

– Откуда знаю? Наслышан, – неопределенно ответил Лев Константинович. – От коллег. Однажды он тоже чуть не взял деньги. Но мы раздумали.

– Лжете!

– Зачем? Так он занимается этим делом?

– Ну, занимается.

– Гм… Это плохо, – он забарабанил пальцами по столу. – Плохо…

Лев Константинович нервно достал сигареты, закурил и некоторое время пристально смотрел на горящую спичку, потом ловко перехватил за обуглившийся кончик, дал спичке догореть до конца и тогда только бросил в пепельницу.

– Вот так, – уже бодро заключил он и посмотрел на Нину. – А, ведь, я мог однажды этого Лосева… Пожалел. И вот теперь… – он снова нахмурился и обратился к Лене. – Значит, Лосев. Кто еще занимается нашим делом?

– Это вас не касается.

– Очень даже касается. А его начальник… Этот самый Цветков! Жив еще?

– Конечно, жив.

– И не ушел на пенсию? Ай, ай. Пора бы. С ним я тоже когда-то лично был знаком. М-да, встречались, встречались, как же.

– И снова встретитесь.

– Вы так полагаете? – насмешливо спросил Лев Константинович. – Что, у него не бывает неудач?

Лене вдруг стало невыносимо горько и так обидно, что задрожал подбородок и она, еле справившись с собой, сказала:

– Вы его плохо знаете. Он…

– Ладно, ладно, – властно перебил ее Лев Константинович. – Оставим воспоминания. У нас есть вопросы поважнее. И раз уж наше сотрудничество началось, надо… вам что, плохо, милочка?

Лена сидела бледная и, попробовав взять чашку, поспешно опустила ее на блюдце, громко звякнув о его край.

– Ничего мне не плохо.

– Нет, плохо, – сочувственно покачал головой Лев Константинович. – Очень плохо. Что ж, тогда на сегодня, пожалуй, хватит. И запомните, вы столько наговорили нам и мы так щедро вам заплатили, что не советую развязывать язык в другом месте. И выходить из игры. Ниночка, вези ее… Ну, куда попросит.

– Я сама…

Лена с трудом поднялась из-за стола.

– Кстати, – небрежно сказал Лев Константинович. – Деньгами вы сможете воспользоваться через неделю. После следующей нашей встречи. Ниночка вам позвонит. Сами вы нас не найдете, – он усмехнулся.

– Мне не нужны ваши деньги, – через силу произнесла Лена.

– Нужны, нужны. Деньги, милочка, всегда нужны. И… они уже не наши, а ваши, советую не забывать. Очень советую, – в голосе Льва Константиновича прозвучала угроза. – Проводи ее, Ниночка. Только… Спокойно.

Когда Лена очутилась на темной лестнице и за ней захлопнулась дверь, она без сил прислонилась к стене и судорожно сглотнула подступивший к горлу комок.

– Я пропала… – прошептала Лена. – Пропала…

Потом она начала медленно спускаться по лестнице, держась за шаткие перила.

…В это время в кабинете Цветкова шел важный разговор. Докладывал Лосев. Кроме них, в кабинете никого не было.

– Информационный центр выдал справку, Федор Кузьмич. Смоляков отбывал наказание с неким Зарубиным Иваном. Освободились одновременно. Зарубин сейчас живет в Крыму, в Ялте. Работает в санатории «Южный берег». Садовником. Женат. Жену зовут Марина. Видно, та самая. Работает в том же санатории, официанткой.

– Как Зарубин характеризуется?

– Нормально. Ничего за ним сейчас нет.

– По какой статье судили?

– Сто сорок пятая, часть вторая. Грабеж. Четыре года получил. Со Смоляковым познакомился в колонии.

– Так, так. А поссорились, выходит, из-за этой Марины. И Смоляков не забыл. Ох, – вздохнул Цветков, – рванет он теперь туда, и жди беды, – он задумчиво покрутил сложенные очки и посмотрел на Виталия. – Вот что: кому-то надо лететь туда. Где Откаленко? Ах, да… – он посмотрел на. часы. – Что-то они там, однако, задерживаются.

– Все может случиться, Федор Кузьмич.

– Все, думаешь? – Цветков снова вздохнул. – Ну, ладно. Как Откаленко себя чувствует? Придется ему лететь.

– Давайте я слетаю.

– Ты здесь нужен. У тебя с Шаниным контакт наметился. Он, вон, думать начал, сам говоришь. А это не мало. Да и Глинский… Нет, ты здесь нужен. А в Крыму дело может получиться серьезное, не всякому доверишь, – и Цветков решительно заключил. – Словом, летит Откаленко, вот так. Как он появится, заходите вместе, и немедля. Ясно?

…Откаленко появился только через час. Он вошел в комнату, хмуро посмотрел на читавшего бумаги Лосева, снял пальто и, молча усевшись за свой стол, придвинул к себе телефон.

– Ну, как? – не утерпев, спросил Виталий. – Лена где?

– Сейчас будет.

– Зачем Нинка ее вызывала?

– Встреча была. С Львом Константиновичем.

– Да? – насторожился Лосев. – И что?

– Сама доложит. От дела придется отстранять. И вообще…

– Ты толком можешь сказать? – спросил встревоженный Лосев. – Клещами из тебя каждое слово тянуть надо. Что «вообще»?

– Хватит ей у нас крутиться. Женюсь, вот что.

– Ну, да? – изумился Лосев. – Неужели, решился?

– Представь себе.

– А она?

– Что «она»? Дала согласие.

– А почему «хватит крутиться»?

– Ты бы свою Светку пустил сюда?

– Здравствуйте. У нее же другая профессия.

– Вот и у Ленки будет другая.

– На это она тоже согласие дала?

– Без этого не женюсь. Как хочет.

– Ну, и как она хочет?

– Слушай, – вспыхнул Игорь. – Ты дурака-то не валяй. Сам все прекрасно понимаешь. Нервов у меня на двоих не хватит, ясно тебе?

– Да-а… – задумчиво согласился Виталий, – понимаю, – и с новой тревогой спросил. – А почему ее от дела придется отстранять?

– Провокацию устроили. По-крупному. Она сама не своя. Кузьмич у себя?

– Ждет нас. Тебе лететь придется.

– А, ладно, – раздраженно махнул рукой Откаленко. – Давай Лену дождемся, вместе и пойдем.

Оба замолчали.

Пришла Лена. На бледном лице ее блуждала неуверенная улыбка. Она оглядела молчавших друзей и спросила:

– Ну, что, пойдем?

– Пошли, – поднимаясь из-за стола, сказал Игорь.

Все трое вышли в коридор.

В кабинете Цветкова, Лена, молча, ни на кого не глядя, опустилась на стул. Откаленко и Лосев удрученно молчали.

Федор Кузьмич дописал какую-то бумагу, вложил ее в папку, потом поверх очков оглядел вошедших, энергично потер ладонью седой ежик волос на затылке и с неудовольствием спросил: