— А вы Катину бабушку знаете?

— Один раз мы с Катей к ней заезжали. Она как раз в Лупановке живет. У нее там домик свой. Старушка как старушка. Старенькая. Болела. Вот Катя к ней и заехала. Лекарство привезла, еще чего-то.

— А из приятелей Гарика кого вы знаете?

— Да тех, кто в ресторане был. Вы их теперь лучше меня знаете.

— А такого Олега знаете?

— Нет, — поджала губы Марина и тряхнула головой, потом небрежно сбросила пепел с сигареты. — Понятия не имею.

— А Зою?

— Зою?.. Тоже не знаю.

Это был как бы разведочный допрос. Виталий пока не имел в виду что-либо конкретное, беседуя с Мариной. Просто ему надо было сейчас собрать как можно больше сведений о ее дружке, самых разных, неожиданных сведений, которые могут вдруг всплыть во время такого разговора. Главное при этом создать атмосферу непринужденности, искренности, желание даже чем-то помочь Гарику, уменьшить его возможную вину или даже свалить ее на кого-нибудь другого, найти кого-то для этого. Такая мысль еще, очевидно, не осенила Марину, и Виталий решил ей здесь кое-что подсказать.

— Видите ли, Марина, я не случайно спрашиваю вас о знакомых Гарика, — сказал он. — Вы, кстати, его фамилию знаете?

— Зернов… — поколебавшись, сказала Марина.

— Не Зернов, а Серков, — поправил ее Виталий, никак не прокомментировав эту странную ошибку. — Так вот, не случайно я спросил о его знакомых. Есть такие понятия: подстрекатель, организатор и исполнитель. Сами понимаете, главная вина всегда падает на первых. Гарик исполнитель, это ясно. Но очень важно установить, был ли в данном случае подстрекатель и организатор. Мы меня поняли?

— Конечно, поняла. Чего же тут не понять? — нервно откликнулась Марина, глубоко затягиваясь сигаретой и стряхивая пепел уже прямо на пол.

— Тогда вспоминайте.

— Да не знаю я, кто там мог быть этим… подстрекателем.

— Да, из тех, кто был с вами в ресторане последний раз, на эту роль никто не тянет. Все мелочь, шпана дворовая. Верно?

— Ну, верно.

— А вот ваша компания в Ялте, там были москвичи?

— Москвичи?.. — Марина задумалась, тупо уставившись в потолок, и полное лицо ее с вздернутым носом приобрело какое-то поросячье выражение. — Не помню, — наконец заключила она. — Какие-то москвичи, кажется, были.

— Ну ладно. Потом вспомните. А какие-нибудь имена Гарик при вас называл?

— Начальника своего, Николая Александровича, Ругал его.

— За что?

— Не помню уж. Всех начальников всегда ругают, не знаете, что ли? — авторитетно засвидетельствовала Марина.

«Поистине дурища, — вздохнул про себя Виталий. — Все-таки папаша тебе цену знает».

— Больше вы никого не вспомните, кого Гарик называл? — терпеливо поинтересовался он.

— Не. Не помню.

— Ладно, — согласился Виталий и задал новый, неожиданный вопрос — А Катя тоже в Лупановке живет?

— Нет, что вы. Она в Москве живет, около Арбата.

— И телефон у нее есть?

— Конечно.

— А сейчас она дома, как полагаете?

— Дома. Она звонка моего ждет.

— Отлично. Катя нам поможет. Давайте ей позвоним, — Виталий придвинул к себе телефон. — Как ее номер?

Марина растерянно назвала номер, она никак не была подготовлена к такому повороту событий, хотя появление здесь Кати ей почему-то не понравилось, как заметил Виталий.

А он настойчиво шел к своей цели. Необходимо было собрать как можно больше сведений о Серкове и его окружении. Без этого невозможен был его успешный допрос, да и все дальнейшее расследование тоже. Пока что задержанный упорно отказывался отвечать на вопросы, а тем более признаваться в каком-то убийстве, словно чувствуя, что уличать его тут пока что нечем. Путь, по которому его нашли, таких улик не дал.

Поэтому так важен был разговор с Мариной. И неожиданно всплывшее имя ее подруги, знавшей Гарика, было как бы наградой Виталию за его терпение и настойчивость. Впрочем, какова была ценность этого открытия, представлялось еще неясным.

Виталий позвонил Кате. Ответил тоненький и мелодичный девичий голосок, какой-то наивный и робкий, как показалось Виталию. Он представился и как можно мягче и спокойнее попросил девушку приехать, сразу постаравшись снять возможный испуг и напряжение. Виталий лишь попросил о помощи, и даже речи не было ни о какой Катиной вине. И он почувствовал, что достиг своего: девушка не испугалась, более того, она была даже чуть-чуть заинтересована, заинтригована предстоящей встречей, а узнав, что у Виталия сейчас находится Марина, и вовсе успокоилась.

Когда Виталий повесил наконец трубку, Марина насмешливо сказала:

— А вы, оказывается, умеете уговаривать девушек.

Она, видимо, уже окончательно освоилась и становилась заметно развязней. Впрочем, для этого, как заметил Виталий, ей не требовалось много времени.

— Есть девушки, которые и сами понимают, как следует поступать и как не следует, — ответил Виталий и добавил: — Это я в порядке информации сообщаю, а вовсе не кому-то в упрек.

— И все равно повеяло моим драгоценным папочкой, — поморщилась Марина. — Господи, как я ненавижу, когда меня воспитывают, кто бы только знал.

— Представляю, — согласился Виталий.

— Нет, не представляете, — вздохнула Марина и снова закурила. Разгоняя рукой дым, она продолжала: — Если бы не мои родители, чокнутые на высшем образовании, я давно бы бросила этот дурацкий институт. Впрочем, я его все равно брошу, увидите. Меня же тошнит от него, понимаете? — Она выразительно приложила руку к горлу. — Я бы лучше газеты продавала или, например, пошла бы продавцом в «Березку». При моих данных возьмут, ручаюсь. А то отмучаюсь, кончу институт, и что? Буду жить на сто двадцать ре? Да на это и пенсионер не проживет, не то что я. Ну, я, правда, еще выйду замуж.

— Вы большой реалист, — насмешливо согласился Виталий, впрочем, Марина насмешки не уловила. — Но выйти замуж за Гарика — это не перспектива, уверяю вас.

— А я и не собираюсь за него выходить, — своенравно пожала плечами Марина. — Пока мне с ним хорошо, вот и все.

— Положим, пока, — Виталий сделал ударение на последнем слове, — вам с ним не очень хорошо. А будет еще хуже, если учесть его перспективу. Это ведь много лет тюрьмы. Не дождешься, я полагаю.

— Мое дело, — упрямо и хмуро буркнула Марина. — Никого это не касается. Я, кажется, взрослый человек.

А вскоре приехала Катя. Это оказалась худенькая, бледная девушка, застенчивая и совсем скромно одетая, словом, прямая противоположность Марине, и было даже непонятно, как они вообще могли дружить. Впрочем, особенно у девушек, бывает такая дружба, когда одна из подруг подавляет другую.

После знакомства и всяких общих, обычных слов Виталий сказал:

— Дело вот в чем, Катя. Возникли серьезные неприятности у одного вашего знакомого, Гарика Серкова. Вы ведь его знаете?

— Конечно, — встревоженно ответила Катя. — А что случилось?

— Как вы познакомилсь с Серковым? — спросил Виталий, подчеркнуто игнорируя вопрос Кати.

Она поняла и не обиделась, смутилась даже за свой, как ей показалось, неуместный вопрос.

— Как познакомились? — переспросила Катя. — Он в Лупановке работает, на лесоторговой базе. Они у моей бабушки комнату снимают, кто задерживается на работе, там ночуют, чтобы в Москву туда-сюда не ехать. Гарик часто у нее ночует.

— Разве он не прописан в Москве? — спросил Виталий и посмотрел на Марину.

— Прописан, — коротко и хмуро ответила Марина.

— С кем он живет?

— А вам не все равно? Ну, с матерью, с отцом. Вообще с приходом Кати Марина замкнулась и помрачнела, раздраженно куря сигарету за сигаретой.

— Гарику просто далеко ездить каждый день домой, — добавила Катя. — Все-таки только электричка до Москвы два часа идет.

— А где ваша бабушка там живет, в Лупановке? — снова спросил Виталий, стараясь вспомнить, почему ему знакомо это название.

— Где живет? — снова переспросила Катя, у нее, видно, была такая манера — каждый раз переспрашивать, прежде чем ответить. — На Трубопроводной улице, дом шесть. Совсем недалеко от станции.