…До поселка добирались долго. Пробки, будь они неладны! Да еще Олежек то есть просил, то пить, то устроить «зеленую стоянку».

– Я уже жалею о том, что попросил тебя составить мне компанию, – проворчал Леша, когда другу вдруг вздумалось купить на трассе сушеной рыбы.

– Соскучился по нашим окушкам. На Бали креветки, кальмары, омары… Надоели!

– Ты же там вроде голодал.

– Ну! Это разве еда? Я бургеры люблю. Картошку фри. А морские гады эти… – Олежек передернулся. – Останови, будь котиком. Я куплю окуней и пива. Попирую, когда приедем на твою дачу.

– Если я исполню твою просьбу, обещай больше не называть меня котиком. И не требовать остановки.

– Клянусь.

Леша притормозил у первой палатки. Олежек купил и окуней, и леща, и зачем-то банку маринованных кабачков. Плюс три бутылки пива. В машину сел довольный. И оставшийся путь развлекал Лешу индонезийскими байками.

Он с удивлением смотрел на дом. Небольшой, но симпатичный. Правда, запущенный. Вокруг него росли плодовые деревья, в огороде одичали малина и облепиха, а ревень вымахал до размера тропического куста.

– Это не дача, а сказка, – цокнул языком Олежек. – Восемь соток земли. Дом с тремя комнатами, в который проведена вода. Сад, огород. Есть место, где можно баню поставить. И почему вы сюда не ездили?

– Понятия не имею, – ответил Леша. – Зачем летом ездить на неблагоустроенные турбазы и арендовать домики на выходные, если есть своя дача?

– Может, она твоим родителям тоже в наследство досталась? Причем недавно?

– Нет, они получили ее как работники «Союзмультфильма», я узнавал. Было это еще до моего рождения.

– Вишню и облепиху сами сажали. И домик перестроен. Значит, ездили когда-то.

– Но очень давно. Смотри, как все обветшало и заросло.

– И все же дачу можно продать выгодно. Я на соседские дома посмотрел, они по меньшей мере приличные. А есть и богатые! Через двор, ни дать ни взять, альпийское шале.

– Давай зайдем в наш дом.

– Только не через окно, – на одном из них стекло было забито фанеркой.

– Ты в него и не пролезешь. Собьем замок. – Ключа у наследника не было.

Леша достал из багажника монтировку и принялся курочить запор. Навесной замок, изготовленный еще в Советском Союзе, цепко держался. Когда Раевский отодрал петли от дерева, толкнул дверь ногой. Она со крипом открылась. Осторожно осмотревшись по сторонам и проверив прочность пола, Леша зашел в дом.

В нем было очень пыльно, пахло затхлостью. И все же Раевскому понравилось помещение. Уютное, мебель хоть и не новая, но симпатичная. И расставлена грамотно, по фэншуй (мама увлекалась им).

– Отмыть, проветрить, и будет чудо-место, как я и говорил, – подал голос Олежка. А затем подошел к ближайшему окну со стеклом и распахнул ставни.

Хотел как лучше, понятно, но вышло не очень: ему в лицо полетели труха, куски отставшей краски, дохлые мухи и все та же пыль. Олежек закашлялся. А Леша не сдержался, хмыкнул.

– Поржи мне еще! – прикрикнул на него друг.

– Воды, скорее всего, нет. – На всякий случай повернул кран, проверил, так ли. – Отключена, – констатировал Леша. – Как ты умываться будешь? Пивом?

– Твоей минералкой. – При Раевском была бутылка «Боржоми». – А потом сходим к соседям и попросим воды. Тут наверняка есть ведро или бидон. А в крайнем случае одолжим.

– Ты умывайся, а я схожу к соседям. – Леша протянул другу бутылку минералки.

В соседнем, богатом, доме никого не оказалось. Либо хозяева решили не открывать ворота, когда Леша в них постучал. И он пошел дальше, любуясь березками и цветущими в палисадниках яблонями. Поселок ему нравился: красивый, чистый, спокойный. Он бы в таком проводил выходные. «Странно, что этого не делали родители, – в очередной раз подумал Леша. – Но я буду. Хотел дачу продать, а теперь погожу…»

Раевский дошел до колоритного деревянного дома с башенкой. Калитка на заборе была открыта, и Леша прошел к двери. Постучал, про себя проговорив: «Кто-кто в теремочке живет?»

Открыли быстро. На пороге Леша увидел красивого мужчину в годах. Не старого, а, скорее, выдержанного, как хороший коньяк. Ему было за шестьдесят, на свои года он и выглядел, но был импозантен, ухожен, а его волосы были густыми и благородно серебрились.

– Здравствуйте, я Алексей Раевский, хозяин дома под номером…

– Раевский? – не дал ему закончить фразу импозантный господин. – Вы сын Софьи?

– Да.

– О, я хорошо ее знал. Милейшая женщина. Как она?

– Умерла полгода назад.

– Примите мои соболезнования. – Леша кивнул. А хозяин теремка протянул руку и представился: – Павел Печерский.

– Тот самый? – Он вспомнил старый фильм «Отличник». Где главную роль играл как раз Паша Печерский, парень пятнадцати лет.

– Режиссер, да, – склонил свою голову тот.

Леша не знал, что Печерский еще и снимать стал. Думал, продолжает актерствовать, но теперь играет в сериалах, которые он не смотрел. Включая нашумевшие зарубежные. Он даже фильмы трехчасовые не любил, поэтому «Властелина колец» досмотрел только до половины, а остальные части и не глянул.

– А с вашей матушкой мы познакомились, когда я снимал «Дурацкого короля».

– О, я его смотрел. Забавный фильм. – Хорошим его назвать язык не поворачивался. А смотрел его Леша лишь потому, что мультипликационного персонажа в «Дурацком короле» рисовала мама.

– Если бы на детские фильмы в те годы выделяли больше денег, был бы шедевральным.

– Это вряд ли, – сказал бы Леша, но не захотел обижать Печерского. Вместо этого попросил ведро воды.

Печерский кивнул и скрылся в доме. Алексея не пригласил, и он остался на крыльце. Через пару минут Павел вернулся. Но не с ведром, а с «баклажкой». Иначе говоря, пятилитровой пластиковой бутылкой с ручкой.

– Надеюсь, вам этого хватит, – сказал он. – Потому что это единственная емкость, которую я нашел. Но зато ее вы можете не возвращать.

– Спасибо огромное.

– Вам для питья она нужна?

– Для умывания.

– Тогда пойдет. Хотя в принципе ее и пить можно. Хорошая вода здесь. Но на роднике, что на спуске к реке, просто чудесная. Поедете в Москву, наберите.

– Непременно.

И, еще раз поблагодарив Печерского, Леша отправился восвояси.

Отошел от калитки метров на десять, когда увидел полицейскую «Газель». Она ехала ему навстречу. Пришлось сдвинуться в сторонку, чтобы машина проехала. Раевский тут же пошел дальше. Но обернулся, чтобы посмотреть, куда она направляется. Оказалось, к теремку.

Когда «Газель» затормозила, из салона выбрался двухметровый мужчина. Но, возможно, он был и выше.

– Такому бы не в ментовку, а в баскетбол, – пробормотал Алексей и пошел дальше.

Ольга Михеева страдала манией величия.

То был не медицинский диагноз. Она ни разу не обращалась к психиатру. А тот, что проверял ее в детстве, не нашел отклонений. Страдающей манией величия ее считали соседи, коллеги и приятели. Единственная подруга Виола их мнения не разделяла. Она думала, что Оля себя недооценивает.

Ей уже исполнилось тридцать, но ни мужа, ни детей. Ждет принца, говорили все. А могла бы двадцать раз замуж выйти, потому что красивая. Оле на самом деле повезло с внешностью: она уродилась статной, густоволосой, яркоглазой. В юности у нее не было прыщей, а фигура правильно формировалась. Михеева родилась сразу лебедем, а не гадким утенком, и оставалась им. Естественно, за ней бегали мальчики, парни, мужчины. С тремя у нее были отношения: с мальчиком, парнем и мужчиной. С одним на каждый период жизни. Первую любовь Оля испытала в третьем классе и пронесла ее через годы. Вторую – в институте. А третий раз полюбила в двадцать четыре. Два года Оля ждала, когда ее избранник разведется, но когда это чудо свершилось и они съехались, оказалось, что он, ее Леня, не тот, каким представлялся. Ленивый, капризный, крайне раздражительный неумеха. Он не мог не только вбить в стенку гвоздь, но и вызвать того, кто сделает это за деньги. Благодаря обеспеченным родителям и данному ими престижному образованию, мужчина жил не тужил. Ни к чему не стремился, но был весьма доволен своей жизнью. Леня и развелся не из-за Оли. Жена устала от инертности супруга, его истерик (а они устраивались всякий раз, как что-то требовалось сделать) и ушла. Не к кому-то – в никуда. Оле, естественно, представили это иначе. И месяца четыре она порхала, радуясь тому, что смогла отвоевать любимого у недостойной его бабы, грубой, алчной, высасывающей соки из интеллигентного мужа. Именно такой ее описывали…