Маг склонился над оборотнем на одно колено, тяжело дыша, слушая, как дух покидает измученное тело, резко повернул голову, почувствовав взгляд Насти. Ей показалось, что, вместе с яростью, в его взгляде была печаль. Он жалел свою жертву…

Опомнившись, Настя метнулась к Осьену, наконец дотянувшись, схватила за рукав и побежала прочь.

Карта двух континентов занимала почти всю стену в кабинете Верховного Инквизитора. Два материка и множество архипелагов, больших и малых, начертанием напоминали тела двух хищников, готовых к смертельной схватке. Создатель этой Земли был, видимо, Великим Художником. Материк в восточном полушарии, где находилась большая часть Глории походил на ястреба в падении. Гасящие скорость крылья, выставленные вперёд когти и нацеленный на жертву клюв. Материк Ремизии напоминал больше дракона. Но не того, что рисуют в сказках, с крыльями и извергающего пламя, борющегося с доблестными рыцарями, пришедшими его убить, а дракона, ползающего на островах архипелага Нуаго, не брезгующего падалью, и ворующего домашний скот, пришедший к водопою. Короткие лапы становились полуостровами Аньди и Лестуро, смотрящая на Ястреба пасть открывала залив Кардоман, с впадающей в него Реамы, величайшей реки западного полушария. Столица Ремизии, раскинувшаяся в устье реки, носила её имя.

Сейчас карта не интересовала Верховного Инквизитора. Такая же, но гораздо меньше, более подробная, исчерканная резкими надписями, знаками, понятными только нанёсшему их, лежала на огромном столе из полированного черного дерева. Папки с донесениями и указами, несколько книг и чертежей лежали поверх карты, отодвинутые в ожидании своего часа. Мятая коробка, перевязанная бечёвкой стояла перед задумавшимся Инквизитором. Кое-где её упаковка порвалась, открывала жестяной бок тары для технического порошка, применяемого ремесленниками. Мелкие буквы с указаниями правильности хранения и использования проступали на жестянке.

Её нашли при осмотре улицы. Лёгкий образ испуганной девушки, обронившей коробку, ещё сохранялся над ней. Фонило остаточной магией, не принадлежавшей Инквизитору. Это озадачивало. Девушка, не обладала сверхспособностями, чтобы оставить магический след. Кто же тогда мог воздействовать на этот предмет, и почему он, следящий за проявлениями Стихий, не заметил присутствие другого, неизвестного мага?

Откинувшись на спинку кресла перед столом и потирая в раздумье переносицу, Верховный Инквизитор вспоминал все детали сегодняшнего утра, упущенные им. Вспоминал лица, движения, эмоции толпы, собравшейся поглазеть на поимку убийцы. Снова видел ужас кровавого месива в доме и раны погибшего инспектора. Ещё одного потерял…

Вошёл секретарь. Сообщил о просьбе барона и баронессы Ольстрих принять. Ещё один повод для сожалений. Инквизитор кивнул, в знак согласия и поднялся, подойдя к окну.

Род Ольстрихов всегда достойно представлял аристократию Глории. Владельцы морской верфи в Белой Быстре строили океанские фрегаты для военного флота. Самые манёвренные и надёжные. Сын Николы Ольстриха уже возглавлял одно из побочных производств, а вот дочь с детства проявила способности к магии и стала гордостью всего клана. Быть магом означало возможность входить в любые двери и узнавать любые тайны, обладать могуществом и вселять почтительный страх. С её даром семья Ольстрих могла войти в высший Совет Магистерата, доступный лишь магам и получать ещё больше возможностей, обладая властью. Очаровательная Нинэ могла бы стать посланницей в Ремизии, с её острым умом и проницательностью. Если бы не её необузданный темперамент, опасный, для мага.

Баронесса Ольстрих, привлекательная особа, находилась как раз в том возрасте, когда ещё могла соревноваться отточенной зрелой красотой с только расцветшей прелестью дочери. Хотя Нинэ больше походила на отца, широкоскулого с глубокими раскосыми глазами и тонкими губами. Почтительным поклоном Барон постарался скрыть явную подавленность. Инквизитор показал на два кресла, разрешая присесть благородным просителям.

– Ваше Святейшество, догадывается, о цели нашего визита, – барон сделал паузу, подбирая слова, – Нас беспокоит судьба дочери, доверенная вам.

– Что вы хотите услышать? – спросил маг.

– Как родители Нинэ, мы просим пояснить, за что столь жестоко наказана наша дочь?

Инквизитор знал, они быстро решатся на этот визит. Обратиться к учителю, с таким вопросом, было неучтиво, однако положение в обществе и богатство, давало им уверенности в исключительности и надежду, получить ответы от чиновника самого высшего ранга. Он же не считал наказание суровым. Скорее рассматривал как урок, в который никому не следует вмешиваться. Однако сейчас Инквизитор, удручённый потерей офицера, искал изъяны в своих действиях и хотел объяснить их. Прежде всего, самому себе.

– Моя ученица наказана за несдержанность. Это научит её контролировать силу.

Баронесса Ольстрих вздохнула. Слова Инквизитора резали материнское сердце. Она промолвила:

– Отдавая Нинэ в обучение, мы надеялись на правильное применение её способностей. Это же ваша лучшая ученица!

Инквизитор прервал её. В другой день, он бы ограничился только этой фразой. Жалости к баронессе он не испытывал, и тем более, не должен оправдываться. Лишь хотел напомнить.

– Нинэ – сильный маг! Обученный и готовый к выполнению сложных заданий. Она понимает всю ответственность за применение магии.

– Но лисица! Как можно? – в отчаянии воскликнула баронесса.

– Если бы ваша дочь была юношей, я бы отправил её в тело волка. Нинэ сама решит, сколько времени будет проходить урок.

– Неужели у вас и в самом деле нет сердца!

Барон крепко сжал руку жены, заставляя замолчать. Она могла разрушить их благополучие, оскорбив одного из самых могущественных магов Глории.

– Ида, остановись. Я приношу извинения за слова баронессы. Она ослеплена горем.

Инквизитор снова сел в кресло перед столом, показывая раздражение.

– Обучение магии сопряжено с риском. Отдавая дочь, вы подписали договор, в котором не вмешиваетесь в процесс обучения, и вам будет позволено видеть её. Если бы не подписали, необученный и незаконный маг подвергся бы расчеловечиванию. Такой судьбы вы хотели бы для дочери?

Баронесса едва сдерживала слёзы.

– Умоляю, сжальтесь над ней.

– Вам напомнить закон, по которому ученик принадлежит учителю на время обучения?

Барон разрывался между жалостью к жене и дочери и соблюдением законов. Гордыня перевесила его благоразумие и он произнёс:

– Мы будем искать защиты у Арх-канцлера!

Неожиданный смех Инквизитора испугал их.

– Несомненно Его Высочество, как глава Магистерата заинтересован в ваших кораблях и выслушает вас. Вряд ли его заинтересует судьба какой-то лисы-оборотня. Скорее он поручит Инквизиции проследить за ней.

Баронесса покачала головой, как безумная. Прошептала:

– То есть Вам! Сменив обличье, вы не стали человеком!

Теперь наказать следовало её. Инквизитор наклонился вперёд, облокотившись о стол и сцепив руки.

– Порой быть диким зверем лучше, чем человеком. Столь необдуманным приходом, вы лишь увеличили срок наказания вашей дочери.

Баронесса побледнела, вцепилась в руку мужа, услышав. Оставалось только уйти. Верховный Инквизитор проводил их взглядом, думая об ученице, уже затерявшейся в тайге за Бискайским хребтом, обречённой три года носить обличье лисы. Барон Ольстрих считал это позором для столь благородного рода, не понимая, что только так, его дочь может исцелиться от яда высокомерия и научиться смирять гордыню, затмившую разум.

Нинэ, овладевшая одной из Великих Стихий, стала превосходным магом. Лучшая ученица из шести избранных им. Она понимала, какую честь оказал Верховный Инквизитор, взяв в обучение. Страсть, с которым она исполняла танец Магии, восхищал не только учеников. Сам учитель с интересом наблюдал за ней.

Но однажды увидел, как Нинэ воспользовалась магией, чтобы подшутить над влюблённым юношей, ослеплённого страстью, готового стать её рабом. Люди смеялись, смотря на унижение простого человека, понимающие ученики, молча созерцали, Инквизитор же видел, как его ученица, хочет стать госпожой и упивается властью, не заслужив её. А он ей власти не давал.