– На всякий случай. Позвони, если что-нибудь вспомнишь. Или захочешь поговорить. Не представляю, чем ты живёшь… – он сочувствующе поджал губы. – В общем, ты можешь звонить в любое время.

«Сомневаюсь, что мне это пригодится», – сказал я про себя, но бумажку забрал. Правда, с таким видом, будто делаю ему одолжение: смял её и запихнул в карман. А потом, не прощаясь, скрылся в подъезде. И только в квартире я вспомнил предысторию того, о чём он говорил.

В среду, около одиннадцати, когда я уже ложился спать, пришло смс с неизвестного номера: «Это Саша. Наконец-то я тебя нашёл! Давай встретимся и поговорим».

Это сообщение я по инерции причислил к рекламной рассылке.

«Не интересно», – вынес я вердикт и больше о нём не думал. Тогда это было легко, тогда ещё не существовало забытых братьев и друзей.

Я сунул руку в карман и коснулся бумажки. Показалось, что жжёт. Можно даже не сверять номера. Это всё-таки был не спам. Я открыл сообщение и перечитал.

Нашёл? Зачем меня надо было искать? Он сказал, что прошло столько времени. Видимо, много. Но почему? Я пропал? Потерялся? Сбежал?

На автопилоте сыпанув рыбкам корма, я сел в кресло. Мысли крутились вокруг сообщения и заключённых в нём загадок. Я открыл его снова – чтобы удалить, избавиться от напоминания, – но перечитать ещё раз.

«В воспоминании про наше знакомство нам лет семь, если не меньше. Неужели мы дружим с тех пор? Это почти двадцать лет. Порядочный срок. Как за убийство».

Перед глазами опять возник образ брата. Яркий и вместе с этим неясный, одновременно чёткий и размытый. Брат, который есть и которого нет. С появлением нового действующего лица отрицать его наличие стало сложнее. Нет, это не сон, не выдумка. Кристиан существует; но где-то там. Пока я убеждал себя, что меня это не касается.

С этими сомнительными историями и братьями я забывал и о своём хобби, и о том, какие эмоции приносит охота за хорошими кадрами, и о том, что к четвергу мне нужно всё ещё сфотографировать «людей в работе», и о Вадиме – моём единственном собеседнике последние пару месяцев. Совсем недавно именно эти мысли занимали меня большую часть свободного времени, и теперь я казался себе предателем, который променял реальных знакомых на воображаемых.

Идея заняться фотографией возникла спонтанно: я увидел на доске объявлений информацию о бесплатных курсах в местной библиотеке, а рядом, как знак свыше, реклама продажи простенькой зеркалки. И вот я уже читаю в интернете основы перспективы и готовлюсь к тому, чтобы, если не блеснуть, хотя бы не сильно опозориться, если будут что-то спрашивать. Но на первом уроке никто ничего не спрашивал. Невысокий молодой парень с горящими глазами объяснил, как будут проходить занятия, рассказал про себя, показал несколько своих весьма недурственных работ и набросал план всего курса. Похоже, все остались довольны, кроме одного человека, казавшегося уставшим и от фотографии, и от жизни.

Из вежливости я поинтересовался: «Зачем же вы, сударь, пришли?»; мы разговорились и оказались в ближайшем кафе. Легко, непринуждённо. Я даже решил, что это моя заслуга – какой я молодец, быстро завожу друзей, – но быстро вспомнил, что это скорее случайность: обычно новые знакомства мне не давались.

Оказалось, что Вадим, мой собеседник, посвятил фотографии половину жизни (увлекался со школы, отучился и работал по профессии восемь лет) и на курсы ходил за вдохновением:

– Творческие люди любят смотреть на других творческих людей. Большинство не выдерживает и месяца, но восторг новичков стоит того, чтобы тратить пару часов в неделю на походы сюда.

Пожалуй, мы могли бы разговаривать о чём угодно, но чаще всего обсуждали быт и, что странно, личное. Он рассказывал о жене и дочке, о работе и коллегах, а потом слушал мой скупой отчёт о переводах, сериалах и Марине. Но в этот раз я, чувствуя что-то вроде извращённой гордости – радовался, что мне наконец есть, что рассказать. Так много новых людей, о которых я, правда, ничего не знал. Но можно ведь просто поделиться впечатлениями. Осталось только дождаться четверга. А пока оставалось думать о работе. Или о метро. А ещё в пять утра какая-то из соседских собак напомнила о своём существовании, и теперь я думал о собаках. Может, завести себе кого-нибудь? Кота, пса, котопса – кого-нибудь, кто будет ждать меня дома, гадить по углам и требовать ласки. Но у меня не приживались даже цветы в горшках – вряд ли я смог бы привыкнуть к животному. Или человеку. Ни тех, ни других, я не любил, но последних приходилось терпеть, ведь я, как учат в школе, член общества, который обязан сосуществовать с другими жителями этого муравейника в гармонии и бла-бла-бла.

– Давно хотела тебя спросить… – прерывая мои размышления, заговорила Марина. – У тебя же нет никого? Мы никогда не обсуждали измены…

Но ответить я не успел. Перед глазами стала вырисовываться картинка.

Мы с братом сидим в кафе. Нам лет шестнадцать. Я отвратительно прилизанный, ковыряю вилкой подобие карбонары и осуждающе качаю головой, а брат смотрит на меня снисходительно: словно он познал тайны мироздания и готов поделиться ими со мной, если я смогу их принять. Но по его взгляду понятно, что я никогда не смогу.

– Есть люди, любящие однообразие. Ты из таких, – делая глоток зеленоватого лимонада, объясняет он.

– И что? Ты так говоришь, как будто это плохо.

– Это скучно, – почти перебивает он. А в глазах – пустота. Видимо, и с множеством подружек ему ничуть не веселее.

Я не отвечаю. Говорят, с интересным человеком приятно просто посидеть в тишине, но наше молчание всегда тяжёлое. Мы не умеем ни разговаривать, ни молчать друг с другом. Вилка в тарелке мерзко скрипит, он смотрит на неё (и на меня) с раздражением, а потом хмыкает.

– Забавно… – начинает он, и я взволнованно придвигаюсь ближе. Хочется спросить, что его беспокоит, что скрывается за этим «забавно», но к нам подходит девушка – похоже, на пару лет старше, – и Кристиан резко замолкает.

Она одета броско, безвкусно (даже для меня) и абсолютно непрактично. Внимательно осмотрев сначала меня, потом Кристиана, она удовлетворённо кивает и наклоняется к близнецу, целуя его в губы (глупое подростковое показушничество), а я брезгливо морщусь.

– А мне ты сказал, что занят, негодник, – игриво возмущается она, садясь рядом с Кристианом.

– Я и занят, – с лица близнеца мгновенно исчезает печальная задумчивость, уступая место более привычному скучающему равнодушию. – С тобой у меня совсем не остаётся времени на братишку.

– Вообще-то я старше на десять минут, – ворчу я себе под нос, потому что не люблю, когда он зовёт меня так. Это могло бы быть мило, но в его устах звучит уничижительно. Будто я – безмозглый младший брат, который вечно надоедает ему глупыми вопросами.

В ответ на это он бросает в мою сторону усталый взгляд, а потом возвращается к своей даме:

– Я рад тебя видеть, но не…

Его обрывают на полуслове. Ещё одна девушка, симпатичнее предыдущей и одета проще: вместо короткой юбки и сапог на каблуке – джинсы и кроссовки. И сверху не обтягивающее нечто, а обыкновенная куртка. Такая, наверное, могла бы понравиться и мне.

– Ага, вот чем ты занят, засранец, – негодует вторая, тыкая в первую. – Всякими швабрами!

Кристиан демонстрирует самую очаровательную улыбку, имеющуюся в его арсенале, и незаметно подмигивает мне, словно говоря «смотри и учись».

Конец этой истории растворился в настоящем, но я почти не сомневался, что Кристиан нашёл, как выкрутиться. Он всегда находил.

– Мне хватает и тебя, – медленно, ещё застряв в том дне, ответил я.

«Интересно, сколько это длилось? По ощущениям – несколько минут…»

– Значит, нет? – спокойно уточнила Марина, похоже, не заметив эту паузу.

– Именно, – подтвердил я.

– Хорошо, – она постучала пальцами по столу. – Хорошо, – стукнув ещё пару раз, повторила она, а потом переключилась в режим работающего зомби и больше не отвлекалась, даже когда через полтора часа я, побоявшись компании своих мыслей, пригласил её вместе пообедать.