Желз уже лицом пересчитывал тростники и камыши.

А ведь и правда, я на той стороне.

Желз влетел в болото.

― Зеленый или синий? ― Фиона стояла перед овальным зеркалом, в инкрустированной золотом раме, и примеряла фатиновые платья. Витражи преломляли солнечный свет, озаряли цветными лучами комнату.

– Зеленый, ― скучно отозвалась светловолосая девушка. Она лежала на животе, неприлично раздвинув ноги, и читала.

– Ты уверена?

– Синий, ― последовал ответ.

– Парти, ты меня даже не слушаешь! Оторвись от своей книги и помоги мне выбрать! Это не просьба. Это приказ.

Парти вздохнула, закрыла фолиант, встала.

– А говорила, что не любишь принцессничать…

– Я не… Просто… Отец достал меня своими наставлениями, вечно лезет не в свои дела. Это ему, видите ли, не нравится, это он, видите ли, не хочет видеть. Сегодня вечером в обеденном зале состоится процессия в честь приезда сына нординского чародея. У отца планы на этот счет, он хочет, чтобы я…

Парти подняла руку.

– Раздвинула ноги перед гостем?

– Он назвал это другими словами. Сказал, я должна вскружить ему голову.

– Все мы знаем, что у мужчин две головы. И ту, что меньше, вскружить проще.

– Не буду я ничего такого делать! ― возмутилась Фиона.

– Ну, как скажешь. ― Парти подошла к девушке, осмотрела платья, которые та подобрала. И фыркнула.

– Что не так? ― спросила Фиона. ― Фатин нынче популярен, нежная и приятная ткань. Если выберу сатин или атлас, вспотею, в обеденном зале такая жара. Почему ты молчишь?

– Думаю, ― ответила Парти. ― И тебе советую.

– Я постоянно думаю. Вчера вот перед сном несколько часов провалялась, все думала и думала, думала и…

Парти подняла руку, прервав болтовню. За те полгода, что она работала служанкой Фионы, дочери архимага Грелона, Фиона привыкла к этому ее чудачеству. Каждый раз, когда Парти собиралась что-то сказать, перебивая собеседника, она поднимала руку, словно извиняясь.

– Хочешь совет? Чаще слушай тишину. Она нашептывает тебе правильные ответы.

Еще одним чудачеством Парти были советы, после которых Фионе становилось не по себе, и она не могла понять ― то ли Парти сказанула какую-то чушь, то ли она, Фиона, как обычно, не догоняла.

– Фатин ― хорошая ткань, если ты собираешься кого-то соблазнить. Но вот цвета…

– А что с ними не так?

– Хотя… возможно, я поспешила. Какой ты хочешь предстать перед гостем?

– А какой я могу предстать?

– Экзотичной и невинной. Хочешь такой? Бери зеленый. Дразнящей, гламурной и доступной ― розовый, синеватый и бирюзовый. Недоступной, загадочной и властной ― цвета золотой, черный и коричневый.

– А откуда ты взяла эту классификацию? В книжке своей?

– Я о такой ерунде не читаю. ― Парти кивнула на фолиант. ― То был сборник с алхимическими составами. А классификацию эту, как ты ее назвала, я придумала только что. Просто опиралась на свой опыт.

– А кем ты работала раньше? ― осторожно поинтересовалась Фиона.

– Я же говорила, что не хочу об этом.

Парти не собиралась лишний раз обманывать, а потому нарочно отвела взгляд. Она знала, этого будет достаточно, чтобы Фиона решила, что ей грустно, и перестала расспрашивать.

– Прости, ― сказала Фиона. ― Просто ты столько всего знаешь, еще и алхимические книжки читаешь… Прямо, как мой отец. Мне кажется, из тебя бы получилась превосходная чародейка.

Губы Парти незаметно для Фионы дрогнули.

– Ты выбрала, какой будешь сегодня вечером?

– Властной и недоступной, ― неуверенно протянула Фиона. ― Возьму, пожалуй, золотой.

– Под стать твоим карим глазам, ― кивнула Парти. ― Отличный выбор.

***

– А если я воткну в тебя кинжал, ты умрешь?

– Смотря куда.

– Точно в пупок, ― прошептала Парти, ― и разорву плоть до ребер.

Грелон хмыкнул, тихо-тихо, и провел пальцем между ее грудей. Она игриво улыбнулась, остановила его руку, схватив за запястье, и хихикнула.

– Ответь. Ты умрешь?

– Иногда мне кажется, что ты одержима моей смертью, ― Грелон сел в кровати. На его широкой спине и груди не было ни волоска, и Парти это раздражало. У мужчин, считала она, как и у зверей должна быть шерсть. ― Ответ все тот же. Не умру. Если бы ты знала, как много людей пытались и пытаются навредить мне… Я хорошо себя защитил, так хорошо, как только мог. Меня не убить ни ядами, ни стрелами, ни ножами. Я стержень и опора Хоруин, случись что со мной, даже представить боюсь, как много падали покусится на государство.

– Нордины ― дополнительная опора?

– В догадливости тебе не откажешь.

– Фиона очень не довольна тобой, ― поделилась Парти. Собрала рукой светлые шелковистые волосы в хвост и поводила себе по спине. Щекотно и приятно. ― Объяснил бы ей, что к чему. Она хоть и не самая умная, но поймет, если постараться. А то поставил задачу вскружить голову и все. Грубо. Не красиво. Не по-отцовски.

– Учить меня будешь? ― удивился Грелон.

– Еще как. В кровати со мной ты лишен всех привилегий. Ты просто Грелон. А я ― твоя богиня.

Грелон захохотал.

– Ох, зазнаешься ты, Парти, зазнаешься.

Она скинула бархатное одеяло, прикрывающее ноги и живот, встала с кровати и неторопливо пошла к сосновой тумбе. Грелон глядел ей вслед, он не мог не глядеть. На тумбе стоял глиняный кувшин с вытесненной на горлышке змеей. Парти бесстыдно наклонилась, хотя легко могла взять кувшин и просто так, и налила себе кружку вишневого морса.

– Зазнаюсь, ― призналась она, все еще прогнувшись, ― но не беспричинно.

– Вынужден согласиться. Аджедо.

Парти резко обернулась. Магия обратных слов. Пиджак из золотистой парчи вспорхнул со спинки кожаного кресла, за ним полетели белые узорчатые штаны, черная рубашка с видным воротником и сапоги с вытянутым мыском. Несколько мгновений спустя Грелон был одет.

– У тебя свои фокусы, ― произнес он, ― у меня свои.

– Тебе не жалко тратить магию на такое?

– Моя магия неиссякаема.

– Не говори ерунды. Может, кто-то из тупоголовых бездарей и поверит в это, но не я. Я знаю, откуда берется магия, и знаю, что она имеет свою цену.

Грелон нахмурился.

– Повторю. Моя магия неиссякаема. Пока существует люди, пока существует Хоруин, она неиссякаема. И тебя не должно заботить…

Парти подняла руку.

– Хочешь совет?

– Нет.

– А я все равно его дам. Цени то, что имеешь, и не используй магию без явной нужды. Магия ― это жизни. Пусть и в твоем случае чаще всего это жизни гнусных воришек и убийц, наверняка перед казнями на их телах рисуют твои печати. Но это жизни. Ведь вскоре тебе может потребоваться много магии, и если вдруг запасов не хватит… ― Парти посмотрела Грелону в глаза. ― Знаешь ведь, к чему это приведет.

– Поэтому отец это сделал с тобой? ― Грелон пальцем указал на ее плечо. Там чернела отметина ― две соединенные под углом подковы. Печать. ― Он не хотел, чтобы…

Рука Парти потянулась к потолку.

– Мы говорим о тебе, Грелон, а не обо мне, ― Парти отвернулась. ― Обеденная процессия скоро начнется, иди за своей новой опорой для Хоруин. И не дави на Фиону, пусть она сама захочет охомутать того сына чародея. Вот увидишь, получится только лучше.

– После того как я выйду…

Парти вновь подняла руку.

– Знаю-знаю. Подождать минут двадцать, потом незаметно проскочить по коридору. Если поймают, сказать, что наводила порядок в комнате. Я не первый раз спала с тобой.

– Не первый. ― Грелон подошел к ней со спины, положил руки на талию, сдвинул на ягодицы, стиснул на миг, после чего чмокнул Парти в шею. Взял из руки бокал, отпил морса и прошептал на ухо: ― И не последний.

Парти дождалась, когда он уйдет, села на кровать и грустно улыбнулась.

– Вот тут ты не прав архимаг.

***

Она нашла Фиону в винном погребе.