Они вошли в гостиную, и мужчина плотно прикрыл дверь в сад.
— Было приятно познакомиться с тобой, Александр, — Агата кивнула ему, проходя к двери, ведущей в служебные помещения. — К сожалению, мне пора. Надеюсь, что тебе понравится в Ирландии. В это время года она особенно прекрасна.
— Это взаимно, — успел произнести Нильсен, прежде чем девушка вышла из комнаты. Запустив пальцы в волосы, он почувствовал, какими они были холодными и влажными. И только теперь понял, что продрог. Мелкая дрожь била всё тело, поэтому Александр поспешил вернуться ближе к камину.
— Прости, что заставили тебя ждать, — голос Фредерика вывел из размышлений и заставил поднять взгляд на открывшуюся дверь кабинета.
— Я надеюсь, вы не скучали, мистер Нильсен? — Аннет зашла в гостиную вслед за Ларсеном с улыбкой радушной хозяйки.
— О нет, — Александр поднялся с кресла, ощущая, что наконец перестал дрожать. — Я успел ознакомиться с парой занимательных книг, и, — он вдруг сделал паузу. — Ваша племянница очень милая девушка.
Лицо женщины на мгновение посерело, но она сдержанно дернула губами и удовлетворённо кивнула.
***
— Александр, не будь рёбенком, — Фредерик начинал кипятиться. — Я взял тебя с собой, чтобы ты набрался опыта и вникнул в мелкие детали бизнеса.
Мужчины ужинали в небольшой таверне на окраине города. Пара-тройка пинт местного стаута, неплохое жаркое и пастуший пирог хорошо утолили голод, а интерьер, стилизованный под старину, создавал уютную атмосферу, вызывая желание наконец выдохнуть, ослабить ремень и вытянуть ноги. Но разговоры о делах не давали этого сделать.
— Ну конечно, — усмехнулся Нильсен, окидывая собеседника лукавым и слегка хмельным взглядом. — Интересный опыт получается. Мне тоже придётся трахать старуху ради продления контракта в будущем?
— Попридержи-ка свой поганый язык, — резко оборвал его Ларсен. — Порой ты бываешь невыносим. Скажи спасибо отцу, что я до сих пор тебя не вышвырнул на улицу.
Александр дёрнул щекой и сжал кулаки от обиды, но промолчал. Отвернувшись, уставился в окно, чтобы не провоцировать босса еще сильнее.
Сумерки опускались на небольшой городок в Ирландской глуши, зажигая огни и праздничные фонарики на каждой улице. Это место всё больше напоминало сказочную поляну, где в пряничных домиках живут волшебные человечки. Тем более большинство горожан, снующих туда-сюда, были одеты в карнавальные костюмы в честь праздника. Повсюду висели причудливые украшения в виде ярко-рыжих тыкв со смешными или страшными рожицами, гирлянды из осенних листьев или красных яблок. Провинция готовилась к Хэллоуину изо всех сил, стараясь показать редким туристам, что они умеют веселиться не хуже крупных мегаполисов.
— Сегодня 31 октября, — осенило Нильсена, когда мимо окна с громким смехом пробежали двое детей в белых простынях с прорезями для глаз.
— Да, — задумчиво отозвался Фредерик. — Ирландцы празднуют Самайн.
— А разве не Хэллоуин? — недоверчиво изогнул бровь Александр.
— И да, и нет, — усмехнулся Ларсен. — Самайн, как кельтский праздник урожая, стал прародителем христианского Хэллоуина, дня всех святых. Но на этой земле до сих пор гораздо больше язычников, чем ты думаешь.
— Но здесь повсюду католические церкви.
— И всё же, древние верования им ближе.
— Откуда ты это знаешь? — Нильсена понемногу начинал раздражать спокойный и поучительный тон босса.
— А ты приглядись получше, — в глазах Фредерика загорелся лукавый огонёк. — Среди украшений нет современной атрибутики. Никаких ведьм, пауков и скелетов. Только овощи, фрукты, да разноцветная листва. А в костюмах только дети и молодёжь.
Александр проследил за взглядом Ларсена и понял, что тот прав. Город был празднично украшен, вот только символы праздника были несколько иными.
— То есть, этот праздник никак не связан с мертвецами, вампирами и прочей нечистью? — усмехнулся молодой швед.
— Напротив, древние кельты так же верили, что в эту ночь открываются врата мира мёртвых. Только вот они придавали этому более сакральное значение, нежели то, как сейчас это преподносят Голливудские блокбастеры.
— Что ты имеешь в виду?
Фредерик сделал большой глоток пива и повертел пузатый бокал в руках, не спеша отвечать на вопрос, а Нильсен снова перевёл взгляд за окно. Ночь стремительно надвигалась на город, но уличное освещение только разгоралось. Погода наконец прояснилась: мелкая изморось прекратилась, а тучи разошлись, открывая огромную луну, что сияла на небе даже ярче фонарей.
«Еще и полнолуние», — пронеслось в голове Александра, чувствуя, как поднимаются волоски на руках от внезапных мурашек. Его не пугала темнота, дурацкие страшилки и предрассудки, но странное предчувствие не отпускало с тех пор, как они покинули поместье.
— Кельты верили, что ночь Самайна соединяет мир мёртвых и живых, — внезапно заговорил Ларсен, заставив Нильсена непроизвольно дёрнуться. — Позволяет нечисти спокойно разгуливать среди людей и забирать с собой избранных. Но они воспринимали это даже за счастье, поскольку благоговели перед смертью, считая её «вечным возвращением», возможностью слиться с праматерью-природой.
— То есть, могли хорошенько обдолбаться какими-нибудь поганками и совершить суицид? — злорадно рассмеялся Александр, но его собеседник недовольно поморщился, покачав головой.
— Нет, древние люди слишком любили жизнь, чтобы добровольно лишать себя её. Тем более у них и без того было огромное количество способов встретить свою кончину. Войны, болезни, несчастные случаи, стихийные бедствия, — Фредерик сделал многозначительную паузу, выразительно взглянув на молодого шведа. — Но кельты не боялись смерти, а относились к ней, как к очередному этапу, к переходу на новый уровень.
Он сделал рукой знак официантке, и та мгновенно принесла счёт к их столику. Рассчитавшись, мужчины неторопливо оделись и вышли из таверны на шумную улицу. Повсюду сновали переодетые в красочные костюмы дети и подростки, выпрашивая сладости у соседей. Со стороны главной площади доносилась веселая национальная музыка. Ирландская скрипка терялась в радостных возгласах празднующих, а свист и хлопки шутих время от времени заглушали все звуки. Невозможно было не поддаться всеобщему настроению, тем более ритмичная мелодия заставляла сердце рваться из груди, а ноги пускаться в пляс.
— Похоже они собираются отмечать Самайн всю ночь, — хмыкнул Александр, когда они почти дошли до небольшого семейного отеля, где остановились на время командировки.
— Надеюсь, что нет, — задумчиво проговорил Ларсен, хмуря брови. — Завтра у нас самолет, нужно выспаться.
Он двинулся в сторону входа в гостиницу, но, обернувшись, понял, что его спутник так и остался стоять на месте, заворожённо вглядываясь вдаль.
— Но ты, если хочешь, можешь прогуляться перед сном, — Нильсен обернулся на босса, а тот добродушно кивнул и рассмеялся. — Только не покидай городские стены.
— Почему? — удивился Александр
— Это поверье появилось уже с приходом христианства, — проговорил Фредерик, сквозь смех. — Будто бы нечисть буйствует только за пределами крепостных стен, и тот, кто окажется вне города в ночь Самайна, не сможет вернуться в мир живых, — он махнул рукой. — Одним словом, предрассудки.
— Забавно, — швед сдержанно улыбнулся и, пожелав Ларсену спокойной ночи, двинулся в сторону центра города.
Смешавшись с толпой на главной площади, Нильсен какое-то время с интересом разглядывал танцующих и веселящихся людей, но вскоре городской праздник наскучил ему. Он был похож на любую рождественскую ярмарку в Стокгольме, отличаясь лишь тематикой и декорациями. А так — всё тот же пьяный и довольный народ, громкая национальная музыка, стилизованная под современность, яркие огни, вспышки фейерверков. Невозможно долго переносить подобные мероприятия без появления головной боли и разноцветных пятен в глазах.
Едва избежав вовлечения в общий хоровод, Александр скользнул в один из переулков. Он оказался не таким освещённым и украшенным, как прочие. Мужчина решил, что проулок для этого слишком узкий и неприметный. Интуитивно он пытался определить, в какой стороне находится их отель, поэтому свернул на первом перекрёстке. Поплутав еще немного по тёмным улочкам, швед понял, что окончательно заблудился.
