Землехват плохо сжимал чёрный камень стен, но этот, возможно, пойдёт лучше. Какая длина пробки, которой был запечатан коридор? На сколько хватит Землехвата? Если Сила в амулете кончится, а пробка нет — его раздавит камнем, возвращающим свои размеры через некоторое время. Но альтернатива вернуться предателем… Не было альтернативы. Он не сможет вернуться в Дом, посмотреть домашним в глаза, рассказать о гибели их ближайших. И он сам не сможет жить без своих ближайших.

Тига спрятал в переплёт лечебный пояс, переговорный амулет и амулет щита. Они, конечно, тянут лишь крохи Силы, но даже этих крох может не хватить Землехвату. Можно было ещё уменьшить магию света, но маг из него так себе. Менталистика — его Мастерство, требовала очень много времени для своего развития в ущерб всему остальному.

Оплавленная каменная корка съела сразу четверть запаса Землехвата, но дальше расход уменьшился, и почти перекрывался поступающей из ауры Силой. Почти, но не совсем.

Можно было бы остановиться и подождать, пока наполнится Землехват, но он боялся опоздать. Тига медленно, насколько позволял амулет, шёл по образующемуся тоннелю, а сзади, в нескольких метрах от него, сжатый камень с грохотом возвращал свою форму. Настроение, и до этого отвратительное, падало дальше вместе с уровнем Силы. Когда её оставалось совсем чуть-чуть, он выключил на некоторое время Землехват, но этим ничего не добился. Только камни стали грохотать прямо за спиной, падая чуть ли не на пятки. Что же, как это ни прискорбно, но пришло время запасного плана. Тига запустил уже давно готовую магию Дар Жизни, превращающую саму жизнь мага в Силу. Но запустил не для передачи Силы умирающей, для чего изначально и учил эту магию, а оставил Силу в ауре, только небольшую часть направив в сложную ментальную технику. Голубой шар на его груди, который разгорался всё ярче и ярче, заменил погасшую магию света. Каждый шаг давался всё тяжелее. Землехват пришлось взять двумя руками и прижать к впавшему животу, чтобы не выронить. И когда оставалась последняя капля Силы, амулет впервые за время самоубийственного пути не сработал, ибо перед ним больше не было камня. На негнущихся ногах Тига сделал ещё два шага в открывшуюся огромную пещеру, огляделся, и не обнаружив искомого, упал замертво, а сверху на его ссохшуюся мумию посыпались камни.

Так он и умер с мыслями о Виталике.

Проснулся я от дичайшей головной боли, прямо никогда так не болело, и вот опять: словно правое полушарие…

— Что это ещё за «правое полушарие»? Даже ученик возрастом всего в одну весну знает как устроена голова человека! — менторским тоном перебил свою мантру я.

— Конечно, я ещё не дожил до возраста первой весны, коллега! Но абсолютно уверен, что у меня два полушария. А ещё помню много других умных слов: мозолистое тело, кора головного мозга, лобная доля, правое полушарие, левое полушарие…

— Какая феерическая чушь, какие безумные инсинуации! — снова беспардонно перебил меня я — Как опытный Мастер менталистики, я могу ответственно заявить, что… Что-о-о? Что… О создатель! Да что ты такое?!

— Это я что такое?! Это ты что такое?! А я… А где это я?

Меня по-прежнему обволакивала уютная мягкая и тёплая тьма, но теперь сознание никуда не пыталось улететь. Я мыслил и видимо ещё существовал. Голова снова болела, но это беспокоило меня лишь абстрактно. Я даже не уверен, что это именно моя голова болит. А если и моя, то какая именно? Больше напрягает некий второй голос, который по-хамски меня перебивает и спорит. И это в моей-же собственной голове! Непорядок. Наверное.

В прошлой совей жизни я неоднократно слышал от многих людей, в основном, конечно, от экзальтированных дам, что у них есть некий внутренний монолог, а то и вообще всякие субличности, с которыми они ведут задушевные беседы. Раньше я таких особенностей был лишён, и считал всё это чушью примерно того же уровня, как например… как нарисованные брови! Сейчас с завидной скоростью прогрессируя в этом направлении, уже не могу быть столь категоричен. Сперва появился внутренний монолог, в котором я словно кому-то описываю и комментирую свои действия. Теперь ещё и вот это.

— Эй?

Хм. Не отзывается. Вот что! На всякий случай нужно сравнить мысленное поле с последней его картой, на предмет возможных закладок и чужого влияния. Когда я вообще последний раз сохранял карту мысленного поля? Эта мысль выбила последние графитовые стержни в моём сознании, а температура активной зоны стала резко повышаться. И внезапно всё взорвалось так, словно сделано было из стекла, а безопасные теперь осколки, не достигающие критической массы, незаметно поглотила окружающая меня тьма.

Кажется обошлось. О чём бишь я? Ага! Когда я последний раз делал бэкап?

— Прекрати! Ты уничтожишь нас! — взмолился второй я.

— Но бэкапы? Ведь всегда должны быть бэкапы? — попытался я отстоять свою точку зрения.

— Ш-ш-а-а-а-а! Создатель посмеялся надо мной за мою гордыню! Я рассчитывал найти Виталику, а нашёл чудовище, два мозга которого могут вместить всё мироздание, но оно ими совсем не пользуется!

— А вот сейчас было обидно! — обиделся я.

— И снова ты достал слова из своего хаоса, даже не думая об их смысле! И я, кажется, слышал о таком… В некоторых Домах популярна концепция Антагониста. Пока творец на пути к Знаниям, Совершенству и Гармонии осознано творит, это чудовище, имея все знания создателя, сочетает их в случайном порядке. И наблюдая новое для себя явление мы зачастую не можем определить, выверенная и совершенная ли это работа создателя, или одна из бесконечных и бессмысленных поделок другой стороны. Не можем понять, во благо оно или…

— Да-да, я часть той силы, что желает зла, но вечно совершает благо — попытался иронизировать я.

— А-а-а-а! Прекрати это! Чудовище, если ты хоть немного понимаешь, что такое долг, я предлагаю сделку: Я передаю тебе все свои знания и навыки Мастера менталистики, а так же познания в магии и амулетике, а ты в ответ спасаешь моих домашних из лап обезьян.

— Я не против помочь, но ты месяц добирался сюда. Сомневаюсь, что вернуться получится быстрее, а за это время…

— Ты прав. И я… Я, кажется, понял! Сейчас, обитая в твоём разуме, со стороны, я вижу это! Мы, люди, слишком инертны, слишком медлительны. Мы привыкли строить планы на сотни лет. Поэтому упускаем столь скоротечное. Обезьяны же не строят далекоидущих планов, не думают о будущем. У них есть только текущий миг и варианты, как этим мигом воспользоваться. Мы обречены! И падение моего Дома — это только начало. Начало конца нашей древней цивилизации.

— Не знаком с вашими обезьянами. Но…

— Мой слепок распадается в хаосе твоего сознания! — резко перебил меня я. — Ответь, если я дам тебе инструменты, ты сделаешь всё возможное, чтобы спасти моих домашних, если это не будет прямо вести тебя к смерти?

Это был вопрос не словами, а образами. Образы того, что он назвал инструментами, образы обстоятельств, которые могут вести к смерти, и образы «домашних». Коротко и лаконично. К чему слова частям одного сознания? Но вот последний образ был совсем не прост.

— Д-да! — только и смог ответить я, под его тяжестью. Потому, что образ домашних, это был, мать его, гигантский чугунный троянский конь, наполненный ртутью! Я почувствовал себя маленьким бумажным самолётиком, которого, чтобы он никуда не улетел, придавили самолётом настоящим.

Каждая весна, у этих «людей» открывает период времени продолжительностью от семидесяти до ста двадцати лет. Мой оппонент недавно встретил шестнадцатую весну. Все эти годы его жизнь была наполнена эмоциями и чувствами к ближайшим, матерям, братьям, сёстрам. Приятные моменты и переживания были аккуратно сохранены, разложены по полочкам, рассортированы по значимости и объектам приложения. И всё это за тысячу с лишним лет! Чёрт возьми, я увидел только самый их краешек, совсем чуть-чуть, но уже люблю его милую маленькую сестрёнку Лаивилали! Её мягкая бархатная голубая шёрстка с прелестным рисунком, огромные жёлтые выразительные глаза, прекрасные мягкие острые ушки. Люблю её словно свою собственную сестру. Или как дочь? Или даже…