Комплексное изучение этих материалов позволяет по-новому проанализировать даже те источники, на которые ссылались в своих исследованиях российские и зарубежные историки, поставить их в новый источниковедческий контекст. Благодаря этому представляется возможным задать новые исследовательские вопросы в изучении российского направления внешней политики Бисмарка и попытаться более взвешенно подойти к ответу на них.

Раскрытию поставленной в названии этой главы проблемы поможет рассмотрение внешнеполитических убеждений Бисмарка в период его деятельности на посту прусского представителя в Союзном сейме Германского союза во Франкфурте-на-Майне. Анализ переписки Бисмарка с прусским министром-президентом Отто фон Мантейффелем позволит сделать вывод об оценке прусским дипломатом проводимой по отношению к России политики Берлина и, что более важно, о наличии у него собственной программы действий. Изучение документов Бисмарка времен Крымской войны покажет его мнение о степени подготовки России к военному противостоянию трем державам. Интересным будет рассмотреть восприятие Бисмарком отдельных представителей российского дипломатического корпуса в Германии, с которыми ему приходилось постоянно сталкиваться по ходу своей деятельности. Исследование этих и других вопросов позволит приблизиться к пониманию восприятия Бисмарком прусско-российских отношений в этот период, его видения общей платформы для укрепления связей между двумя государствами. Важным представляется решение вопроса о том, руководствовался ли Бисмарк во внешней политике своими личными симпатиями или интересами прусского государства в том виде, в котором он их понимал, и какую роль в этом принципиальном для политика вопросе занимала Россия. Важным также будет изучение документов других прусских государственных деятелей этого времени, что позволит понять, насколько вообще российское направление было актуальным для Берлина в 1850-е гг.

После завершения революционных потрясений 1848–1849 гг. германский политический ландшафт казался довольно унылым. Провал революции, безуспешное решение назревшего национального вопроса и усиление консервативных начал в прусском государственном механизме происходили на фоне неудач, которые Пруссия переживала на международной арене. Безуспешно для Пруссии завершилась Датско-прусская война 1848–1850 гг. за включение герцогств Шлезвиг и Гольштейн в состав Германского союза, а Ольмюцское соглашение 29 ноября 1850 г. надолго закрывало для

Пруссии перспективу развития объединительных тенденций в Германии под ее главенством. Тяжелый эффект от этих внешнеполитических поражений усугублялся еще и тем, что Пруссия оказалась фактически в оппозиции к великим державам, которые в международных конфликтах становились на сторону её противников. В это время ключевую роль в центральноевропейских делах играла Россия, позиция которой в Ольмюце повлияла на решение австропрусского противостояния в германском вопросе в пользу Австрии. Вследствие этого в Германии к России стали испытывать чувство боязни, граничащее с неприязнью, что прекрасно демонстрирует опубликованное в 1851 г. в популярном берлинском юмористическом журнале «Кладдерадатч»[149] едкое стихотворение «Назад!». Это был сатирический пандан на написанное в начале 1814 г. известное стихотворение основоположника швабской школы романтизма Л. Уланда «Вперед!», в котором поэт взывал к германским государствам и их союзнице России и призывал их освободить Германию от наполеоновских войск и перейти Рейн для разгрома противника. Теперь же Россия представала в образе сурового и грубого надсмотрщика, регулирующего политическую жизнь в Германии:

Неизвестный автор такими короткими фразами, более похожими на военные приказы и команды, обращался от имени России ко всем крупным германским государствам:

Такие приказы были направлены также в адрес «старой Саксонии», «умной Швабии». С подачи неизвестного автора Россия рекомендовала Швейцарии «вышвырнуть негодяев», очевидно, германских революционеров, скрывавшихся в Швейцарии после 1849 г., обращалась к французскому президенту, чтобы тот протянул ей обе руки в знак дружбы и дальнейшего сотрудничества. Заканчивалось стихотворение также бойко:

В таких обстоятельствах Пруссия едва ли могла рассчитывать на активное участие в обсуждении широкого спектра вопросов общеевропейской повестки дня и вследствие этого на сохранение своего авторитета в международных делах. Официальному Берлину только и оставалось, что сконцентрироваться на внутригерманских проблемах и скромно взирать за тем, как Австрия председательствует в Союзном сейме, заседавшем в столице Германского союза Франкфурте-на-Майне. Великая держава номинально, Пруссия вместе со своими четырьмя голосами имела в Союзном сейме такие же права, как и другие германские королевства: Бавария, Саксония, Ганновер и Вюртемберг.

После произошедших революционных потрясений Берлин принял решение делегировать во Франкфурт человека, который отстаивал бы интересы Пруссии, но не в ущерб компромисса с Австрией. Вселяющие надежду политические способности, преданность королю и Пруссии, особенно проявившиеся в грозные революционные события 1848–1849 гг., темперамент, с которым отстаивались убеждения, и хорошее покровительство в лице предводителя консервативной партии в прусском парламенте генерала Леопольда фон Герлаха помогли Отто фон Бисмарку, помещику из Альтмарка, представителю «крайней правой, охранительной стороны»[150] получить 8 мая 1851 г. назначение на занятие должности советника прусского посольства при Союзном сейме, а спустя чуть больше двух месяцев: 15 июля – должность прусского посланника при Союзном сейме.

Перед прусской миссией во Франкфурте была тогда поставлена основная задача, заключавшаяся в нормализации отношений с Австрией. Это соответствовало широко распространенному в то время в германской общественности мнению, что противостоять вызовам времени, таким как революционная опасность и угроза со стороны Франции, Пруссия может либо в союзе с Россией и Австрией[151], либо только в союзе с Австрией в рамках усиления германских интеграционных процессов[152].

Однако Бисмарк при соблюдении внешне благовидного по отношению к Австрии образа действий и при заверениях в тесной дружбе между двумя дворами с первых дней пребывания в «этой лисьей норе Союзного сейма»[153] стал добиваться дипломатических побед Пруссии над Австрией. В дело даже шли пропуски Бисмарком заседаний Союзного сейма, что блокировало работу Сейма в части обсуждения вопросов и принятия решений[154]. В трех важных вопросах: подготовка законодательства о печати, образование прусского военно-морского флота, а главное, сохранение патронажа Пруссии в Таможенном союзе – Бисмарком была одержана победа[155]. Такие успехи молодого дипломата не могли остаться незамеченными, особенно противниками Пруссии в Союзном сейме. Представители средних германских государств роптали на то, что поведение Пруссии, этого «самого решительного и самого опасного врага Союзной конституции», может обострить австро-прусский спор за главенство в Германском союзе, а сам Союз вернуть в революционное состояние 1849 г.[156] В одном из писем своему брату королю Фридириху-Вильгельму IV прусский принц Вильгельм отмечал: «Все враждебные нам газеты уже твердят, что Б<исмарк> Ш<ёнхаузен> должен уйти, а на его место должен прийти Рохов, что значит: сделать из козла садовника <…> Господь да сохранит нас от такого поражения!»[157]. В средних и мелких германских государствах встречали настороженно разыгрывавшуюся с новой силой политическую борьбу между Австрией и Пруссией[158].