– Заткнись. – Хансани тихо свистит.

– Макотономия Тошихито, прошу любить и жаловать. Так кто твой папочка, Зум-Зум? – восклицает Нура. Она наводит курсор на фотографию и увеличивает ее. Когда смотришь вблизи, становится еще более жутко. Он позирует на фоне кирпичного здания. Возможно, Гарвард. На фото он совсем юн. Многообещающая улыбка полна глупых надежд. Улыбайся, пока жизнь не выбила зубы. Сходство поразительное. Даже страшно. Пухлые губы, прямой нос, щербинка между зубами – вылитая я.

Мой рот открывается, закрывается и снова открывается.

– Нура права. Горячий папочка.

По столу разносится стук кулаков. Пульс учащается. Напоминаю себе, что сердечные приступы среди восемнадцатилетних – явление редкое.

– Как ты… – Пауза. Собираюсь с духом. С мыслями. – Как ты нашла его?

– В Гарварде нет онлайн-доступа к списку студентов, зато есть страница с заявками и номером телефона. Я позвонила туда этим утром. Поговорила с очень крутой чикой по имени Оливия. Вышло забавно. Она выросла в Ашленде. – Ашленд находится неподалеку от Маунт-Шасты. – Мы прекрасно поладили и стали друзьями. Возможно, она назовет своего первенца в мою честь.

– Ну, давай ближе к делу, – фыркает Глори.

Что до меня, то я не могу оторвать от него взгляда. От Макото. Моего отца. От наших общих черт. У нас одинаковая форма бровей, хотя свои мне пришлось выщипать. Касаюсь пальцами экрана, но тут же одергиваю себя: только без этих розовых соплей.

Нура тем временем продолжает:

– Правда, многого рассказать она мне не могла – все из-за конфиденциальности. Так что это был своего рода тупик.

– О боже, – стонет Глори.

Нура насупилась ей в ответ.

– Тогда я решила поискать в «Гугле» и ввела в поисковой строке слова Макото, Мак, Гарвард 2003. И вуаля. Проще простого. – Нура машет рукой перед моим лицом. – Ты в порядке?

Слова застревают в горле.

– Да. Нет. Наверно?

– Что ж, пусть будет «да», потому что это еще не все.

Не все? Как это – не все?

– Только не падай сразу.

Нура на секунду замолкает и откашливается. Кхм. А я не могу оторвать взгляда от экрана.

– Он из императорской семьи. – Пауза. Ее лицо озаряется улыбкой. – Принц. – Снова пауза. Улыбка становится шире. – Если быть точнее, наследный принц Японии. Его настоящее имя – Макотономия Тошихито.

Стрелка часов над нашими головами отсчитывает секунды. Улыбка Нуры постепенно меркнет. Кажется, будто я стою в начале длинного и темного тоннеля.

– По-моему, ей плохо, – обеспокоенно шепчет Хансани. – Может, позвать медсестру?

– У нас больше нет медсестры. Бюджет сократили, забыла? – отрезает Глори.

Грудную клетку распирает от истерики. Иного выхода нет – только вверх и вниз. Мой смех резок и неуправляем. Да уж, кажется, я схожу с ума.

– Зум-Зум, правда, это не смешно, – замечает Нура. – Ты – дитя любви принца. Плод его чресл.

– Слова «плод» и «чресла» никогда не должны употребляться вместе, – замечает Глори с набитым яичным салатом ртом.

Нура поджимает губы.

– Значит, не верите мне. Никто из вас. Что ж, ладно. Тогда вот вам доказательства. На десерт. – Она закрывает фотографию и открывает газетную статью.

Далее в статье обсуждаются подходящие для наследного принца невесты: дальняя родственница императорской семьи, племянница служителя Храма Исэ, внучка экс-премьер-министра Японии, дочь богатого предпринимателя. Текст сопровождают фотографии дам, держащих отца под руку. Те красуются и жеманничают, купаясь в лучах славы и его внимании. Он же, напротив, непоколебим, хмур, взгляд его тверд. Да уж, не сравнить с фотографией на фоне Гарварда. Дальше по тексту идет критика невест. Неподходящая шляпка для вечеринки в саду, неподходящие перчатки для обеда на государственном уровне, недостаточный семейный бюджет – или наоборот, слишком достаточный.

Девчонки собрались за моей спиной и тоже уставились в монитор.

– Да он просто вылитый азиатский Джордж Клуни, – говорит Хансани.

– Ага, только до Амаль и рождения близнецов, – уточняет Глори.

Я закрываю статью и следующие несколько минут разглядываю его фотографии. Вот он в королевской ложе в Ковент-Гарден вместе с Принцем Чарльзом и Камиллой на опере «Травиата». Здесь он на бранче с Великим герцогом Люксембургским в замке Бецдорф, а тут – на Средиземном море с королем Испании. И все в таком духе: катание на лыжах с Хансом, принцем Лихтенштейна, обед на государственном уровне в ОАЭ с президентом шейхом ибн Заидом Аль Нахайян. И вдобавок ко всему, его свежая фотография с Джорджем Клуни! Захлопываю ноутбук и отодвигаюсь от стола. Нужно перевести дух.

Нура, Глори и Хансани растерянно улыбаются. От них веет тревогой. Возможно, если произнести это вслух, то станет больше похоже на правду:

– Мой отец – наследный принц Японии.

Не сработало.

Трудно поверить, но фотографии не врут. Мы похожи как две капли воды. Плод его чресл. Да уж, та еще фразочка.

– Детские мечты сбылись: ты – принцесса, – произносит Нура.

Принцесса. Большинство маленьких девочек мечтает быть принцессой. Только не я. Мама покупала мне кубики с изображениями Хиллари Клинтон и Рут Бейдер Гинзбург[16]. Я просто мечтала об отце, знать, кто я, и говорить об этом с гордостью.

– Если в тебе течет королевская кровь, то наверняка я тоже родовитая, – брякает Нура. – Когда я буду дома, то заплачу за составление своей родословной. Вдруг я наполовину Таргариен, на тридцать процентов принадлежу британской королевской семье и на сто процентов – пропавшая сестра Опры.

– Уверена: это так не работает, – замечает Хансани и при виде косого взгляда Нуры поднимает руки. – Ладно-ладно, просто говорю.

Проигнорировав ее, Нура обращается ко мне:

– Со мной никогда не приключалось ничего лучше: моя лучшая подруга – принцесса! – Она подпирает руками подбородок и, хлопая глазами, смотрит на меня. – Уж я своего не упущу.

У меня голова идет кругом. Я не могла даже подумать о таком – не то что мечтать. Ждала целых восемнадцать лет. А теперь… комок в горле. Как же неприятно. И неизбежно.

– Вся моя жизнь – обман. Почему мама скрывала от меня правду?

– А вот это – вопрос на миллион, дружище, – щелкает пальцами Глори.

Я: Мысль о разговоре с мамой – определенно лучшее слабительное на свете.

Нура: Ты сможешь.

Нура: Вперед, в духе «Закона и порядка»[17]. Настало время ответить за содеянное. Ты – отважный прокурор, который привлечет ее к ответственности.

Я: Я бы предпочла быть Маришкой Харгитей. Она такая крутая! К тому же Айс-Ти – ее напарник.

Я: Ну все, я пошла. Мама дома.

Нура: Не забывай про Молот правосудия!

Вздохнув, перевожу телефон в беззвучный режим. Так, плечи расправлены. Сердце наполнено решимостью. По-прежнему чувствую неприятное ощущение в животе. Оно сопровождает меня всю дорогу по коридору в кухню. Мама уже вовсю гремит посудой, открывая и закрывая дверцы шкафов, и наливает масло в большой вок. На ужин сегодня жаркое. Сжимаю кулаки, чтобы унять дрожь. Расслабься. Веди себя естественно. Это не так сложно. Крутиться на кухне с шести часов, каждые десять минут спрашивая, когда будет готов ужин, – это твоя работа.