Теперь рассмотрим положительные моменты в вечном приюте со слов Маргариты.

Во-первых, «…слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, – тишиной».

Это утверждение не соответствует реальности. Мастер снимал двухкомнатную квартиру в подвале дома. Ее окна выходили во двор. «Дворик-то этот был тем и хорош, что всегда был пуст». Если двор всегда был пусть, то в нем всегда была тишина. Следовательно, утверждение Маргариты ложно.

Во-вторых, «Вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься, и кто тебя не встревожит». Но мастер любит только Маргариту. «Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину!» Так мастер отозвался о первой встрече с Маргаритой. «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!»

И позже после всех испытаний мастер сохранил свое чувство к Маргарите.

«…Маргарита, припав к уху мастера, что-то пошептала ему. Слышно было, как тот ответил ей:

– Нет, поздно. Ничего больше не хочу в жизни. Кроме того, чтобы видеть тебя…»

Следовательно, больше к нему никто не придет. И это утверждение Маргариты оказывается ложным.

В-третьих, дом с венецианским окном. Звучит красиво, а как в нем внутри? В таком доме будет светло, только когда за окном светит солнце. Богослов Андрей Кураев указывает, что, например, Фауста Гете тошнило от витражей.

Но как? Назло своей хандре

Еще я в этой конуре,

Где доступ свету загражден

Цветною росписью окон!

Где запыленные тома

Навалены до потолка;

Где даже утром полутьма

От черной гари ночника;

Где собран в кучу скарб отцов.

Таков твой мир! Твой отчий кров!

Иоганн Вольфганг Гёте «Фауст» Первая часть » Ночь. Перевод Бориса Пастернака

В-четвертых, «… ты будешь засыпать с улыбкой на губах…»

Такое пожелание Маргариты, конечно же, должно обнадежить мастера. Но так ли оказалось на самом деле?

«… в потоке (лунной реки – А.Я.) складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван Николаевич сразу узнает его. Это – номер сто восемнадцатый, его ночной гость».

Что-то не похоже, что мастер каждый вечер засыпает с улыбкой на устах. Или же утром и днем его что-то так пугает, что он озирается в ожидании новой неприятности?

Таким образом, все что обещает Маргарита мастеру лишь внешне кажется привлекательным. При анализе выясняется, что утверждения Маргариты либо ложны, либо привлекательны лишь тем, кто наблюдает снаружи. В итоге мастер испытывает страдания, от которых он становится пугливым. А что еще мог подарить ему дух зла? Что Воланд может предложить кроме ада, где он властвует? Да, нам кажутся странными те места, в которых дух зла помещает своих персонажей и души людей.

Понтий Пилат и Иешуа Га-Ноцри попадают в «свет». Но почему-то никто из исследователей не замечает, что этот свет – лунный. Это небожественный свет теплый и преображающий, а лунный свет – холодный и сохраняющий в неизменности персонажей Воланда. «От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом». За то время что прошло с момента казни Иешуа ни в нем, ни в иегемоне ничего не изменилось.

Мастер и Маргарита получают от Воланда «покой» в вечном приюте. Да, мы полагаем, что это место тоже в аду. И согласны с Андреем Кураевым, что «просьба» Иешуа переданная Воланду Левием Матвеем – это просьба создания своему создателю. А создание Воланда обладает схожими помыслами со своим создателем. Поэтому мастер и Маргарита получают «покой». Он лишь внешне похож на то, что просила Маргарита.

Сделаем, уважаемый читатель, отступление и вернемся к странности, подмеченной Андреем Кураевым. Воланд и Маргарита рассказывают мастеру, каким будет вечный приют. Причем только в положительных красках. Но в этом месте богослов, к сожалению, не задается вопросом о причине совпадения описания разными лицами вечного приюта. Мы можем сделать следующее предположение.

Во сне Маргарита видела этот вечный приют, который произвел на нее неприятное впечатление, потому что смотрела на него глазами живого человека. «Вот адское место для живого человека!» Именно живого! И никак не связанного с нечистой силой. Затем с ней случилось превращение, и она стала ведьмой. Возможно, поэтому и ее восприятие поменялось. То что раньше ей как живому человеку казалось отвратительным, теперь в состоянии ведьмы стало привлекательным. Поэтому, возможно, что воспринимается Воландом как романтическая музыка Шуберта, живому Варенухе слышится как тяжкий, мрачный голос, пропевший: «…скалы, мой приют…».

Так мы полагаем, что Воланд и Маргарита, как представители нечистой силы, схоже воспринимают последний приют.

Однако, им в этом вольно или невольно подыгрывает всезнающий автор. Мы согласны с Андреем Кураевым, что мастер слышит рассказы о вечном приюте из уст Воланда и Маргариты, но не видит его своими глазами. Правда, есть еще и третий, вклинившийся между рассказами Воланда и Маргариты – это всезнающий автор. И описание повествователя приближения любовников к вечному приюту не противоречит описаниям сатаны и ведьмы. А должно! Ведь всезнающий автор – живой человек, а не еще один представитель нечистой силы.

«Мастер и Маргарита увидели обещанный рассвет. Он начинался тут же, непосредственно после полуночной луны. Мастер шел со своею подругой в блеске первых утренних лучей через каменистый мшистый мостик. Он пересек его. Ручей остался позади верных любовников, и они шли по песчаной дороге».

В романе показаны два представления о свободе. Первое отражает обычное понимание, как свободу мысли, слова и действия, отсутствие ограничений мышлению, речи и поступкам. Во втором случае она подается в ином значении как уход кого-то из чьей-то памяти, т.е. забвение. Об этом мечтает Маргарита, еще не ставшая ведьмой, чтобы мастер ушел из ее памяти. О таком освобождении мастера в вечном приюте сообщает повествователь. У них сохранение в памяти связано с болью, поэтому они желают забвения и обретения свободы, но свободы от страданий.

Причем первое, обычное, представление свободы показано значительно чаще, чем второе. Для читателя, не различающего эти два понимания свободы, они будут представляться, во-первых, как что-то единое, и, во-вторых, как значительное по объему из-за частого упоминания. Кроме того, слово «свобода» само по себе читателем воспринимается положительно. Кто же не хочет иметь свободу и быть свободным?

Таким образом, получается, что внешне положительное слово «свобода» содержит в себе два значения. Первое, существенно преобладающее по частоте в романе, общепринятое. И второе, трижды упоминаемое в тексте как беспамятство или забвение, прекращающее боль и дарующее покой.

Первое представление о свободе отражает обычное понимание, как свободу мысли, слова и действия, отсутствие ограничений мышлению, речи и поступкам.

«– Да, мы не верим в бога, – чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз. – Но об этом можно говорить совершенно свободно».

«Однако, получив свободу на целых три дня, из всей этой роскошной квартиры Маргарита выбрала далеко не самое лучшее место».

«Втирания (крема от Азазелло – А.Я.) изменили ее не только внешне. Теперь в ней во всей, в каждой частице тела, вскипала радость, которую она ощутила, как пузырьки, колющие все ее тело. Маргарита ощутила себя свободной, свободной от всего».