Активирую «выжигание», встраивая его в «причины и следствия». Иными словами, делаю невозможное возможным — применяю огненную технику на большой дистанции в связке с коррекцией реальности. Заполняю комбинацию эфиром, и спускаю псов войны с цепи.

Астральный план озаряется яркой вспышкой.

По всему периметру корпуса змеятся молнии, загораются голубые светлячки. Кое-где из кладки выбивается штукатурка. Одновременно во все стороны выстреливают фонтанчики пыли.

Я слышу хлопок.

Представьте обычное здание, ощетинившееся полупрозрачными иглами. Или ежа-мутанта, выдвинувшего из себя колючки. И вот эти шипы пробивают скромную обитель клирика Сергия насквозь.

Сила, сдержавшая меня при первом подлете, отступает.

Вкачиваю в комбинированную технику еще больше эфира и начисто сметаю внутреннюю артефакторику. Миг — и я нахожусь в рабочем кабинете игумена. Вижу изысканную итальянскую мебель, потухший камин, видеостену с частично работающими секторами наблюдения. Два широких окна, плотные шторы, картины на стенах, стеллажи с книгами и старинными манускриптами. Церковники сидят в глубоких кожаных креслах, пьют коньяк и ведут неспешную беседу. Между ними развернут голографический экран с таблицами отчетов.

Клирик чует неладное.

Вскакивает, поочередно касаясь медальона на шее и двух точек в области правой ключицы. Это мужчина преклонного возраста с длинной седеющей бородой и серыми волосами, собранными в пучок на затылке. Коса достигает плеч настоятеля.

Начинают светиться вериги.

Тонкая паутина магических вставок, имплантированных под кожу фанатика. Губы настоятеля шевелятся — он читает «боевую молитву». Не просто молитву, а «Перст указующий». Эта хрень позволяет выявлять корректировщиков любого ранга, вне зависимости от примененных навыков. Крепость молитвы зависит от опыта настоятеля, а передо мной не хрен собачий, а продвинутый Блюститель.

Шарахаю по игумену «мёрфологией».

Начинается тотальное невезение. Выученные слова забываются, в текст проникают иностранные заимствования. Дорубив, что творится полная дичь, клирик прикасается к амулету Баланса на груди, произносит какую-то абракадабру на старославянском и разваливает все мои вероятности в прах.

Не хочешь по-хорошему…

Бью чакрой в диагональ и раскраиваю мужика надвое. Он, конечно, ни в чем не виноват. Просто оказался не там, где нужно. И общается не с теми людьми.

Аминь.

Патриарх сидит на прежнем месте. Не шелохнувшись. Глаза закатились, словно в эпилептическом припадке. Я не сразу понимаю, что ублюдок меня видит. На астральном плане.

Тело Мефодия окутывается непонятным свечением.

Да пошел ты.

Я перемещаюсь в изнаночную подкладку мира, запускаю «чистый лист» и начинаю стирать церковника. Невидимые пальцы вытаскивают по кирпичику из патриаршего тела, распускают узор личности, раскладывают на атомы организм…

Нет.

На самом деле ничего не происходит.

Мефодий остается на прежнем месте. И улыбается, глядя на меня в упор.

— Думал, ты придешь раньше.

Расширяющаяся волна вышвыривает меня прочь. Я чудом успеваю выставить «ментальную броню», ослабив встречную атаку церковника. И тут же на мой разум обрушивается нестерпимая боль, с которой мне прежде не доводилось сталкиваться. Во вселенной не осталось ничего, кроме бесконечного ужаса, боли и цепких пальцев, сжавших мое сердце.

Я заглянул в глаза Патриарха.

И увидел смерть.

— Кретин.

Сенсей протянул мне стакан холодной воды. Я не сразу понял, что вода заговоренная. Живительная влага, иначе не скажешь.

Пью, а сердце бешено колотится о грудную клетку.

— Он применил «био», — отдышавшись, сообщил я.

Боль отступила, ей на смену пришла слабость и ломота в суставах. Утихли спазмы. На лбу выступила испарина. И это — несмотря на включенный кондиционер.

— Похоже на то.

— Разве бывают Патриархи-корректировщики?

— А разве я тебя учил лезть на Патриархов без подготовки?

Крыть нечем.

— Хоть бы посоветовался, — буркнул раздосадованный Абсолют.

— Я хотел…

— Справиться с ним быстро.

— Угу.

Арина с Виталиком еще не вернулись.

Рэйден врубился на «подхвате» и выдернул меня в тот момент, когда я уже был готов умереть. Не знаю, что вынудило Патриарха действовать столь жестко. Наверное, есть красные линии, которые переходить не стоит. Даже тем, кто находится под защитой богов. И нападение на монастырь в сумме с убийством настоятеля могло послужить оправданием расправы надо мной. Дескать, защищались, сам виноват.

Мне преподали хороший урок.

Вот только останавливаться я не собираюсь.

По рукам и ногам разливается приятное тепло. Удивительно, но водичка сенсея не просто купировала боль, а еще придала мне бодрости. Чтобы закрепить эффект, активирую «телесный контроль». Прощупываю органы, нормализую пульс, убираю последствия стресса.

И повторяю вопрос:

— Мефодий — корректировщик?

Рэйден забирает у меня стакан, скрывается из поля зрения. Я слышу звук льющейся воды. И недовольный голос учителя:

— Сдался тебе этот Мефодий. Да, он применил «био». И рассеял твою магию крестоформом. Я всегда предупреждал — не связывайся с высшими рангами этих упырей.

Вернувшись в гостиную, Рэйден устроился на угловом диванчике.

— Есть корректировщики, отказавшиеся от пути шиноби. Их пути… весьма необычны. Некоторые обращаются в религию Баланса. И делают впечатляющие карьеры. Поздравляю — ты нарвался именно на такого типа.

Приятного мало.

Допустим, сенсей прав. Тогда получается, что против меня играет корректировщик в ранге Вездесущего, освоивший, к тому же, артефакторную магию Церкви. Жуткое сочетание. Вопрос в другом: почему на Мефодия не подействовал «чистый лист»? Я всегда думал, что эту технику невозможно отменить. Последний аргумент шиноби. Высший пилотаж. С другой стороны, если бы адепты Баланса не могли отбиваться от стираний, то перестали бы существовать. Рано или поздно представители гонимого класса объединились бы, начав помаленьку удалять из ткани бытия оборзевших Патриархов. Досталось бы и Кардиналам, с остальными тоже справились бы. К двадцать первому веку о Равновесии остались бы только воспоминания. Как мы видим, этого не произошло.

Нет, я не считаю Церковь абсолютной силой. Хотя бы потому, что есть Клуб Девятерых. И представителей этого Клуба боятся даже Патриархи. Значит, у них есть слабые места.

А теперь зри в корень, Ярослав.

За церковниками — ответный ход.

— Рэйден, — тихо произнес я, — проверь магазин.

— Понял, — учитель молниеносно оценил обстановку.

И закрыл глаза.

Спустя несколько секунд Абсолют вернулся в реал:

— Возвращаются.

Перевожу дух.

— Ладушки.

И в этот момент приходит сообщение.

Активирую смарт-браслет, проверяю Телетайп. Несколько слов от мастера Фэн Вэйдуна.

— Что там? — не выдержал сенсей.

— Задержан полицией, — прочел я вслух, — нужна помощь.

— И всё?

— Больше ничего.

— Вот дерьмо.

Выхожу из Телетайпа, набираю знакомый номер. Абонент временно недоступен. Пробую звонить снова — результат повторяется.

— Безумие, — изрек Рэйден, — это точное повторение одного и того же действия.

В одном из посещенных мною миров эта цитата приписывается Эйнштейну. Ума не приложу, откуда ее знает шиноби с Земли, на которой великий ученый никогда не рождался.

— Что делать? — вопрошаю я.

— Думать.

Открылась входная дверь, и к нашей дружкой компании присоединились новые персонажи. Сыроежкин вместе с Ариной тащили четыре здоровенных пакета с едой. Я сразу заметил, что Виталик мрачен, а моя девушка сосредоточена на собственных мыслях.

— Ну? — я посмотрел на Виталика. — Вас пытались арестовать? Звонили из рекрутского приказа? Исключили из школы?

— Почти угадал, — снабженец поставил пакеты на пол у холодильника и сел на диван рядом с Рэйденом. — Заблокировали все наши торговые счета. На всех биржах.