– Что дальше делать будем?

– Дальше? – Густав потёр переносицу, потом серьёзным тоном произнёс: – Дальше учиться надо.

– Второе высшее образование! – ужаснулся Василий, выслушав план друга.

– Да, если не хочешь, чтобы деньги за документы пропали даром и тебя привлекли прямо за длинные уши к уголовной ответственности. Подготовиться надо к проверке в немецком посольстве.

Лида с Дэном оттоптали ноги в экскурсиях по Москве, неспешно гуляли по Арбату и выбирали подарки для Инги.

Они тщательно анализировали предстоящую эмиграцию Василия, даже в аэропорту обсуждали детали, прошедшие прежде мимо их внимания.

– Мы всё сделали правильно, теперь надо приложить усилия, чтоб завершить начатое, – уверенно сказал Густав и хлопнул друга по плечу, – не теряй время, оно быстро пролетает.

Дэн повис на шее у Василия, а Инга, вытирая слёзы, кивнула последнему:

– Приезжай скорее, мы будем скучать.

Густав последним скрылся за контрольно-пропускным пунктом, а Василий всё смотрел им вслед. Вот и всё. Остался один. Сможет ли перебраться в Германию, когда это произойдёт и как? Ни на один вопрос ответа не было. В ушах всё время звучали слова друга: «Мы всё сделали правильно!»

Постояв в раздумье, Василий вздохнул и решил приступить к выполнению плана, расписанного ими в последние дни. Ещё раз взглянул в сторону контрольно-пропускного пункта и решительными шагами направился к входу в метро. Домой идти не хотелось, он шагал через замёрзшие лужи. Василий решил поехать в местную синагогу, которая находилась в центре города, недалеко от станции метро. Добравшись туда, Василий покрутился около здания, постоял у входа и открыл массивную дверь. Казалось бы, обычный дом внутри был просторным, в фойе белели объявления на непонятном языке, никто не попадался на глаза. Василий уже повернулся к выходу, чтобы уйти домой, как навстречу ему вышел мужчина с приветливым лицом:

– Добрый день, я раввин, могу быть вам чем-то полезен?

– Добрый день, я хотел познакомиться с синагогой.

Василий потянулся было достать документы, но раввин остановил его:

– Этим занимается другой человек.

– Чем?

– Вы же хотите подтвердить еврейскую национальность и принять иудаизм? К нам многие приходят за этим.

– Да, – кивнул Василий. Он пошёл вслед за раввином, познакомившим его с расписаниями каких-то занятий и кружков по изучению иврита и идиша.

– Вы можете сделать взнос по-своему желанию, у нас нет определённой суммы. Деньги идут на проведение мероприятий, которые проходят в синагоге, – объяснил мужчина.

Василию было неуютно, но он вспомнил, зачем пришёл сюда, и успокоился. Да и что плохого – послушает лекции об иудаизме. Записал в блокнот расписание лекций и всех остальных мероприятий, заполнивших чуть ли не целую страницу. Так началось его второе «высшее образование». Особенно ему пришлась по душе заповедь из Торы – воздерживаться от работы в субботу. Замечательная религия! А то ведь только твердили в школе и дома: работай, труд превратил обезьяну в человека. Может быть, наоборот: человек превратился в обезьяну, потому что надо было вкалывать и не думать. Старина Дарвин промахнулся со своим учением.

Дома Василий, как примерный студент, записал чётким почерком в тетрадь: «Суббота была дана Богом в конце шестого дня, когда был сотворён человек – и в память об освобождении из египетского рабства.

Кошерная пища – еда, приготовленная по строгим иудейским законам. Нельзя есть свинину – главное правило, алкогольные напитки запрещены – второе правило».

– Нет, тут перебор: как можно без свинины и пары рюмок водки? – возмутился Василий, потом засмеялся и потёр руки. – Съем кусочек, выпью водочки и кто об этом узнает, кроме моей печени? То-то и оно, выход есть из любого положения.

Вскоре он сделал взнос в общину и стал ходить на уроки иврита.

Впервые за долгие годы у него появилось время для себя. И Василий решился на шаг, который откладывал долгое время.

– Вам необходимо циркумцизио, то есть удаление крайней плоти, так как у вас фимоз, – огорошил его уролог после осмотра.

– Обрезание? – переспросил Василий с ужасом.

– Можно сказать и так, – согласился уролог, – но у вас исчезнут проблемы с сексуальной жизнью и мочеиспусканием. Кроме того, вам мази уже не помогут. Согласны на операцию?

– Да, – ответил он, глядя на руки уролога, которые изучали его отёкшую плоть. Василий поморщился. Сколько лет страдал он от собственной мужской несостоятельности. Надо решиться положить конец этому безобразию, пришла пора избавляться от всех страхов.

Обрезание прошло успешно. Дома Василий с радостью выкинул ненавистные баночки с мазями, хлопнул в ладоши и громко закричал:

– Я свободен, женщины! Берегитесь теперь красавца-еврея.

Новая национальность приносила пока только пользу: вылечился от болезни, которая стала причиной его развода с женой, начал правильно питаться и почти отказался от алкоголя, дав передышку печени.

Ещё ему нравились толкования раввина об отношениях супружеской четы: любовь в браке обязательна, иначе исчезает таинство между двоими, связавшими друг с другом жизнь.

«Неполноценный. Мужчина без жены – неполноценная личность», – фраза била его прямо в сердце. Неполноценный, потому что прятал голову, как аист под крыло, от проблемы, решаемой одним визитом к урологу. Его ли вина, что он остался без семьи? Конечно! И не чёртов фимоз испортил их брак, а он сам, Василий. Покраснел, вспомнив презрительный взгляд бывшей супруги после каждой его неудачной попытки выполнить супружеские обязанности. Лежала так, как будто её пытали, потом поворачивалась спиной и выказывала презрение к его мужскому началу. От этого и борщи её словно были приправлены неудовлетворенностью, любовью там и не пахло.

В общем, они стоили друг друга.

Василий передёрнулся от отвращения. У жены отсутствовало главное украшение – женская грудь. Его рука шарила по месту, где она должна находиться, и натыкалась на холодные твёрдые соски под тряпочками, имитировавшими пышные формы. В супругах задохнулись чувства, когда-то бывшие страстными и нежными. В общем, их супружество было стопроцентным браком (в другом значении это слова), сделавшим его неполноценной личностью, а её – злой бабой.

Грубоватый по натуре Василий внутри себя скрывал нежность и мечтал о возвышенной любви, единственной, неповторимой, но романтика и фимоз были несовместны.

Он решил жить в квартире, где останавливался с Густавом: недалеко от метро, близко к центру и хозяйка не мелочная – получила деньги за полгода вперёд и больше не появлялась. Обычно хозяева проверяли каждый гвоздик, вбитый в стену без их разрешения, заглядывали во все углы и щели. Насмотрелся он на таких, когда мотался по разным городам. Нынешняя оказалась очень интеллигентной, словом, ему повезло, как вообще везло в последнее время в Москве.

Василий изменился за месяц, проведённый в еврейской общине: улыбался, спокойно спал по ночам и не тревожился по пустякам. С кусочком обрезанной плоти исчезла обида на весь мир.

Густав позвонил, когда Василий почти перестал ждать от него известий:

– У нас всё хорошо. Тебе придётся вернуться в Фергану, закончить все дела с Шахином и приехать опять в Москву. Скоро встретимся, у меня хорошие новости.

Айша обожала слушать рассказы отца, тосковавшего по родине. Она почти каждый день заходила к нему в гости и после замужества. Вечером, смеясь, говорила мужу:

– К отцу снова ходила.

– Опять про Боржоми слушала.

– Как ты угадал? – звонко смеялась она и лучилась от счастья. Ей повезло: она вышла замуж по любви, жила в согласии и достатке. Конечно, Шахина нельзя было назвать красавцем, но мужчиной настоящим он точно являлся: она до сих пор любила его фирменную улыбку, игравшую на полных мясистых губах, жилистые руки и грудь в курчавых завитках волос. Айша особенно ценила, что он не запрещал ей часто ходить в родительский дом, и иногда составлял жене компанию. Садился рядом с ней и внимательно, как будто в первый раз, слушал тестя.