— Я люблю тебя, — одними губами произнес Сорокин, крепче сжимая ее ладонь.

Губы женщины растянулись в счастливой улыбке, она больше не могла, да и не хотела скрывать свое счастье. Так пусть же это увидит весь мир и их дочь… Они не говорили об этом, но оба опасались ее реакции. Настя никогда не воспримет эту новость спокойно, но что она выкинет — одному Богу известно.

— Давай же сделаем это! — самодовольно улыбнулась Лора и, дождавшись кивка от Сергея, их личная охрана на сегодня, открыли распашные двери ЗАГСа.

На пару сразу же обрушилась волна вопросов, догадок и предположений журналистов. Лора и Сергей еще шире улыбнулись, Сорокин притянул жену за талию, и они с удовольствием позировали на камеру. Молодые мужчины и женщины, протягивая перед собой микрофоны и телефоны, с включенными диктофонами, на перебой, перебивая друг друга, задавали вопросы молодоженам.

— Почему Вы снова решили пожениться?

— Это как-то связано с Вашей предстоящей предвыборной кампанией, Сергей Викторович?

— Почему после стольких лет Вы решили вернуться к дочери и мужу, Лариса Дмитриевна?

Сергей боялся, что его жена не сможет как следует сыграть на публику. Лора слишком давно не была в России и могла забыть насколько жестокие и изощренные могут быть методы и высказывания некоторых журналистов, которых с каждым годом становилось все больше. Но мужчина зря сомневался, Лариса Воскресенская всегда отлично скрывала свои: злость, страх или отчаяние за маской самодовольной особы.

И лишь ладонь, крепко сжимающая руку мужу, давала понять Сорокину, что цирковую программу пора заканчивать. Он и сам уже побыстрее хотел оказаться дома — залезть в теплый махровый халат, сесть на большой мягкий диван, притянуть к себе жену и, сделав глоток ледяного шампанского, празднуя их свадьбу, включить любимый фильм Лоры. Идеальный семейный вечер, ему лишь будет не хватать любимой дочери, но это он совсем скоро исправит!

— Дорогие друзья! — обратился мужчина к быстро умолкнувшим журналистам. — Мы благодарим вас за ваши поздравления, но никаких заявлений делать не будем, — улыбнулся он в снимающую его камеру. — Мы с женой лишь скажем, что очень счастливы и любим друг друга. Спасибо! — кивнул Сорокин, спуская по ступенькам ЗАГСа за руку с Лорой. Охрана расчищала им дорогу к открытой дверце машины.

Мужчина и женщина быстро скрылись внутри салона, окна были тонированными, поэтому толпа любопытных работников желтой прессы не могла увидеть их облегченные выдохи и счастливые улыбки, когда они посмотрели друг другу в глаза.

— Я тоже тебя люблю, Сорокин, — прошептала Лора, кладя правую руку, на безымянном пальце которой сияло помолвочное кольцо с большим овальным бриллиантов и тонкий обруч обручального кольца из белого золота, на его грудь. — Уже очень давно и безнадежно, — сказала она, аккуратно целуя мужа в губы.

— Теперь я точно знаю, ради чего жил все эти годы, — ответил он ей усмехнувшись и притянул к себе жену, углубляя поцелуй.

Неожиданно на небе сгустились тучи и хлынул дождь, хотя, еще пару минут назад, на нем не было ни облачка. Я ехала по трассе в сторону Москвы, даже не задумываясь о том, как вообще смогла вспомнить на какую педаль нажимать — будем считать, что это все благодаря мышечной памяти. Дождь лил стеной и даже дворники, которые не переставали работать, размазывая грязь, отлетающую от проезжающих мимо машин, по стеклу, не помогали. Вести приходилось со скоростью восемьдесят километров в час, не больше.

Пока машина ехала в сторону столицы, моя голова была занята совершенно другим. «Папа меня предал!» — набатом стучало в моей голове, пока я ехала крепко вцепившись в руль. До сих пор не могла поверить, что спустя двенадцать лет мама не только вернулась в России, но и смогла каким-то неведомым образом снова женить отца на себе.

— Как он мог, — прошептала сквозь сцепленные зубы. Почему он не сказал мне? Почему не позвонил? Почему вообще принял такое решение? В моей голове было десяток вопросов, но ни на один я не смогла найти логичный ответ, который бы не граничил с безумием. — Вот черт! — громко воскликнула, увидев в лобовое стекло, как из капота машины дяди Степы начал валить серый дым.

Я съехала на обочину, поставила машину на ручник и…так и осталась сидеть. За окном стеной лил дождь, а раскаты грома были слышны даже в машине, да так сильно, как будто я находилась на улице. Звонить дядя Степе — не выход, да и с Костей разговаривать сейчас не готова. Мне хотелось побыть одной или выговориться человеку, который не будет осуждать и пытаться меня переубедить, а просто выслушает. В моей жизни был такой человек — моя лучшая подруга Алиса.

— Сорокина? — удивленно воскликнула Краснова, отвечая на звонок.

— Али-и-иса, — как можно жалобней протянула, а за окнами усиливался дождь. Мимо меня проезжали машины, громко сигналя.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила она. Я улыбнулась, как давно не слышала голос подруги — соскучилась.

— Я где-то на трассе в угнанном УАЗике, у которого сдох генератор, кажется…,- усмехнувшись протянула, в машинах не разбиралась от слова «совсем». — Мне срочно нужно в Москву, срочно! — воскликнула в трубку. — Найди меня, пожа-алуйста, — протянула, надеясь, что Алиса прямо сейчас сядет в свою машину и приедет за мной.

— Ты издеваешься? — спросила Алиса, думаю, задавая сугубо риторический вопрос. Краснова прекрасно знала, что по пустяковой причине я бы ей никогда не позвонила, отвлекая от работы. — Как я тебя найду, ориентируясь только на «я где-то на трассе в угнанном УАЗике», а? — спросила она, а потом услышала голос из прошлого, который заставил меня взрогнуть.

— Алиса, что происходит?

Виктор.

— Подожди, — ответила ему Алиса в привычной грубой ей манере. — Слушаю.

— Ну, я где-то недалеко от села Кременское, — неуверенно протянула. — Наверное…

— Жди, еду! — тяжело вздохнула подруга и сбросила звонок.

Облегченно выдохнула, отстегнула ремень и удобнее устроилась в кресле. Зазвонил телефон и, переведя усталый взгляд на экран мобильника, с раздражением закатила глаза, увидев высветившуюся фотографию, на которой мы были запечатлены с Костей. Мужчина звонил мне каждые пятнадцать минут, это был уже пятый звонок за последний час, который я, так же, как и все остальные, сбросила. По щекам потекли слезы, мне не хотелось думать ни о чем, даже злость на родителей куда-то ушла, а на ее месте образовалась пустота. Пустота, которую не сможет заполнить сейчас даже Костя.

Не знаю сколько прошло времени, может час, а может и все два. Дворники я выключила, так что единственное, что могла разглядеть сквозь стену дождя — горящие желтым фары машин, проезжающих мимо. Неожиданно дверь со стороны пассажирского сидения открылась и в машину села кареглазая брюнетка — Алиса. Ее весеннее пальто темно-синего цвета было мокрым из-за дождя, а распущенные волосы намокли, короткие волоски прилипли к шее и лбу. На лице подруги сияла самодовольная ухмылка, а глаза были хитро прищурены.

- Ну и что ты здесь забыла в такую погоду? — усмехнувшись спросила, поворачиваясь ко мне лицом.

— Мой отец женился, представляешь, — покачала головой, шмыгая носом. Не стала говорить на ком именно, думаю, Алиса и так уже все прекрасно знает — моя подруга Главный редактор одного из известных журналов страны. Я повернула к себе маленькое водительское зеркальце, чтобы увидеть в нем свои опухшие глаза и разводы от туши на лице. — Он даже не позвонил! Впервые, за столько лет папа не позвонил мне, — покачала головой, осознание произошедшего снова накрыло с головой.

— Поэтому ты угнала чью-то машину и поехала домой, чтобы… Чтобы что, Насть? — спросила Краснова, смотря на меня с непониманием во взгляде.

— Ты не понимаешь, Лис, — покачала головой, смотря на темное грозовое небо за окном. Дождь начал потихоньку утихать. — Твой отец никогда не был замечен с женщиной, не приводил ее в твой дом и уж тем более — не ставил тебя перед фактом, что женился! — воскликнула, не в силах сдержать эмоции. А ведь я столько лет ждала, что папа успокоится, перестанет искать любовь где-то на стороне, ведь я всегда была рядом с ним. Я одна всегда его любила, настолько сильно, что ни одна женщина не сможет это переплюнуть.