– Спасибо, – сказал Айнар.

Кружка с чаем была жестяная, он обжегся, схватив ее. Гарат Ашшала села напротив, трехногих табуреток оказалось три, последняя стояла, задвинутая под клеенку, словно ожидала еще гостей.

– Технарь, значит. Технаря мы давно искали. Врач есть, математик… – она поморщилась, морщины поджатых губ сложились в фигуру «утиной попки», как выражалась Ленка. – Не будем о нем. А ты, значит, технарь.

Он жевал бутерброд и кивал. Успел даже проглотить огромный кусок – вкуснейшая еда, ничего лучше не пробовал, а все потому что побегать надо от полуреальных волков, тогда хлеб с солониной за амброзию сойдет.

Гарат Ашшала стукнула по столу. Из ее кружки выплеснулась лужица черного чая.

– Говори, кто ты.

– Айнар… Айнар Венегас.

– Быстрее. Без пауз.

– Родился в деревне Кривошейки. Отец Джерайя Венегас, торговец. Мать – Дакоти Ашор из Иммираха, что в Тесхене. Умерла, когда мне было… двенадцать.

Отец бил ее.

Он ударил по груди однажды, пьяный, потому что остальные поносили: зачем на чужачке женился. Он любил ее сначала, Айнар всегда так думал, и он пытался любить отца, но, когда от Джерайи Венегаса пахло кислым пивом, Дакоти пряталась, и не всегда удачно.

«Я всегда жил в этом мире».

«Кто это думает?»

– Ты, – ответила Гарат Ашшала. – Это все ты. Про подселенцев тебе объясняли?

– Нет, – покачал головой Айнар.

– Ясно. О квантовой теории множественности миров что-нибудь слышал.

– Обижаете, госпожа Ашшала. Я все-таки физик.

– Ну да, – фыркнула она. – И сколько лет на адронном коллайдере проработал?

Айнар глотнул чая и запихнул в рот еще один кусок «яблока», а потом полил вареньем бутерброд. У него были своеобразные вкусы.

– В общем, раз уж ты Технарь, то что-то соображать должен. Для подселения выбирают тебя же, только здесь. В этом мире. Другое имя, а судьба… обычно немного похожа.

– Но кто? И зачем? Почему меня вообще сюда отправили и вас тоже?

Вот это про «отражения» и «квантовых двойников» звучало фантастично, но в меру. Айнар был практичен. Основной его вопрос сейчас сводился к: какого, собственно, хрена?

Гарат Ашшала достала сигареты – термоядерные какие-то, «Кент восьмерка», что ли, закурила от квадратной бензиновой зажигалки. Курина она в сторону, стараясь не мешать гостю, не перебивать аппетит.

– Видимо, очень торопились, раз не объяснили. Ну слушай.

Она говорила долго, Айнар кивал, потом достал из успевшего за недолгую прогулку стать помятым саквояжа журнал и карандаш. «Помедленнее, я записываю», – так и вертелось на языке, но Гарат Ашшала давно здесь, и скорее всего, не узнала бы цитату.

Выходило, что каждый человек имеет своего двойника в нескольких мирах – «может, их тысячи». Айнар, когда еще не был Айнаром, читал книжки про всяких там «попаданцев», радостно ухватился за эту идею, но Гарат его только смерила презрительным взглядом:

– Какие еще попаданцы? В кого, Сталина, Ленина? В короля эльфов? А в той своей реальности ты был королем?

– Нет, – признал Айнар.

– Ну так чего же ты хочешь?

Ничего он не хотел, молча слушал дальше. Про «дублей», как их обозвал в записях Айнар, закончилось быстро, а потом пошло главное.

Почему и зачем.

В этом мире правит магия. Она есть в том или ином проявлении везде – «колдуй баба, колдуй дед», черные кошки с числом «13» под хвостом, соль через плечо. Не на пустом месте это появилось.

– Магия, – изрекала Гарат Ашшала тоном учительницы в средней школе, даже не препода в универе. – Определенный этап развития мира. Как первичный бульон с булькающей протоплазмой. Со временем протоплазма собирается в простейших, простейшие делятся друг с другом таланты и кооперируются в клетку с рибосомами, комплексом Гольджи и синтезом АТФ. Магия отмирает за ненадобностью…

Тут она прищурилась, Айнар попытался мысленно изобразить клетку, вытянутую и похожую на авокадо, внутри большая косточка-ядро, вокруг мелкие органеллы, но уроки биологии подзабыл. Органическая химия представлялась в виде полимерных материалов. Углеводороды, спирты, масла. И так далее. «Это другое».

«Сейчас двойку влепит», – мелькнула мысль.

Не влепила.

– В тысяче миров магия на девяносто девять процентов отмирала до эпохи динозавров. Дальше эволюция говорила «я сама», порождала сначала чудовищных ящеров, потом тварей поменьше и так далее до безволосых двуногих обезьян с даром речи и невероятным по этому поводу самомнением. Но здесь что-то пошло не так. Магия не вымерла, она осталась единственной движущей силой.

– Понимаю, – сказал тут Айнар, и он правда думал, что понимал.

Это как если бы огромные доисторические твари – все эти ракообразные размером с дом, – ползали по улицам или попадались в сети рыбаков, а в лесах вместо медведей ревели тираннозавры. В фильме «Парк Юрского периода» ничем хорошим не закончилось, а ведь там всего лишь пытались воссоздать динозавров.

– Нет, не понимаешь. Здесь не произошло ничего в развитии цивилизации. Люди перешли от первобытнообщинного строя к рабовладельческому, а потом перемешались все эпохи. Они изобрели колесо и еще что-то по мелочи, но даже до водяных или ветряных мельниц не додумались. Зачем, если есть магия? Зачем, если можно взять Искру? Между прочим, – Гарат Ашшала докурила сигарету и тут же схватила новую. – Некоторые технологии соответствуют Новому времени, в городах даже печатные станки недавно появились. Конечно, они все работают на магии. На Искрах.

– Вот на той слизи?

– Именно. Хотя прирученные Искры ведут себя более прилично. Если только допустимо сказать такое о творении Светочей…

– Светочей?

– Маги. Местная элита. Заменяют все и сразу, от жречества до высшей аристократии. Культурные особенности всюду разные, в Глеоре это целый институт инквизиции, в Тесхене – матриархат с шаманизмом, ну и так далее. Суть одна, никто из народов не ушел от магии.

Айнар почесал карандашом затылок.

– А это плохо? То есть, вот нас берут из…

«Питера. С серым дождем, разводными мостами и крафтовым лагером из Финки».

«Я это помню или уже нет?»

– …оттуда. И зачем-то сюда засовывают? Ну и зачем?

Гарат Ашшала вздохнула.

– Наши ученые считают, что этот мир опасен, Айнар Венегас. Опасен для других. Это как ядерный реактор, который все нагревается и нагревается чертовыми Искрами, людей становится больше, Светочей тоже, они создают все новые. Бум! – с окурка сорвались оранжевые огоньки.

«Искорки, ага».

– Зацепит и нас, и еще много кого. Мало не покажется.

– А мы, значит, должны эту магию уничтожить? Ну и где тут вулкан? Когда мне колечко выдадут? Сразу хочу предупредить, с шерстью на ногах неважно, – после третьего бутерброда язвить у Айнара получалось куда как лучше.

– Дурак, – беззлобно отозвалась Гарат Ашшала. – Никаких вулканов и колечек. Магия так просто никуда не уйдет. Но вот людей… людей изменить можно.

Она очень тяжело вздохнула.

Настолько, что Айнар – или не совсем он, – спросил:

– Почему я? Когда вернусь домой? И можно, ну, отказаться?

«До похода к вулкану».

– Ты – потому что тебя определили. Резюме отправлял? – пришлось кивнуть, Гарат Ашшала блеснула желтыми от табака зубами, напоминая в этот момент единственную в мире зубастую ворону. – Ну так не жалуйся. Работа вахтовая. Вахта длится… да сколько бы ни продлилась, вернешься с разницей в часа два-три.

– Из шкафа, – снова проявил познания классики фэнтези Айнар. А вот собеседница не поняла – «не читала, что ли?»

Или… забыла?

– Из какого еще шкафа?

Объяснять почему-то стало стыдно. Просто же очередная шутка.

– Неважно. Так что, вернусь, заплатят денег и все, миры спасены, всем спасибо, все свободны?

Гарат Ашшала сделала глоток остывшего чая. Окурок притаился в пепельнице, ею служила довольно безвкусная вазочка в виде полого пенька, рядом с которым спала глянцевитая оранжевая лиса.