«А потом я тут».

Глеора не любила чужаков. Тесхенцы торговали, с заморским соседом-Воосой велась изнурительная война. Мелкие острова обитали отдельно, а людей оттуда обращали в рабство.

Снилась кровь на руках – своя или чужая. Чужая. Айнар убил человека, который хотел его…

«Принести в жертву?»

Да. Вроде того, отдать Светочу, чтобы тот извлек из тела…

«Искру?»

Это так магия создается?

В голове заискрило до ломоты в переносице. Он проснулся, чихнул, потер нос. На кровати заворочалась Гарат:

– Ты чего? Спи еще, рано.

– А это… такое бывает, чтобы из тел живых людей Искры добывали?

Гарат шумно зевнула.

– Я такого не слышала, – призналась она. – Хотя, может всякое случиться. Тебе-то какая разница? Ты не понял? У тебя магии нет. Нуль. Зеро. Антивещество. Бум. Спи давай, – она сверилась по настенным часам, включив маленький светодиодный фонарик – массивная «кукушка» отсчитывала ходиками-шишками время. – Нам через два часа вставать.

Через два часа – это в семь утра.

Обычно Айнара будили гораздо раньше, смена в шахте заступала в полшестого. Он полежал-поворочался, понял, что снова голоден и отправился подъедать запасы Гарат, надеясь, что она не рассердится. Это тело было большим, даже массивным. Правда, худощавым – словно медведь ранней весной, кожа да кости, но все равно медведь. Оно требовало немало энергии.

Он сожрал пару бутербродов, доел все варенье, отыскал кусок какой-то черствой булки и тоже сгрыз. На последнем куске появилась, щурясь от фонаря, Гарат:

– Ясно, – сказала она. – Доедай уж что найдешь. Мне оставь чай и сахар, все равно с утра аппетита нет.

Айнару было стыдно. Он дождался, пока Гарат появится из «душа».

– Извините, я…

– Ты голодал всю свою жизнь. Понимаю.

Она отмахнулась.

– Собирайся, сейчас пойдем в город. До столицы отсюда далеко, но как раз выйдем к торговому узлу Орону. Тебе этот Орон понравится. Я надеюсь.

Лес Цатхан, сказочный лес, зараженный золотыми лозами, деревьями-хищниками, отравленными травами, кислотной влагой – и, конечно, дикими Искрами, – уступал дорогу Гарат Ашшале. Он принимал ее власть, словно был маленькой уютной оранжереей. Или садом, который она выращивала с женской скрупулезностью и заботой все десять лет, что прожила здесь. Это было не так; Гарат объясняла Айнару – лес Цатхан хорош, чтобы спрятаться, переждать. Здесь все опорные точки, сюда передают ресурсы: могут-то хоть на вершину Пылающего Шпиля, цитадели Светочей Глеоры, но «сам понимаешь».

Айнар понимал. Они выбрались к дороге, вроде той, где он очнулся, часа через два. Увеселительная прогулка, ни дать, ни взять.

Лес Цатхан ограничивал себя. Айнар заподозрил: рукотворный, не иначе, спросил у Гарат, но та покачала головой: нет, естественный, да и люди постепенно отвоевывают гектар за гектаром под высадку местных культур. Лес, конечно, все еще занимает большую часть глеорской земли, перетекает на тесхенскую, и никто не суется в зачарованные чащи, но и этот ресурс истощается.

«Большой бум».

Айнара передернула.

– Успокойся, это вопрос пары веков, не меньше. Впрочем, запомни: если придется спасаться бегством, беги в лес Цатхан. Здесь тебя даже Светочи не решатся преследовать, они порой ловят дикие Искры, но предпочитают, что неудивительно, не рисковать собственной шкурой лишний раз.

Дорога легла между лесом и пашней. Красная пшеница только начинала поспевать, но уже превратились в рекламу МакДональдса. Алые посевы и желтое – сухая трава, там, где суккулент уже вытянул всю поверхностную влагу. Копнешь чуть глубже: соли, отрава. Над местными жителями постоянно висел дамоклов меч «поля станут солончаком». Спасались орошением. Так или иначе, Искры работали, с магией-то хоть к каждому колоску-кактусу подведешь воду и подкормку.

Удобно они тут устроились.

Впрочем, Айнар вспоминал волка, и переставал завидовать.

Дорога оказалась пыльной, серебром поблескивала выступающая соль. Ртутная, предположил Айнар: характерные серые с блеском кристаллики.

– Лошади дохнут? – спросил он у Гарат. Та тащила огромный рюкзак на спине, он предложил помощь, но получил только «отстань».

– Чего?

Она прикрыла рот платком, чтобы не дышать пылью. Хорошая идея, несмотря на прохладу раннего утра, Айнар поступил так же. Он объяснил про ртуть. Гарат кивнула:

– Дохнут, конечно. Ну тут же как: проклятый лес Цатхан, отвоевывай у него каждый акр земли. Искры разрушают яд, но по всей дороге «столпы чистоты» не поставишь.

– Ага.

Айнар уже придумывал, как бы так нейтрализовать опасность. Грунтовые воды, солончаки. Смесь азотной, серной кислоты, перманганат калия, старый способ. Зато проверенный, недорогой, никаких Искр не нужно.

Собственно…

– Искры не нужны, – сказал Айнар, и, когда Гарат быстро на него глянула, изложил свою идею.

Та улыбнулась.

– Давно надо было Техника найти. Ну да ничего, как раз хорошо попал, Светочи в Пылающем Шпиле власть делят, под шумок можно поработать нашими методами. Ты совершенно прав: законы физики и химии здесь работают. В точности, как в нашем мире. И это – важно.

Она собиралась добавить что-то еще, но далекое пятно, которое близорукий Айнар вовсе не заметил, приобрело физическое воплощение вполне реальной телеги, запряженной тощей клячей. Полосатая, похожая на зебру, лошадь понуро брела, под копытами искрила ядовитая пыль. На козлах сидел костлявый мужичок. Айнар с любопытством уставился на местного: дешевая одежда из грубого некрашеного сукна, из-под обтрепанной кепки торчат рыжие космы.

«Мои хозяева одевались получше. Иногда в красные рубахи и камзолы, расшитые золотом».

Он вздрогнул, потер переносицу. Вселенцы-поселенцы. Подселенцы. Да хватит уже, когда это прекратится, дайте одну память. Надоели эти множественные умы Билли Миллигана, туда их в качель.

Гарат словно услышала его:

– Тише, тише. Постарайся стать незаметней, – она смерила здоровяка взглядом. – Ладно, очки сними. У них такой штуки нет.

– А как же…

Искры, конечно. Только на рабов в шахтах Искры не тратят.

Гарат выбралась на середину дороги и замахала руками.

– Тпррр, – «зебра» остановилась бы и сама, она никуда не торопилась, но мужичок все равно натянул поводья. – Эй, ты чо на дорогу вылезла? Тьфу, Светоча на вас, темнорожих, нету!

«Ого, знакомая песня», – Айнар едва не скривился. Мужик был бледнокожий, с веснушками, трехдневная щетина – рыжеватой, как и немытые волосы.

Добро пожаловать в другой мир.

– Довезешь до Орона – золотой дам, – блеснула монетой Гарат.

Мужичок мигом сменил тон:

– Прости, госпожа. Так бы сразу сказала, что ты из знатных! Небось, еще и Светоч! А он – твой…

– Просто довези нас до Орона, – оборвала Гарат.

Айнар запрыгнул в телегу, словно всю жизнь этим и занимался. Помог Гарат, они вдвоем устроились среди мешков с посевами: красная пшеница напоминала мелкие плоды кактусов, такие еще растут в жарких странах. Внутри много семечек, они-то и становятся мукой.

Он таскал такие мешки. Однажды его перепродали, потому что в шахте заболел и харкал кровью, но хозяину удалось скрыть болезнь, так что сделка вышла выгодной. Айнар умирал, таская мешки. Красная пшеница на пару тонов ярче крови. Он точно знает.

– Айнар?

Гарат положила руку ему на ладонь.

– Я… просто как будто помню все, но не совсем, и вспоминаю по ходу…

– Это нормально.

Она понизила голос, хотя мужик на козлах даже не думал оборачиваться.

– Защитная реакция психики. Травматичные воспоминания этой твоей… версии скрыты. Но это не амнезия, у тебя будут еще такие…

– Вьетнамские флешбеки, – несмешно пошутил Айнар.

– Вроде того. У этого человека… у тебя была непростая судьба. Как и полагается настоящему «избранному».

– Ты говорила про фатальную полидактилию или что-то в этом роде.

– Фатальную семейную бессонницу. Прионное заболевание, около семи-десяти случаев во всей популяции. Я имею в виду не здесь, а…