– Не ты ли сказал, что не хочешь меня видеть? Что жалеешь о предложении руки и сердца? – холодно поинтересовалась девушка, тем не менее опустившись в кресло напротив, удерживая спину идеально ровно и глядя куда-то в сторону.

– Что только не сорвется с языка в пылу ссоры, – передернул плечами Винсент, пряча поглубже чувство вины. – Ты тоже не скупилась на слова. Помнишь?

Лично он помнил каждое, как бы сильно ни хотелось забыть.

Элизабет прожгла его взглядом глаз цвета голубого льда и сердито поджала нежные губы. Тонкие изящные пальцы собрали в кулак ткань простенького домашнего платья, выгодно оттеняющего светлые локоны, ниспадающие на плечи.

– Не я не явилась к алтарю в день собственной свадьбы, – голос ее зазвенел от возмущения, но она справилась с эмоциями и медленно выдохнула. – Если у тебя все, я пойду.

Порывисто поднявшись, Элизабет, не оглядываясь, направилась прочь из гостиной, оставляя несостоявшегося супруга в одиночестве. Если бы не гордость, доставшаяся от предков, и воспитание, тщательно вбиваемое гувернантками, она бы стремительно выпорхнула в проем двери, но нет. Замерев у самого порога, выплюнула пожелание доброго дня гостю и поспешила прочь, едва не налетев на возвращавшегося отца. Чарльз, конечно, все понял, но они оба предпочли сделать вид, будто ничего не случилось. Не время для “семейных” разборок…

– У нас нет времени выслеживать фанатиков, сотворивших такое с Крейвеном, – после непродолжительного молчания, которое, однако, грозило затянуться, констатировал Винсент.

– И что вы предлагаете? – спокойно поинтересовался граф Беррингтон, сделав глоток чая, прежде чем раскурить трубку. И у Винсента запершило горло при воспоминании о крепости сорта табака, которым его угощали однажды.

– Навязать им собственные правила игры, разумеется, – усмехнулся он, делая осторожный глоток. Он предпочитал несколько иные горячительные напитки. – Мы временно перевезем интересующие их бумаги в мой особняк.

На краткий миг повисло молчание, нарушаемое лишь механизмом больших настенных часов, выполненных в готическом стиле, как и сам особняк.

– Нет, – подавившись затяжкой, выдохнул мужчина, едва смог прокашляться. – Нет-нет-нет. Это даже не обсуждается. Я не собираюсь рисковать вашей головой, не думайте даже!

– Да ладно вам, Чарльз… Я же буду не один. Как только над моей жизнью нависнет малейшая опасность, их немедленно схватят.

Да и сам он далеко не Адам Крейвен, сможет за себя постоять. Винсент опустил чашку на блюдечко, и фарфор зазвенел, слишком громко, чтобы не выдать эмоций гостя.

Беррингтон поджал губы, заметив, что, когда он обещал оторвать Винсенту голову, выражался фигурально.

– Несомненно, – улыбнулся барон, выйдя из короткого спора победителем. – В противном случае, я не сидел бы сейчас в этой уютной гостиной…

– Я готов оказать любую посильную помощь.

Серьезно и, как показалось Винсенту, немного обреченно кивнул Чарльз. Его было даже жаль, но отступать Файнс не собирался:

– Достаньте три билета в цирк.

– Что? – вопросительно изогнул бровь Беррингтон-старший, не находя, на какую полочку поместить неожиданную, неуместную, выпадающую из хода рассуждения деталь.

– В город приезжает знаменитый цирк. Билеты разобрали за месяц. Достаньте три, – не спустил барон улыбки с губ.

Чарльз Беррингтон нахмурился, определенно чувствуя себя обманутым в лучших чувствах. Естественно, чего же еще, кроме шуток и плутовства, можно ожидать от беспутного отпрыска древнего уважаемого рода?

– Вы не ошиблись? – уточнил он, возвращаясь к трубке и делая жадную затяжку. И вот как после этого не приравнять табак к наркотическим веществам? – Наверное, вы хотели попасть на выступление восточных танцовщиц в “Черной орхидее”?

Винсент засмеялся:

– О, это был бы незабываемый вечер, – не стал он отрицать пристрастий, о которых знал весь высший свет. – Однако, боюсь, ни ваша дочь, ни моя племянница не оценят сие заведение по достоинству.

– Винсент! – предупреждающе зарычал Чарльз, сжимая в пальцах подлокотники кресла, напрягаясь, кажется, всем телом. Все еще достаточно силен, чтобы, при желании, воплотить угрозы в жизнь. – Что вы задумали?

– Бросьте, Чарльз, – Винсент же наоборот расслабленно закинул ногу на ногу, передернув плечами. – Это просто цирк. Юным дамам не помешает немного легкомысленных развлечений. Кроме того, с ними ведь буду я.

– Вот это меня и беспокоит…

Барон лишь тихо засмеялся в ответ и поднялся на ноги. Сказать в свое оправдание было нечего. Да и не собирался он оправдываться. Только пожал ладонь Чарльза на прощание и покинул кабинет.

Чуть сбавил шаг, проходя мимо второй гостиной, краем глаза заметив девичью фигурку, склонившуюся над вышивкой в модных нынче красно-черных тонах. Выбившийся из прически локон золотился в тусклом свете свечи, а нежная губа была прикушена от старания. Облаченная в нежно-розовое домашнее платье с кружевными передником, она как никогда была похожа на юную фею, исполняющую желание послушных и старательных детей, сказки о которой иногда писала для многочисленных племянников и других младших родственников. На мгновение залюбовавшись, Винсент покачал головой и поспешил прочь, стремясь как можно скорее покинуть старое поместье.

В голове крутилось только две мысли: где, черт возьми, голова Крейвена и хорошо бы напиться, но последняя оказалась с сожалением отвергнута, едва он увидел возле экипажа знакомую фигуру, тонкую и хлесткую, будто веточка, облаченную в форму полисмена, не сидящую по фигуре настолько, что она казалась снятой с чужого плеча. Хейлер получал так мало довольствия на местное отделение полиции, что отстроил себе уже третий особняк в горах…

К неудовольствию Томаса, он не смел отогнать наглеца, смолящего сигарету. А потому Винсенту пришлось спасать положение.

– Есть мнение, будто курение вредит юным организмам, – посетовал барон, бесшумно подобравшись к юноше со спины и заставив в ужасе подпрыгнуть, подавившись горьким дымом.

– Милорд… – в голосе Уильяма Барретта просквозила нотка укора. Прокашлявшись, он посмотрел на не маленький еще окурок и с сожалением выбросил его в урну. – Я узнал, что вы просили.

Он буквально светился, вручая свернутый вчетверо листок с именами и адресами.

– В экипаж, – мягко, но бескомпромиссно потребовал Винсент, едва почувствовал приближающийся дождь. Скользнул взглядом по именам в списке. – Как вы меня нашли?

Все же Старая Столица отнюдь не предместный городишко на четыре улицы.

Скрывшись от посторонних глаз в полумраке салона, оставаясь с собеседником наедине, Барретт виновато опустил взгляд.

– Инспектор Хейлер велел приглядывать за вами. Сейчас моя очередь, милорд, – бедняга не знал, куда себя деть.

Барон вопросительно изогнул бровь, через мгновение усмехнувшись:

– И что же вы ему доложите, мой друг?

Тот рискнул бросить на собеседника быстрый взгляд:

– Что вы обедали со своей невестой? – предположил он, и бледных щек коснулся очаровательный невинный румянец. Не иначе его уже успели просветить относительно похождений кумира…

– Ну, пообедать я не успел, но старшему инспектору об этом знать совершенно не обязательно, – Винсент мельком взглянул на карманные часы и подарил юноше улыбку. – Однако вполне могу разделить трапезу с вами. Вы голодны, молодой человек?

– О да, милорд, – слишком искренне для полисмена, признался тот. И как его угораздило выбрать именно эту профессию? – Для меня это честь.

– Мне, безусловно, приятно, – мягко кивнул барон, – но все же, Уильям, будьте осторожнее. Я боюсь, ни ваши коллеги, ни тем более начальство не оценят сих порывов.

Винсент твердил это юнцу каждый раз, но тот, кажется, все пропускал мимо ушей. Впрочем, лишнего тоже не болтал, зарекомендовав себя верным и надежным человеком, которому барон вполне мог предложить место, если бы не нуждался так в информаторе из полицейского участка. Как ни крути, а для сыщика в мире существуют лишь две ценности: время, которого всегда не хватает, и информация.