– Церковники прошли в дом? – изогнул бровь барон. – Что они хотели?

Сбор денег на храм казался чем-то маловероятным.

Горничная виновато потупилась:

– У меня нет привычки подслушивать, милорд… Но сэр Адам кричал так громко… Насколько я могу судить, он застал их в одной из личных комнат. Они требовали у него какие-то бумаги или списки?.. – нахмурилась она, усомнившись в собственной памяти. – Тогда он заявил, что позовет полицию.

Кивнув, барон поблагодарил девушку и, настоятельно попросив сообщить ему, если она вспомнит еще подробности, направился прочь, бросив прощание через плечо. Шел быстро, но стараясь сохранить достоинство и не сорваться на бег, лишь сжимал пальцы в кармане в кулак. У Крейвена могли искать лишь одни бумаги…

– К Беррингтонам, – отдал он распоряжение, забираясь в экипаж. Дело, настораживающее на первый взгляд, принимало еще более серьезный оборот.

Едва прибыв на место, без стука влетел в кабинет Чарльза. Старший Беррингтон только и сделал, что вопросительно изогнул бровь, отрываясь от собственных записей. Винсента с головы до ног окатило волной насмешливого презрения, заставившего охладить пыл.

Да-да, манеры, конечно.

Чарльз Беррингтон был статным человеком пятидесяти лет. Его платиновые волосы, в молодости собранные в хвост, сейчас были коротко подстрижены и отливали серебром. Глаза цвета голубого льда смотрели на визитера с благосклонной насмешкой.

Барон перевел дыхание, прежде чем опуститься в кресло визави хозяина дома и озвучить цель своего визита:

– Простите за внезапное вторжение, Чарльз. Боюсь, нам необходимо созвать Совет.

Беррингтон удовлетворенно кивнул, доставая черные листы для записей.

– Узнали что-то важное относительно Адама, барон?

– Верно. Открылись новые обстоятельства, указывающие на возможную связь между убийством и старой аристократией. Незадолго до смерти, к Крейвену приходили церковники и настойчиво интересовались некими бумагами. Учитывая, что помимо семейного архива у Адама водились лишь ноты и счета, я смею предположить, искали архитектурные чертежи старого города.

Чарльз нахмурился, заметив, что после смерти родителей Адам передал все документы в архив Беррингтонов и даже близко не приближался к тем обязанностям, которые возложили на него кровные связи.

В чем-то Винсент Крейвену даже завидовал. Ему-то самому с юных лет пришлось вникать в нюансы обязанностей семьи Файнс, и он сделал это. Сделал настолько хорошо, что обратного пути уже не существовало.

– Ввиду открывшихся обстоятельств, я готов предположить, серебром Адама пытали, не найдя в доме искомое. Боюсь, на нас и секреты предков снова открыли охоту.

– Думаете? – нахмурился Беррингтон-старший, отдавая записки подоспевшему мальчишке-посыльному. В ответ на кивок и вовсе потемнел лицом, заметив, однако, что обвинения серьезные и бросаться ими бездоказательно как минимум неразумно.

И был, несомненно, прав: доказательства формируют гипотезы, не наоборот.

– Согласен. И тем не менее, я уверен, подобная вероятность достойна внимания старейшин Совета. Проблемы легче решать на начальных стадиях, – заметил Винсент.

– Боюсь, как бы мы не упустили момент… – отозвался Чарльз и, скользнув к мини-бару, наполнил два бокала янтарной жидкостью, прежде чем вручить один из них молодому барону.

Винсент передернул плечами и сделал щедрый глоток, смочив пересохшее горло. Он не застал времен последних гонений, зная о тех тяжелых, трагических событиях лишь по рассказам, но отцу они до самой смерти являлись во снах.

– Потому я и предлагаю не откладывать встречу.

Пока фанатики шныряют где-то рядом, выслеживая очередную жертву, никто не мог чувствовать себя в безопасности, ни взрослые, ни дети. Спокойно спать по ночам, не зная, досчитаются ли всех поутру.

Беррингтон-старший кивнул. Запечатав два письма, отправил с ними второго посыльного. Время потекло в напряженном молчании. Изредка они перекидывались ничего не значащими репликами, но обстановку разрядить не получалось. Следовало все обдумать. И Винсент так глубоко погрузился в мысли, что едва не подпрыгнул, когда дверь в кабинет неожиданно распахнулась.

Замерев на пороге, Элизабет сообщила, что члены Совета прибыли и ждут в малой гостиной.

Благодарно кивнув дочери, Чарльз направился прочь. На пару мгновений оставшись наедине с бывшей невестой, Винсент хотел было поинтересоваться, как у нее дела, но не успел и рта открыть. Девушка выскользнула из кабинета, не удостоив гостя даже взглядом. Что ж, заслуженно. Но разбираться с этим было некогда, и барон поспешил в малую гостиную, опасаясь по пути растерять все мысли.

Отчитываться перед Советом всегда было волнительно. Пусть этих людей Винсент знал с рождения, но трепет перед Советом был впитан молодым поколением старой аристократии с самого детства. Вот только он давно не ребенок. Короткий вздох украдкой, чтобы перевести дух, и вперед. Совет должен знать все, до мельчайших фактов, ведь от их решения зависит будущее не только старой аристократии. Понять, что все очень серьезно, но не заподозрить младшего Файнса в призывах к религиозной войне. Нет, он совсем не хотел войны, но…

– При всем уважении, барон, – наконец подал голос Арчибальд Гордон, бывший глава королевской полиции. – Все сказанное вами – лишь догадки. У нас множество врагов, и церковь – не самый страшный из них.

Да, никто не хотел войны, и ради хрупкого, недолговечного, вынужденного мира, терпели. Несправедливость, притеснения, нападки церкви. Вот только по другую сторону баррикад терпеть не хотели. Да и зачем, ведь сила и власть на их стороне…

– Вы правы. Однако я не прошу нападать в ответ, я лишь хотел предостеречь. Пока расследование продолжается и убийцы разгуливают на свободе, мы должны оставаться настороже. Предупрежден, значит вооружен, не так ли?

– Мы поняли вас, Винсент, – поспешил вмешаться в конфликт, который еще даже не успел зародиться в чужих головах, Чарльз Беррингтон – глава Совета и хранитель архива старой аристократии. – Продолжайте расследование. Томас, – повернулся он к придворному ювелиру. – Предупредите всех. Пусть будут осторожнее.

Томас Грант чинно кивнул, достав из кармана инкрустированные золотом часы, чтобы сверить время и прикинуть, где может подвинуть запланированные дела и встречи, выкроив немного на поручение главы.

– Что ж, нам остается лишь положиться на ваш профессионализм, благоразумие и, чего уж там, везение, барон, – Арчибальд поднялся первым, тяжело опираясь на трость с серебряным набалдашником в форме головы добермана. – Держите нас в курсе.

Винсент украдкой выдохнул. Как бы там ни было, хоть решающее слово и оставалось за главой, а мнение оружейника имело немалый вес.

– Непременно, – заверил он. – Благодарю за доверие.

Благо Бейли-старший не смог присутствовать, буквально накануне отбыв из города по делам клиники, а то, как знать, все могло закончиться с перевесом в другую сторону. Александр Бейли, хоть и приходился матушке братом, был максимально далек от ее мудрой рассудительности. Холодный расчет и жуткое эго, вот чем он руководствовался в своих действиях.

Проводив членов совета взглядом, Винсент опустился в кресло, давая понять несостоявшемуся тестю, что их беседа еще не окончена. Он видел лишь один способ быстро и тихо проверить единственную на сегодняшний день очевидную версию, но ему требовалась помощь хранителя архива.

Чарльз кивнул, молчаливо предлагая подождать, пока он проводит визитеров. Оставшись в одиночестве, Винсент устало прикрыл глаза, стараясь успокоить сердце. Через пару минут рядом прозвучали тихие шаги, в комнату ворвался флер жасмина, и он осторожно поймал ладонь Элизабет, которая принесла чай.

– Присядь, – попросил он, отпуская по первому требованию, как дикого, пугливого зверька, которым девушка отнюдь не являлась. – Давно тебя не видел.