– Не сомневаюсь, – процедил он сквозь зубы. – И потому не требую судить виновников по закону, не требую афишировать неугодную народу справедливость. Но разве подданные его величества, даже если они монстры и изгнанники, не должны знать, что она существует и для них?

– Я переговорю с первосв… – начал было мэр, но осекся, потому как дверь неожиданно распахнулась, являя взору присутствующих… Первосвященника Азраэля.

– Простите за столь грубое вторжение, лорд Ричардсон, – пожилой мужчина, явно подверженный греху чревоугодия, учтиво склонил голову, мельком скользнув брезгливым взглядом по барону.

Не дожидаясь позволения, словно находился у себя дома, прошел в кабинет.

– Ваше Первосвященство, – открыто улыбнулся ему мэр, жестом предлагая опуститься в вычурное кресло напротив, – ничего страшного. Барон Файнс уже уходит. Не правда ли? А нам с вами есть, что обсудить.

– Конечно, господин мэр… – учтиво поклонился барон и вышел, едва удержавшись от того, чтобы громко хлопнуть дверью.

Пытаясь вернуть себе самообладание, прислонился спиной к двери, глубоко вдыхая, изгоняя адреналин. Дворецкий сунулся было к нему с намерением выпроводить, но напоровшись на взгляд Винсента, способный убивать, отступил, приглядывая с отдаления.

Пальцы чуть дрожали, кровь стучала в висках, и барон не сразу разобрал слова, прозвучавшие за дверью. А может, просто не мог в них поверить?

– Что Файнс здесь делал? – брезгливо поинтересовался церковник.

– Грязно работаете, Ваше Первосвященство, – раздраженно бросил глава города, и кресло, которое он покинул, жалобно скрипнуло. – Обязательно было таскаться по городу с гильотиной и посвящать в дело болтливых послушников?

– Ах вот оно что… Если вас это беспокоит, мы разберемся.

– Будьте любезны. И действуйте аккуратнее. Не раскачивайте лодку. Старая аристократия все еще бывает полезна при дворе. Король не оценит бездумного разбрасывания кадрами, тем более он так ратует за изгнанников. С самой коронации.

– Отец его, да будут открыты ему врата Царства небесного, первым удавку ослабил. Титулы вернул, – первосвященник брезгливо фыркнул. – Чуму они остановили. Неизвестно, кто ее сюда завез.

– Ну-ну, не горячитесь, Ваше Первосвященство. Что сделано, то сделано. К тому же, его можно понять, их девицы бывают чрезвычайно прелестны.

Словно в ледяную воду окунули. Конечно же, Винсент подозревал, что Ричардсон постарается замять неудобное ему дело, на то он и мэр, дабы поступать во благо спокойствия горожан. Однако, что дела обстоят настолько ужасно… Сумев, наконец, сделать вдох, он решительно отлепился от двери и быстрым широким шагом вышел прочь из приемной мэра. Скулы горели, словно ему отвесили по пощечине.

Дышать было тяжело, но Винсент сдерживал себя. Только спускаясь по ступеням к ожидавшему его экипажу, сорвал с шеи галстук, позволяя себе сделать вдох.

– Домой, Томас, – распорядился он, прячась в темноте экипажа от посторонних глаз.

Капли воды стекали с волос за воротник, заставляя содрогаться от мерзопакостных ощущений. И не факт, что дело в дожде. Казалось, еще немного, и Винсента начнет бить нервный озноб. Однако следовало держаться – у него еще уйма работы. И он нужен Совету здоровым и здравомыслящим. Проблемы решаются в порядке очередности, а первостепенной сейчас, несомненно, являлись потустороннее существо и щель, из которой оно выбралось.

Экипаж неожиданно остановился, не преодолев и половины пути, и он недовольно выглянул, посмотреть, что побудило Томаса придержать лошадей. Но кучер оказался ни при чем. Колеса опутали вездесущие щупальца, несколько из которых немедленно воспользовались ситуацией и проникли в салон через приоткрытую дверь.

Винсент отпрянул, уже не сомневаясь, что его преследует не кто-нибудь, а сам Лигур – верный слуга и соглядатай Великого, но пространства для маневра было катастрофически мало, и он оказался обездвижен, связанный по рукам и ногам. И напрасно он бился, точно птица в силках – слишком неравны силы.

– Нет…

Почему? Ведь он, как и предки, всегда чтил ушедших богов, исправно принося подношения. Следовал заветам, что оставил своим созданиям Великий.

Еще одно щупальце, отличающееся от собратьев утолщением на конце, скользнуло по ноге вверх. Забравшись под сюртук и жилет на животе, принялось сражаться с рубашкой. Послышался треск ткани, мешавшей добраться до цели, и барон закричал от боли, когда в тело впились острые зубы, начиная вгрызаться все глубже, разрывая плоть. На одежде быстро расползалось кровавое пятно, свидетельствуя о серьезных, если не катастрофических повреждениях.

– Нет! – короткое слово, единственное оставшееся в голове в этот момент, утонуло в хрипе.

Несколько щупалец пришли собрату на помощь и разорвали одежду, потянув в разные стороны, являя Винсенту дыру в собственном животе. Почувствовав свободу, щупальце, копающееся в нем, подалось назад. Но не одно. Следом, довершая картину, вывалились внутренности…

Крик застрял в горле, но и забвение не приходило, словно вытесненное чистым ужасом. В состоянии шока, он все еще пытался высвободиться, сделать хоть что-нибудь. Но его держали крепко. И встряхнули, словно тряпичную куклу, будто пытаясь вытряхнуть наружу остатки перемазанных слизью органов, заставив зажмуриться.

Кровь в висках отбивала барабанную дробь, которая складывалась в звучание родного голоса.

– … сент! Винсент, черт тебя дери! Приходи в себя! Посмотри на меня!

Подчинившись проскользнувшему приказу, Файнс-младший распахнул глаза, чтобы увидеть нависшего над ним, бледного словно смерть Артура. Заметив, что он очнулся, брат махнул рукой, и рядом немедленно вырос Генри, протянув господину бокал с лекарством.

– Пей, – последовал очередной приказ.

И он выпил, машинально проведя ладонью по губам, стирая алую жидкость. Чуть вздрогнул, задев искусанные, обожженные лекарством губы. Попытался подняться, понимая, что находится дома. В холле. Потом ощупал себя, убеждаясь, что все ему лишь привиделось. Даже позолоченные пуговицы и те оставались на положенных им местах…

Прерывая его нервное мельтешение, Артур вновь встряхнул брата за плечи, заставляя смотреть в глаза.

– Винсент! Хватит. Все хорошо. Ты дома. Слышишь?

Заторможено кинув, Винсент судорожно вздохнул. Осторожно приняв вертикальное положение и чуть покачнувшись, обессиленно уткнулся лбом в плечо брата, присевшего перед ним на корточки, не обращая внимания на свидетелей. Боль все еще пульсировала в голове, мешая разложить все по полочкам, отделить реальность от кровавого морока, опутавшего разум.

Артур ласково скользнул по его волосам, чуть дрожащими пальцами.

– Ты напугал нас… Меня напугал.

Пережитый страх до сих пор волнами прокатывался по нервам, но он долго тянул, прежде чем признаться, открыв тайну, которую скрывал все это время от тех, кому дорог: недуг, что преследовал его в детстве, вернулся. Более того, состояние ухудшилось. Видения стали сюжетными и не отличимыми от реальности ни качеством деталей, ни физическими ощущениями, ни сдвигом в пространстве и времени, отчего грань окончательно стиралась.

Рука Артура замерла. Он судорожно вздохнул, казалось, готовый наорать на нерадивого младшего брата, как бывало в детстве и отрочестве, следуя примеру матери. Но только участливо сжал плечо Винсента, хрипло спросив, сколько это длится.

– С тех пор, как поступил на службу его величества, – признался Винсент.

– Несколько лет… – обреченно выдохнул Артур, осторожно приподнял лицо брата, заставляя взглянуть себе в глаза. – Винсент, почему ты не сказал раньше?

– Это же прямой путь в лечебницу Бейли.

Винсент даже позволил себе чуть нервно, но искренне рассмеяться, показывая, что в порядке. Поднялся, еще чувствуя слабость, но уже способный самостоятельно передвигаться.

Артур поднялся следом, поддерживая за локоть. С укором заметил: