– Это серьёзно? Это вообще лечится, доктор? – испугался Владимир.

– Всё нормально, лечится, не переживайте. Вашей маме надо лечь в больницу для обследования и назначения специальной диеты. Лучше находиться под нашим присмотром. Но решать, конечно, вам.

Владимир посмотрел вопросительным взглядом на мать, лежащую на медицинской скамье. Людмила кивнула и резко скрючилась от боли, как улитка.

– Да, да, решено, она остаётся. Доктор, пожалуйста, помогите, – тревожно сказал Трускарёв.

– Не переживайте, ничего страшного, сейчас за Вашей мамой придёт медсестра и увезёт её в палату, – обнадёжил врач и вышел из приёмной.

– Сынок, уже поздно, поезжай домой, – с трудом вымолвила Людмила.

– Как же я тебя оставлю, мама? Ты ведь больна.

– Здесь позаботятся обо мне.

– Хорошо, я приеду завтра, – Владимир обнял маму и направился к выходу.

На улице его ждал сосед. Трускарёв был удивлён, так как он поблагодарил их с Сашкой за помощь и простился.

Хозяин брички поинтересовался здоровьем матушки, а услышав, что всё обошлось, спросил, не надо ли Владимиру ещё куда. Удивительно, но уже на выходе из больницы молодой человек решил, что отправится к своей возлюбленной. Дома его теперь никто не ждал, к тому же с Дарьей они давненько не виделись. Так что он решил не упускать возможности побыстрее оказаться на другом конце города…

– Откуда ты знала, что я приеду?

– Я увидела в окно: кто-то подъехал. А то, что это ты, моё женское чутьё подсказало, – улыбаясь, ответила Дарья.

– Приехал я не просто увидеться.

– А что же?

– Я хочу предложить тебе перебраться ко мне на время, пока моя мама лежит в больнице.

– А почему Людмила в больнице? – в голосе девушки чувствовалась неподдельная тревога.

– Приступ панкреатита. Но врачи обнадёжили, сказав, что это лечится. Так что всё будет хорошо.

– Да, естественно, я поеду с тобой, – согласилась Даша. – Ты же не любишь оставаться в одиночестве. Только мне надо собраться, я быстро.

…Владимир ни с кем себя не чувствовал так свободно, ведь только она понимала его, лирика и философа в душе. При виде неё он вспыхивал, как еле тлеющие дрова, на которые плеснули горючее. С ней он мог забыть о своих проблемах и разделить груз бытия.

«Дарья – молодая особа двадцати лет, возлюбленная Владимира. Отец – мелкий преступник. Кражи, драки, хулиганство и пьянки– это всё то, в чём он повинен, но на дочь никогда даже голоса не повышал. Кроме отца, есть мачеха, обычная повариха, добрая женщина».

Уже дома разговор зашёл про отца Дарьи.

– Как дела у твоего батюшки? – поинтересовался Владимир.

– Да как обычно: пьёт, дерётся. К нам приезжал околоточный7, предупреждал, что если он ещё раз провинится, то будет отвечать по всей строгости закона.

Владимир не знал, что сказать в ответ, поэтому перевёл разговор в другое русло.

Рано утром, пока Дарья ещё спала, он проснулся и отправился навестить маму. По пути зашёл в магазин и купил фруктов. Но только перед входом в больницу осознал, что у неё диета и его гостинцы будут не к месту. Он отдал фрукты какой-то бабушке со словами: «Вот, бабуля, это вам, выздоравливайте». Бабушка улыбнулась и сказала: «Храни тебя Бог, спасибо, сыночек».

Узнав номер палаты, он направился на второй этаж, но в палате матери не обнаружил. Взбежал на третий и увидел Людмилу, которая лежала на переноске в коридоре и стонала от боли. Рядом стояла медсестра и что-то взволнованно говорила. Владимир бросился к ним и начал кричать:

–Почему она здесь лежит? Где врач?

Потом обратился к матери:

– Что случилось, мама?

Но та не могла ничего сказать из-за боли. Владимир требовал объяснений, однако еле стоящая на ногах медсестра тряслась от страха. По ней было видно: что-то не так.

Выбегая на первый этаж, слегка расталкивая людей перед собой, Владимир направился к регистратуре. Юноша был взволнован.

– Я требую объяснений! – перебил он разговор регистраторши и мужчины. – Нет, я желаю, чтобы сейчас же сюда пришёл заведующий!

– Здравствуйте, кто Вы? Подождите, пока я договорю, – ответила девушка – регистратор.

– Немедленно! У меня мать умирает! А я буду ждать, пока вы договорите? – с яростью отрезал Владимир.

Девушка испугалась и в ту же секунду убежала за главным. Владимир умел в трудные минуты сохранять хладнокровие, но сейчас на него напало странное чувство: от переживаний за маму сердце разрывалось на части. У него был мандраж, он трясся, как хиленькая берёзка в ураган.

Через несколько минут девушка вернулась с заведующим, по глазам которого было видно, что он знает, зачем его вызвали, но не особо жаждет разговора.

– Почему моя мать лежит в чёртовом коридоре и корчится от боли, пока вы тут расхаживаете по палатам и спрашиваете о самочувствии у более здоровых людей?! – начал на всю больницу Владимир.

– Тихо, тихо, не пугайте пациентов, давайте отойдём, – беря Владимира за плечо и слегка направляя в другую сторону, стал успокаивать заведующий отделением.

– Вы что, не понимаете, что происходит? Мне не нужны разговоры, мне нужны действия с вашей стороны!

– Иван Иванович, из третьей палаты выписался человек, появилось свободное место, – сообщила подбежавшая в этот момент медсестра.

– Так, быстро перевозите Людмилу Ефремовну туда, вкалывайте обезболивающее и ставьте капельницу, бегом! – дал поручение медсестре заведующий, и она тут же скрылась.

– Вот видите, всё хорошо, сейчас вашу маму определят в палату.

Владимир хотел ринуться за медсестрой, но Иван Иванович его остановил:

– С ней всё будет хорошо, наши врачи с медсёстрами за ней присмотрят.

Отталкивая руку заведующего, Владимир вновь повысил голос:

– Где-то я это уже слышал. И что в итоге? Моя мама минуту назад лежала в коридоре и стонала от боли! Как Вы это объясните?!

– И всё же пройдёмте со мной в кабинет, о ней позаботятся.

– Хорошо… Пойдёмте. Но Вы не отвертитесь от вопроса.

– Всё, расходимся, ничего интересного здесь нет, – обратился доктор к толпе, которая собралась на крики Владимира.

…В кабинете…

Владимир уселся в роскошное новое кресло, заметив не без иронии:

– А неплохой у Вас кабинет для городской больницы, с потолка которой обваливается штукатурка. И замер с вопросительным выражением лица, ожидая комментариев.

– Ну, как Вам сказать, – заюлил Иван Иванович. – В больнице не осталось свободных мест, поэтому нам пришлось положить Вашу маму ненадолго в коридор.

Тут в кабинет заглянула та самая медсестра, на которую изначально накричал Владимир, и попросила забрать бумаги из шкафчика…

– Как это не было? Вчера, когда я уходил, доктор сказал, что всё хорошо и сейчас мою маму положат в палату.

– Правильно, так и было, она лежала первое время там. Потом к нам поступил тяжелобольной с инсультом, ему нужна была койка, и Ваша мама сама согласилась на то, чтобы на её место положили его. Она пролежала в холле от силы минут сорок.

– Очень тяжело верится в эту историю, – уже немного остыл Владимир.

– Но дело обстояло именно так! – уверенно воскликнул Иван Иванович (или только показалось, что уверенно?).

– Извольте, я пойду проведаю маму, надеюсь, теперь она уже в палате. Скажите мне номер.

– Шестая палата на втором этаже, по левую сторону.

Владимир вышел из кабинета вместе с медсестрой. В коридоре она шепнула, что её смена кончается через двадцать минут и ему следует её подождать.

– Извините, но у меня есть дама сердца, – ответил Владимир.

– Я не претендую на личные отношения с Вами, а просто должна кое-что сообщить. Это касается Вашей мамы, и это очень серьёзно, – так же, почти шепотом, сказала девушка и куда-то убежала.

В те секунды, пока Владимир ронял взгляд на обшарпанные стены здания, поднимаясь по лестнице, его смущали некоторые моменты: во-первых, слова медсестры, а во-вторых, странное поведение главного. На протяжении всего разговора, а особенно когда речь зашла о намерении проведать маму, заведующий выражением глаз, жестами непроизвольно выдавал свой страх, был как на иголках. Что-то конкретно подозрительное назвать не получалось, но в целом складывался некий пазл, настораживающий Владимира. Он поднялся, зашёл в палату и сразу же направился к матери, которая лежала под капельницей.