Гейзенберг соврёт, если скажет, что желание овладеть Аркендейл, вызвано только лишь его животными обостренными чувствами. Нагло соврёт.

После, дождавшись полной тишины, Матерь Миранда объявила о том, что для обряда она кристаллизовала Розу. И пока она не поймает Итана Уинтерса, Миранда хочет отдать Розу на хранение четырём лордам, по частям.

Женщина прошлась вдоль лордов и вручила каждому по колбе с частями Розмарии Уинтерс. Голову — Альсине Димитреску, ноги — Донне Беневиенто, руки — Сальватору Моро и тело — Карлу Гейзенбергу. Последний был не очень в восторге от полученного на хранение предмета, но ничего говорить не стал. Он был уверен, что у него ещё будет шанс всё высказать этой ненормальной.

— А ты Аркендейл. Тебе я поручаю расправиться с жителями деревни так, как твоей душе заблагорассудится. Больше они мне не нужны. — Миранда вернулась на своё место.

— Не волнуйтесь, я об этом позабочусь. — девушка деловито положила ногу на ногу, чувствуя накатывающую дрожь во всём теле.

— Матерь Миранда, будет ли правильно доверять такую ценную вещь, таким как Гейзенберг или же Моро. Неужели вы не видите, что это самые безответственные дети, которых я только встречала. — фырнула Димитреску, вновь провоцируя Карла. Моро хотел что-то сказать, но басистый голос Гейзенберга, перебил его.

— Scheiße! Завали ебло! Твоё сраное мнение никто не спрашивал. Лучше бы за собой следила! Fick dich! — взорвался Карл. Он и так был на грани, но теперь его терпение окончательно лопнуло. Больше он не мог выносить свое нахождение в обществе тупоголовых невежд, да и ещё рядом с Элизабет, что одним своим присутствием сводила его с ума.

Не дожидаясь слов Миранды об окончании собрания, Гейзенберг встал и быстро вышел из церкви, громко хлопнув дверью. Ему срочно нужно было побыть одному, дабы привести себя в порядок морально и физически. После ухода Карла, в церкви все удивлённо молчали. Конечно, такое взрывное поведение мужчины было ни для кого не в новинку, но сегодня он вёл себя особенно дёргано.

— Что это с ним сегодня такое? Не припомню, чтобы он настолько сильно злился от моих слов. — Альсина поправила шляпу на голове и затянула дым сигареты.

— Ничего серьёзного, не переживай, Альсина. Просто я выбрала не очень удачный день для собрания. — с тяжёлым вздохом ответила Миранда, переводя свой взгляд с двери, на Элизабет, что внешне сохраняла полное безразличие. Из всех присутствующих, только Миранда знала, что творилось и с Карлом и с Лизи.

— На сегодня всё, собрание окончено, можете расходиться. — проговорила Миранда, наблюдая за тем как остальные лорды, поклонившись, Матери, вышли из здания. Одна Аркендейл сидела на том же месте и с усмешкой на губах, крутила в руках колбу с телом Розы.

— А Альсина была права. Вот и прекрасный пример ответственности Карла Гейзенберга. — уходя, в порыве злости, мужчина совсем забыл о порученной ему колбе. Миранда покачала головой.

— Придётся тебе отнести ему колбу. — заявила она, от чего без того большие глаза Аркендейл удивлённо расширились.

— С какого перепугу я должна тащиться к этому маразматику и отдавать ему то, на что он чихать хотел? — возмущённо спросила она. Сейчас Элизабет нужно было находиться как можно дальше от Гейзенберга, а не бежать сломя голову прямо к нему домой.

— Потому что я так сказала, Элизабет! Не забывай, кто дал тебе жизнь. — строго отрезала Матерь Миранда и показательно отвернулась от неё, ясно давая понять, что разговор окончен. Лизи раздражённо вздохнула, ведь противиться слову Миранды она не имела права.

— Конечно, Мама, будет сделано. — нарочито вежливо ответила девушка и с колбой в руках, что потом была засунута в потрепанную сумку через плечо, говоря под нос ругательства и сыпя проклятия, она вышла из храма. Сев на Барона, она недовольно поморщилась и с неохотой отправилась на фабрику Гейзенберга.

Высокие ржавые ворота приветствовали Аркендейл своей отчужденностью. Они будто всем своим видом говорили о своём гостеприимстве, полностью соответствуя образу своего хозяина. Элизабет уже минут пять стояла возле них, не решаясь зайти.

Всё это было похоже на безумие чистой воды. Она не могла поверить, что добровольно согласилась самолично пойти в логово Гейзенберга, особенно в такой день. Предчувствие подсказывало ей, что лучше не ходить, а оставить колбу у ворот, предварительно предупредив мужчину. Но как назло, из небольших громкоговорителей не доносился басистый голос Карла, с нотками нескрываемого раздражения, как это обычно бывает. А это означало, что ей придётся зайти самой, или же сидеть и ждать.

Ни то, ни то её не устраивало, но делать что-то надо было. Небольшая стайка оборотней гуляли неподалёку, как по самой фабрике, так и за его пределами. Они с интересом наблюдали за нерешительностью верховной, и Лизи это раздражало. Она, как верховная ликанов, не может так в открытую проявлять слабость, к тому же из-за такой мелочи. Ещё и это возбужденное либидо, что с уходом Карла, чуть успокоилось, но сейчас вновь начало потихоньку бушевать.

Элизабет мысленно дёрнула себя, приказывая подойти и толкнуть ворота. Так она и сделала, успокаивая себя своей самоуверенностью и полным чувством того, что в случае чего, она сможет за себя постоять.

На удивление, ворота были не запреты. Они с противным скрипом отворились, приглашая девушку войти. «Для того, кто ценит уединение и любит одиночество, это слишком не логично. Может он спешил и поэтому забыл закрыть ворота?» — задумалась она, но тряхнув головой, она решительно шагнула на территорию фабрики Гейзенберга.

Большая площадь на мгновение дезориентировало её. Она не была тут очень давно, да и то, в тот день у неё не получилось как следует рассмотреть окрестности. Она точно не знала куда идти. Большое количество электро башен, старой военной техники, разброшенные запчасти и металлолом. Повсюду столько всего было навалено, что она не сразу заметила большой дом, из труб которого валил густой чёрный дым. «Теперь не удивительно, почему мои мальчики любят тут лазить.» — подумала Элизабет, смотря как один из оборотней подбежал к ней.

Он то и указал на дом, двери которой были опять не заперты. С каждой секундой проведённой здесь, ей всё больше и больше не нравилась эта идея. Но и злить Миранду ей не хотелось ещё больше. Лизи на своей шкуре уже не раз испытала гнев этой сучки. Себе же дороже.

Вздохнув полной грудью, она решительно переступила через порог здания фабрики. Аромат виноградного бренди тут же заполнил её лёгкие и вскружил голову. Девушка вздрогнула от волны возбуждения, окатившего её тело. Она спешно бродила по длинным коридорам, в поисках нужной комнаты, но часто попадала в тупики. От каждого шага, ей становилось всё труднее ходить, сердце, в предвкушении, стучало прямо по ушам, и это раздражало Аркендейл ещё сильнее.

Наконец, открыв последнюю дверь, она вошла в нужную ей комнату. Судя по всему это была мастерская Гейзенберга. Куча полок и стеллажей со всякими коробками чертежами и книгами, занимали собой большую часть пространства. Засаленные небольшие столы. На грязном полу были разбросаны вещи и какие-то бумаги. В воздухе витал спертый запах металла, ржавчины и бензина. Его апартаменты значительно отличались от замка Димитреску и дома Беневенто. Но всё же это было намного лучше, чем то, что Моро называет домом. Девушка даже особо не удивилась, такая обстановка вполне в его духе.

На одном из столов стояла бутылка крепкого кубинского рома, пачка сигар, и какие-то бумаги. Также на столе стояла баночка с таблетками, и это значительно успокоило девушку. «Значит, сейчас он под подавителями, и мне нечего бояться» — она выдохнула, но не время было расслабляться.

Лизи подошла поближе и заметила, что над столом висят тряпки, будто что-то закрывая. Сдернув одну из этих тряпок, она увидела множество фотографий, записей, что были прикреплены к стене. Она удивилась. На стене были фотографии всех: Матери Миранды, Димитреску, Беневенто, Моро, Розмарии, Мии. Там были все, кроме него самого, Итана и Элизабет. «Какого дьявола у него тут происходит?».