И первым моим порывом было рассказать о ней. Но потом, когда Стоцкий вдруг заявил:
– Да, собственно, я знаю только одного человека… точнее, только одну дуру, которая способна на такое! Свиридова. Больше некому. Рыжая такая? Самоуверенная? С сиськами? – он обвел ладонями вокруг своей груди, как бы очерчивая размер и форму.
После этих его слов, несмотря на непрекращающуюся ноющую боль, я твердо сказал:
– Роман Сергеевич, ни слова об этом инциденте. Я сам разберусь. Вы просто спокойно представьте меня коллективу. И все. Иначе, вы просто все испортите!
Нестройная толпа мужчин и женщин потихонечку протискивалась через узкие двери – кто-то садился на стулья, ровными рядами расставленные у противоположной столу директора стене, кто-то просто прислонялся плечом к стене или двери – сразу видно, и по поведению, и по форме одежды, прическам, лицам даже, что коллектив творческий, вольный, чем-то напоминающий мне нашу редакцию… Я все также сидел за столом у директора, не обращая внимания на его робкие намекающие взгляды, бросаемые на родное кресло. Почему-то не понравилось мне его снисходительное, насмешливое описание Свиридовой, особенно резанувшее слух: "С сиськами". Вот я и наказывал его, заставляя сидеть на простом деревянном стуле, на одной волне с подчиненными…
Я старался не смотреть на нее. Пока Стоцкий что-то там талдычил о том, как сильно им повезло, что к ним в их Задрыпинск (1) приехал такой замечательный, подающий надежды молодой специалист, я рассматривал своих временных коллег. Конечно, я понимал, что с первого взгляда невозможно что-то толковое сказать о человеке. Но, тем не менее, старался увидеть среди них кого-то особенного, привлекающего внимание. И более особенного, чем рыжая чрепашка ниндзя, среди пары десятков культработников я не нашел.
А она прямо и с уже знакомым мне вызовом смотрела на меня. И только легкий румянец на скулах выдавал ее смущение и… страх?
– Ну а теперь, Игорь Алексеевич скажет нам пару слов о себе, потом я покажу ему кабинет, ну а там, я думаю, он сам решит, с чего ему начать свою работу у нас.
– Спасибо, Роман Сергеевич! – я встал, с трудом сдержавшись, чтобы не поморщиться от боли, но директора все-таки на его место не пустил, оставшись стоять за столом. – Сразу хочу предупредить всех, что именно в доме культуры я никогда не работал, поэтому специфику вашего учреждения представляю себе отдаленно. Но, тем не менее, я все-таки режиссер (И актер! Мне казалось, что вру я очень даже убедительно!) и имею собственное видение дальнейшей работы учреждения. Насколько я понимаю, новогоднее представление для детей репетируется…
Я выразительно посмотрел на Свиридову, и она неожиданно опустила глаза в пол – все-таки, видимо, совесть у нее есть, и покраснела.
– А для взрослых? Что-то планируете? Или данная категория населения будет упущена? – я нарочно сделал свой тон несколько надменным и строгим. Помолчал, ожидая ответа. Но все молчали, кто-то при этом со скучающим видом смотрел в окно, кто-то разглядывал маникюр, показывая, что более важного дела не имеет, и все, как один, отводили глаза, из чего я легко сделал вывод, что, вероятнее всего, этот вопрос даже не поднимался. И уже было открыл рот, чтобы продолжить, но вдруг неожиданно в полной тишине раздался голос:
– Уважаемый Игорь Алексеевич, у нас вообще-то не было режиссера, поэтому о концерте для взрослых речи и не шло.
Смелая. На ее месте я бы сидел, как мышка и не высовывался, вдруг да речь зайдет о моем увечье, но нет! В бой бросилась! Всех этих взрослых мужчин и женщин собой заслонила – глупая! Интересно, а за нее кто-нибудь из них готов… Я только открыл рот, чтобы сказать что-то вроде: "Но теперь-то у вас есть я!" Но она меня опередила:
– Ну, теперь-то у нас есть вы, Игорь Алексеевич, – и улыбалась, и смотрела в глаза, и заискивающе хлопала ресницами, но что-то подсказывало мне, что всё это – наигранно и на самом деле она думает совершенно по-другому.
– Вот-вот, а раз так, завтра утром жду вас у себя в кабинете с предложениями и идеями. И учтите, от каждого хочу услышать что-либо! От каждого! – мне показалось, я замечательно выкрутился, правда, смутило то, что большинство присутствующих в кабинете переглядывались между собой и выглядели удивленными. – А у кого будет самая лучшая идея… Роман Сергеевич, я могу как-то способствовать начислению сотруднику премии?
Стоцкому ничего не оставалось, как кивнуть, хотя данный вопрос мы с ним и не обговаривали заранее, и я был уверен, подобная инициатива никому из руководителей понравится не может, однако мне нужно было зарабатывать очки уже на старте!
– Так во-о-т, – протянул я, охватывая взглядом толпу будущих коллег. – У кого будет самая лучшая идея, то получить премию по итогам года! Са-амую большую в коллективе! Дерзайте! И можете идти!
… Дневник Игоря. День второй. "Ничего странного в доме культуры я не заметил – милые люди, куча детей. Если о здании идет такая сомнительная слава, то почему родители не боятся водить сюда детей? Никто из тех, с кем удалось пообщаться, ничего о мистических событиях не говорил. Освоюсь и тогда начну расспрашивать об этом сам…
Уверен, что завтра самая лучшая идея будет у рыжей каратистки…"
Последняя строка появилась как бы сама собой. Я не собирался это писать вовсе. Просто вдруг пришло в голову и каким-то чудесным образом очутилось на бумаге. Нет, нужно все-таки переходить на электронные носители. Продолжить свою важную работу я не успел, потому что в комнату постучали. Светочка, естественно.
По волне сногсшибательного парфюма, влетевшего в распахнувшуюся дверь, я, еще до того, как ее увидел, понял, что девушка начала наступление на меня. Ну, или скоро начнет… Главное, в этот раз не торопить события.
8 глава. Олеся
Как же заснуть-то? Как? Какое счастье, что завтра – пятница и мне осталось мучиться всего один день, а потом я наконец высплюсь! Но пока… пока заснуть не получалось. И тому было несколько причин.
Во-первых, я удостоверилась, что свет в доме напротив – вовсе не моя выдумка, а горит на самом деле! И даже, вернувшись поздно с работы, попыталась достучаться, чтобы познакомиться с новой соседкой или соседом. Зачем мне это нужно? Элементарно было одиноко по вечерам. И, как-то грела душу мысль, что где-то рядом, пусть через дорогу, живет знакомый, желательно дружественный человек, к которому, в случае чего, можно прийти попить чаю или просто прийти…
Только мне почему-то не открыли. Хотя я была уверена, что в доме кто-то был! Мне казалось, я даже слышала шаги за дверью…
Во-вторых, сон не шел потому, что набросанный мною вариант новогоднего концерта теперь, после долгих раздумий, казался мне скучным и неинтересным. Я пыталась успокоить себя мыслью о том, что не так уж сильно я и нуждаюсь в этой премии, но дело было все-таки не в ней… не только в ней. Мне хотелось произвести впечатление – показать этому залетному хлыщу, что я чего-то стою, что я талантлива и самодостаточна.
Ну и… было ещё и в-третьих! Конечно, думала я еще и о красавчике-режиссере… Зачем он поцеловал меня? Это точно был не розыгрыш. По той хотя бы причине, что новый режиссер просто ни с кем не был знаком, и похоже, в городе оказался совсем недавно. А значит, подбить его на то, чтобы так глупо пошутить надо мной несчастной было просто некому. Я мысленно перебирала свои слова и поступки в момент нашего знакомства и не находила совершенно никаких намеков или выражений, которые он мог бы расценить, как призыв, и полезть целоваться.
Если предположить, только предположить, что я ему очень понравилась, вот прям влюбился с первого взгляда, то все равно возникает вопрос: разве нормально это – лезть с поцелуями в первые минуты знакомства? Не лучше ли свой интерес выказать каким-то другим более скромным способом? Или он настолько уверен в собственной неотразимости, что думает, будто провинциальная дурочка от одного поцелуя раздвинет перед ним ноги?
