Василий Степанович потёр нос и продолжил:

— Ну, по части плюсов других и не надо. Мы и так красивые, даже когда тиной пахнем. Так что переходим к минусам. Кстати, тина… разбирая засоры, вы будете ощущать себя нефтяниками, потому что эту чёрную вонючую жировую массу с волосами иначе как нефтью иногда и не назвать. Так что выбирайте сразу, пришли вы по вызову в костюме сантехника работать или развлекаться. Был у меня тут один случай…

Аудитория снова полегла, когда преподаватель рассказал, как его приняли за стриптизёра подвыпившие дамочки. Вот что значит новая униформа в первый рабочий день.

— Но все эти плюсы и минусы — для любителей. Профессионалы знают точно, сколько они будут получать. Если сейчас пойдете работать, то больше тридцатки не ждите. До третьей-четвёртой категории подниметесь, будет сорокет, а то и полтинник. Самый смак будет собирать высококлассный мастер, которому можно доверить установку грёбаной джакузи с завязанными глазами. Такой и сотку в месяц имеет. И это без подработок. Кстати, о подработках. В основном они будут в частных, загородных домах, а те имеют место быть в элитных посёлках. А это часто тоже бонус. Правда, всегда разноплановый. То нальют и похвалят, икрой накормят, а то поминутно рассчитают. Люди разные. Ко всем нужен свой особый подход. Никакой чёткой карьерной лестницы нет, как у всех рабочих. Учитесь сами, развивайтесь. И будем вам счастье. Теплосети в спальных районах в основном изношены. Работы всегда куча. Но чаще лужа… так что. С богом, мужики! В добрый путь!

Василий Степанович не был бы преподавателем с тридцатилетним стажем, если бы не подгадал свои последние слова аккурат к последнему звонку.

Раздав дипломы, и тепло распрощавшись с учениками, вскоре они в аудитории с Борисом остались одни.

Глобальный смотрел на заветную корочку и никак не мог поверить, что учёба позади и теперь со вторым разрядом ему можно идти устраиваться на работу в любой ЖЭК. Оставалось только добавить, что с рекомендациями от Степаныча, или что в свои восемнадцать с половиной за плечами два года рабочего опыта, что позволяло сразу сдать квалификацию на третий разряд.

Но у судьбы были свои на счёт Бориса. В почти пустую аудиторию вдруг вошли двое людей в военной форме и один из них, подойдя к Глобальному, козырнул, разглядывая фотографию в руке и сопоставляя с живым образом.

— Борис Глобальный?

Боря кивнул.

Капитан протянул повестку, вручил. Старший лейтенант тут же сфотографировал вручение и пробурчав:

— Хе, по гаражам он скрывается от призыва, — покачал головой осуждающе. — Ну что за молодёжь пошла?

Борис и рад бы сказать, что нигде не скрывается. Но его никто не спрашивал. Мужчины в строгой форме просто развернулись и вышли как по команде «кругом», выполнив поручение.

Хочет он того или нет, но у Железнодорожного района осенний призыв под угрозой срыва. А значит — хочет.

Сжимая в руках повестку, Боря вздохнул и понял, что в ближайший год на работу он не попадёт. Переглянувшись с Василий Степановичем, Боря поплёлся в гараж паковать вещи.

Вот только на кого его оставить в ближайших год?

Этот вопрос решился на раз на вечернем собрании кооператива. Поздравив Борю с выпускным, гаражный председатель Максим Витальевич упросил его отдать гараж на год. Сын давно ставил машину в гараже отца, и родитель присматривал гараж для приобретения поблизости, вытесненный семейными обязательствами.

Поскольку, единственной быстрой альтернативой был лишь сосед Лёня, что просил гараж под бизнес по установке окон и дверей, и обещал использовать его как склад весь год, решение оказалось не в пользу последнего.

Максим Витальевич, получив ключи, в свою очередь обязывался оплачивать свет, откачивать воду, следить за прогревом труб зимой и встретить его с дембеля как следует, накрыв такой стол по случаю, что окупит весь год гаражной эксплуатации. А заодно сразу и гараж на него с отца оформит.

Сложно это было сделать без документов последние полгода.

Недолго думая, Боря пожал руку. Председатель всё-таки должность выборная, а раз люди ему доверяют, то де-факто человек надёжный.

Да и что может случиться за год? Пролетит и не заметит.

Отдав ключи и повесив спортивную сумку через плечо, Боря зашагал в сторону остановки.

«Похоже, Снежана через пару месяцев сам всё поймет и перестанет приходить», — подсказал внутренний голос, но Боря его старался не слушать. Он был уже там, на плацу, показывая класс в физических показателях. Долг Родине звал. А там не до глупостей совсем. А как вернётся, все Снежаны в городе его будут.

Год назад.

Стройбат полон контрастов. С одной стороны, это место почти альтернативной службы для миролюбивых пацифистов, где военнослужащим не дают оружия без особого расположения. С другой, оно же — место, где служат такие люди, которым и оружие не обязательно выдавать, чтобы устрашать противника.

Оглядываясь на бедолаг по воле случая, оказавшихся рядом в одной упряжке, Глобальный понял, что на многих призывниках сама Природа отыгралась на всю остальную красоту человечества.

Одних она вооружила по полной врождённой возможностью уходить от любой работы, вплоть до желания ровно стоять. Таких сгибало на корточки что в тамбуре поезда и проходах плацкартного вагона, что на платформе железнодорожной станции, что после автобуса на распределении.

Другим та самая «креативная теория вероятности по рождению индивидов» подкрутила настройки хмурых лиц по умолчанию, не забыв выдать ярлык «неприемлемо», «похож на жопу», «выглядит как старый трансвестит» и «как человек не удался, но всё равно любим мамой».

Природа в стройбате была однозначно против однообразия особей, одним раскрасив в такой камуфляж лица, что из разведки можно не доставать весь год, а другим выдав голоса, за которые следовало расстреливать ещё в период ломки, пока не подпортили генофонд.

Стоило закрыть глаза и Боря оказывался в окружении орков. Скверно пахнущих, часто желтокожих, в синяках и шрамах, предпринимающих постоянные попытки закурить, орков и прочих гоблинов. Пустить дым они пытались хотя бы для того, чтобы скрыть подпорченный ими же воздух. Выданный в дорогу сухпай никто есть не стал, и в поезде в ход чаще шли по чай пюрешки, супчики и лапша быстрого приготовления. Потому газовали все. Часто и словно соревнуясь друг с другом в сдувании организмов.

— Ебучи-и-ий слу-у-учай, — протянул, цепенея перед разгружающейся выползающей ордой, несколько из которых тут же устремилось в кусты отдать дань уважения естественным потребностям организма. — Капитан, я понимаю, что демографическая яма, но почему нам тогда просто ишаков не прислали? Больше толка будет!

Капитан принял папку с документами от старшего лейтенанта из автобуса, расписался, козырнул в ответ и пока тот не мог надышаться свежим воздухом и курил с водителем, не открывая, ответил:

— Не положено, товарищ майор.

— В штаны себе не наложи, раз не положено, — буркнул майор Кардонов, почесав под фуражкой. — А эти судя по виду и звуках в кустах, до весны не дотянут, — мигом оценил одним острым, намётанным взором опытный майор. — Ямы заебёмся копать и похоронки слать. А сейчас не война, капитан.

Тут он понизил голос заговорщицки:

— Ты чё, башка безмозглая, старлею самогона не мог всучить, чтобы ребят пободрее набрал?

— Я вручил, — ответил капитан тихо, хмыкнул и открыл папку. — Иначе бы нам сантехника так и не прислали в часть…

Кардонов тут же повеселел. Когда даже в штабе офицеры ведро выносят, потому что канализация забита, престижу армии урон больше, чем от действий вероятного противника.

— Сантехник — это хорошо, капитан. Но за второй порцией ты со старлеем поедешь. Иначе этот ушлый уж нам такого добра отгрузит, что передавать военную вахту некому будет.

Капитан козырнул, кивнул хмурому водиле, которому по виду все тридцать, хотя полгода назад это был совершеннолетний призывник, которому посчастливилось сдать на права раньше всех «на механику». И армия этим активно пользовалась.