Девчонка без тени сомнений кивнула.

– Эх, дитя… Если бы все было так просто! И как тебя угораздило попасть в это гиблое место?

Она неожиданно нахмурилась и, коснувшись пальцами сперва горла, из которого уже много лет не вылетало ни единого звука, а потом – неестественно опущенного века, тяжело вздохнула. После чего резко отвернулась и, прихрамывая на правую ногу, направилась к полуразрушенной лестнице.

Старшина, посмотрев ей вслед, сочувственно покачал головой:

– Бедная девочка…

Но потом подметил краем глаза движение в окне хозяйской башни. Ощутил на себе внимательный взгляд, от которого по спине побежали холодные мурашки, и торопливо дал отмашку своим.

– Все, уходим. Мар, Заниг… шевелитесь! Хотите остаться здесь на ночь?!

Как только двор опустел, телепортационная арка закрылась, погрузив внутреннее пространство замка в непроглядную темноту. Мгновением спустя в дальнем от лестницы углу послышался облегченный вздох. Оттуда выстрелил узкий рубиновый луч, от которого руны на каменной арке окончательно погасли. А потом за недавно высаженными кустами шевельнулась бесформенная тень и кто-то неслышно произнес:

– Вот и еще один день пролетел… надеюсь, это скоро закончится.

Открывать глаза катастрофически не хотелось. Элементарное, казалось бы, движение, но почему-то каждое утро оно вызывало во мне смутный протест. Отвык я, наверное, от простой человеческой жизни, в которой надо регулярно есть, спать и чистить зубы по утрам.

В этот момент двери в спальню бесшумно открылись и к моей постели кто-то тихонько подкрался на цыпочках. А мгновением позже незнакомый голос ласково прошептал:

– Господи-ин… уже утро, господин. Пора встава-ать…

Я неохотно приоткрыл один глаз.

– С добрым утром, – лучезарно улыбнулась Лишия, ставя на прикроватный столик кувшин с водой. – Вам помочь умыться?

– Нет, – буркнул я, откидывая одеяло и неохотно опуская на ледяной пол (циновок, увы, у нас не было, как и многих других полезных вещей) худые ступни. – Уже вспомнил, как это делается. А ты наконец-то научилась говорить?

Лишия порозовела.

– Только шепотом. Но надеюсь, со временем голос вернется. Так же, как и все остальное.

Я только вздохнул и окинул стройную фигурку скептическим взглядом.

Что и говорить: за последний месяц служанка разительно изменилась. У нее пропал горб на спине, расправились плечи. Исчезла уродливая маска, которая раньше красовалась на месте вполне даже симпатичного, как оказалось, личика. В считанные дни очистилась кожа, из-под шелушащейся корки проступили аккуратные губки, милые ямочки на щеках, два выразительных серо-зеленых глаза. Правда, один из них до сих пор косил, да и хромота никуда не делась, но девка явно пошла на поправку. А сегодня, как выясняется, у нее еще и голос прорезался…

Что-то непонятное творилось с ее проклятием. Вернее, с каждым днем, несмотря ни на что, девчонка все быстрее от него избавлялась. Но я совершенно не понимал, почему это происходит. Правда, я сейчас вообще очень многого не понимал, и это откровенно удручало.

К примеру, я и теперь с трудом верю, что мастер Твишоп рискнул повторить наш старый эксперимент. Я знаю, сколько требуется на это усилий – сам рассчитывал и многократно проверял те трехэтажные формулы. И могу представить, сколько неприятных ощущений ритуал должен был принести Ничу. Однако сварливый, вечно всем недовольный старик все равно решил обменять свою жизнь на мое очередное возрождение. Спрашивается: зачем?

Поднявшись с постели, я шагнул к столу и взял в руки старую книжку, на испорченном корешке которой еще виднелось знакомое до боли название.

Эх, Нич…

Разумеется, я ни в чем тебя не виню. Глупо было ждать, что ты сумеешь провести ритуал по всем правилам. Но очень грустно… и до отвращения обидно потерять старого друга таким нелепым образом.

– Господин? – беззвучным шепотом напомнила о себе служанка.

Бросив книгу на постель, я вытянул над тазом руки, позволив Лишии полить на них водой из кувшина. Терпеливо снес процедуру одевания, в которой пятьдесят лет совершенно не нуждался. В очередной раз за последний месяц напомнил себе, что это – уже навсегда. Скривился, когда девчонка сделала неуклюжий реверанс, но нашел в себе силы благожелательно кивнуть. И лишь когда она вышла, рывком сдернул покрывало с приютившегося в углу громадного зеркала.

Да, забыл сказать: с некоторых пор все мое имущество переместилось в замок барона Невзуна, включая обширную библиотеку, личные вещи, мебель, запасы зелий, чучела…

Собственно, переезд пока что являлся самым большим плюсом в моем нынешнем положении. Если не считать, конечно, честно заработанных денег, которые были переданы его сиятельством в счет проделанной мэтром Гирашем работы.

Правда, поначалу граф не собирался расставаться с десятью тысячами золотых. Но у меня было достаточно времени, чтобы сформулировать достойные аргументы в пользу этого бескорыстного деяния. И достаточно упрямства, чтобы в ожидании разговора вырезать на своем предплечье печать мага-некроманта, в точности соответствующую той, что красовалась на магическом контракте графа и наглядно подтверждала, что именно я являюсь непрямым наследником погибшего мэтра.

Передача личной печати – древний обычай, родившийся еще в те времена, когда у бездетных магов было в моде передавать силы любимым ученикам. Правда, впоследствии от него отказались, так как эффективность процедуры оказалась невысока. И в последние лет сто – сто пятьдесят этот ритуал использовался лишь теми, кто желал чисто символически облагодетельствовать кого-то из последователей, передав ему право на владение своим имуществом, включая дом, слуг, скот, деревни, замки, если таковые имелись…

Надо сказать, его сиятельство изрядно удивился, увидев мое изуродованное предплечье. Задумался, пока меня допрашивал мастер Лиурой, выясняя, что же случилось с прежним бароном. Остался, кажется, недоволен моей версией произошедшего. Но смирился с неизбежным (еще бы, ведь никто, кроме меня, не знал, какая печать была у погибшего некроманта) и велел своим людям прочесать замок. Нашел там, разумеется, горы трупов. Увидел учиненные мною разрушения. После чего, наконец, проникся серьезностью ситуации и вроде бы даже поверил, что перед смертью благородный мэтр Гираш был до того любезен, что не только спас жизнь чужому бастарду, но и одарил его личной печатью. Со всеми вытекающими последствиями.

Когда же Лиурой просветил графа относительно всех свойств моего нового «украшения» и скупо заметил, что мерзкий некромант и после смерти не упустил возможности им подгадить, его сиятельство, кажется, поверил еще больше. А когда я, шатаясь от слабости, потребовал обещанную мэтру услугу и, едва не сблевав на сапоги светлого, выпалил, что мэтр не только завещал мне свое имущество, но и просил графа оказать всевозможное содействие… клянусь, обалдевший от моей наглости граф едва не осквернил руганью свою безупречную репутацию! А мастер Лиурой вообще был вынужден отойти в сторонку, чтобы не травмировать детский разум сложными словесными конструкциями.

А затем меня все-таки сморило – видно, эксперименты барона плохо повлияли на четырнадцатилетнего подростка. Поэтому события нескольких последующих дней прошли мимо моего сознания, и я, к собственному сожалению, утратил над ними контроль. А когда очнулся, то оказалось, что большинство проблем, связанных с моим воскрешением, благополучно разрешилось.

В частности, мое положение в обществе наконец-то определилось. Я был жив, свободен и остался при своих привилегиях, потому что недолгий спор его сиятельства с мастером Лиуроем закончился в мою пользу. Как результат, мое старое имущество переселилось в замок Невзунов. Я сохранил весь свой арсенал зелий и настоек. И не потерял ни одного важного артефакта.