В работе не анализируется дочерняя по отношению к хлыстовщине скопческая культура, а также возможные связи христоверов с общинами молокан, беседников, постников, что требует, на мой взгляд, отдельного фундаментального исследования и иной источниковой базы.
Методологическую основу работы, наряду с методами исторической науки, главным образом синхронного метода в выборе источников и при источниковедческом анализе текстов (с опорой на работы А. С. Лаврова[9] и Е. Б. Смилянской[10]), составили концепция фасцинации Ю. В. Кнорозова[11] и анализ молитвы Н. Л. Мусхелишвили и Ю. А. Шрейдера[12]. Анализ следственных материалов проводился, в том числе, с учетом опыта К. Гинзбурга[13].
При анализе материалов мы исходим из ряда гипотез, позволяющих перенести исследование русских сектантов-мистиков в контекст православной традиции (главным образом, ее народных форм):
– христовщина как согласие зарождается в рамках православной традиции (на первом этапе своего существования культура христоверов была связана с монастырями, на территории которых сохранялись явления, искоренявшиеся Синодом, в частности – почитание юродивых и исцеление кликуш);
– как посмертное, так и прижизненное почитание хлыстовских лидеров необходимо рассматривать в контексте народной православной культуры: их почитание близко к почитанию местных святых;
– «хлыстовское причастие», или вкушение на собраниях хлеба и кваса, нужно рассматривать не как альтернативное таинство Евхаристии, но как реликт и переосмысление церковных практик (в том числе чина о панагии, потребления хлеба, освященного на вечерне, антидора, артоса, а также других неевхаристических трапез) и поминальной традиции (кутья, кануны);
– самосознание первых христоверов было церковно-православным, «сектантская идентичность» формируется во многом благодаря гонениям XVIII и XIX веков.
Употребляя в тексте дихотомию «официальное» и «народное» православие, мы имеем в виду не более чем разные формы одной и той же православной культуры, связанные, скорее, как текст и его интерпретация, закон и его исполнение (неисполнение).
Подробный анализ дореволюционных трудов, посвященных христовщине, представлен в работе А. А. Панченко «Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект»[14], самом крупном из современных исследований культуры христоверов. Из всего корпуса этих трудов наиболее значимыми для нашего исследования можно считать работы В. В. Нечаева[15], И. А. Чистовича[16] и Г. В. Есипова[17], вводящие в научный оборот архивные материалы о христоверах.
Работа В. В. Нечаева представляет собой аннотированную опись документов, хранящихся в фондах первой и второй следственных комиссий о раскольниках, дополненную вводными замечаниями автора и приложениями, содержащими статистические и топографические данные о христоверах XVIII века, сопоставление аллегорических образов из первого известного сборника молитв[18] с духовными стихами, собранными на столетие позднее, а также публикации отдельных фрагментов допросов христоверов[19].
Среди работ современных исследователей христовщины и того исторического контекста, в котором возникают и формируются общины христоверов, нужно отметить труды Александра Сергеевича Лаврова[20], Елены Борисовны Смилянской[21], Александра Александровича Панченко[22], прот. Андрея Бермана[23], Юджина Клэя[24]. Знакомство с этими работами и их авторами определило основное направление представленных в книге исследований. Нельзя не отметить также историософскую работу Александра Эткинда[25], во многом способствовавшую развитию моего интереса к теме русского мистического сектантства. Огромная им благодарность.
Мне хотелось бы также поблагодарить моих учителей – Николая Витальевича Шабурова, Николая Львовича Мусхелишвили, Алексея Викторовича Юдина, без мудрых советов которых не только данная книга, но и диссертация не были бы написаны.
Искренняя благодарность Елене Сергеевне Новик, Евгению Борисовичу Рашковскому, Андрею Борисовичу Морозу, Дмитрию Леонидовичу Спиваку и уже упоминавшимся Александру Александровичу Панченко, Александру Сергеевичу Лаврову и о. Андрею Берману за их отзывы на мои работы (дипломную и диссертационную). Отдельно благодарю Людмилу Геннадьевну Жукову, помогавшую мне на разных этапах моего пути и любезно согласившуюся рецензировать настоящую книгу.
Я очень признательна Александру Сергеевичу Агаджаняну за предоставленную возможность ознакомиться с работами Юджина Клэя.
Андрею Андреевичу Игнатьеву, Илье Викторовичу Семененко-Басину, Глебу Гарриевичу Ястребову, Александру Геннадьевичу Кравецкому, Анне Ильиничне Шмаиной-Великановой и Петру Георгиевичу Чистякову я очень благодарна за возможность обсудить с ними многие темы, с которыми я сталкивалась на разных этапах работы над сюжетами, посвященными христоверам.
Отдельная благодарность Российскому государственному гуманитарному университету, предоставившему необходимую базу для проведения исследований и поддерживавшему мои изыскания внутренними грантами. Именно здесь, на базе Учебно-научного центра изучения религий РГГУ, в 2005 году мною была защищена кандидатская диссертация «Хлыстовство как культурно-исторический феномен (на материале общин первой половины XVIII века)», составившая основу этой книги.
Дискуссии о происхождении христовщины
Представители рассматриваемого религиозного движения назывались по-разному. Самое старое из названий их веры – «христовщина», переосмысленное самоназвание «Вера Христова». Название «хлысты» появилось позднее. Существует несколько объяснений его происхождения:
– от слова «холостые», что указывает на хлыстовскую аскетику,
– от слов «хлестать», «хлыст» (в некоторых общинах известны случаи самобичевания),
– как искаженное «христы» (указание на хлыстовское лидерство).
Первый вариант происхождения слова кажется мне наиболее вероятным.
В тексте члены согласия («согласники»), о котором идет речь в следственных документах, называются «христоверами», в качестве общего названия их учения и практики вместо «Веры Христовой» употребляется название «христовщина» (по аналогии с названиями направлений староверия). Употребление слов, содержащих пейоративную семантику («хлысты», «хлыстовство», «раскольники», «еретики» и др.) сведено к минимуму и употребляется главным образом в устойчивых сочетаниях – «мифы о хлыстах», «хлыстовское причастие», «хлыстовская богородица».
Вопрос о происхождении христоверов ставился многими поколениями ученых. Ответ на него позволил бы с большей определенностью говорить об истоках их литургической практики и переосмыслить некоторые мифы о хлыстах.
Существует несколько довольно противоречивых точек зрения на вопрос о происхождении христоверов. Родиной христовщины исследователь середины XIX века Н. И. Барсов считал Костромскую губернию[26].
Согласно поздним хлыстовским легендам, опубликованным в конце XIX века, первая хлыстовская община была основана около 1645 года во Владимирской губернии. Там, в городе Стародубе, Данила Филиппович провозгласил свои двенадцать заповедей: «Однажды[27] он взошел на гору Городину и здесь-то среди ангелов, архангелов, серафимов и прочих небесных сил сошел с неба сам Господь Саваоф. Силы небесные вознеслись назад на небо, а Господь Саваоф остался на земле в образе человека, воплотившись в Данилу Филипповича… Данила Филиппович стал “живым богом” и назывался “верховным гостем”, “превысшим богом”, “богатым гостем”, его последователи стали именоваться “людьми божьими”»[28].
