– К сожалению, я вряд ли смогу стать той, кого ты нарисовал в своем воображении, – призналась я дрожащим голосом.

Николас протянул руку, чтобы погладить меня по щеке. Его глаза внимательно и восхищенно смотрели на мое испуганное лицо.

– Хочу видеть тебя, когда просыпаюсь, – проговорил он, проводя пальцем по моей нижней губе. – Хочу целовать эти губы перед сном, – продолжал он хриплым голосом. – Чувствовать тебя рядом каждый раз, когда ложусь в кровать. Засыпать с твоих объятиях. Смотреть на тебя, пока ты еще не проснулась, заботиться каждую минуту дня.

Я подняла глаза и поняла, что каждое слово исходит прямо из его сердца. Он был серьезен, он любил меня, ему нравилось, что я нахожусь рядом.

Я чувствовала, как сердцебиение учащается, как что-то внутри меня воспаляется от счастья, тает. Неужели я настолько сильно люблю Ника? Каким образом он получил от меня так много, а меня даже не затруднило дать ему все это?

– Да. Я буду жить с тобой, – заверила я парня, не веря своим словам.

Он просиял.

– Повтори, – попросил он, отрываясь от стола и нежно взяв меня за подбородок.

– Я буду жить с тобой, мы будем жить вместе.

Больше никаких кошмаров, никаких страхов – рядом с Ником я бы постепенно пришла в себя, с ним я бы все преодолела. Он обнял меня и страстно поцеловал, я чувствовала его улыбку, я делала его счастливым и знала это.

Я любила его.

– Боже, как я тебя люблю! – воскликнул он, прижимая меня к груди.

Я обняла его в ответ и рассмеялась, увидев через его плечо, как Н смотрит на нас: маленький, черный, с такими ясными глазами. Мы бы жили втроем, Ник, Н и я.

К сожалению, следующие несколько дней пролетели мгновенно. Мама даже не догадывалась, что я перееду к Нику, когда вернусь из путешествия по Европе, я и не думала рассказывать ей, пока это не станет необходимо. Николас пребывал в очень хорошем настроении, которое постепенно угасало, поскольку он целиком и полностью осознал, что меня не будет почти целый месяц.

Ник обстоятельно отнесся к моему будущему переезду, опустошил половину шкафа и комода, чтобы у меня имелось место для одежды, которую я уже тайком приносила к нему. Пентхаус из слишком мужественного (по моему мнению) стал более легкомысленным. Мы купили цветные подушки, и я заставила парня сменить темные простыни в спальне на белые и куда более уютные.

Николас был в восторге. Такие перемены для него – это словно покрасить пол в розовый цвет, но пока я находилась рядом, ему было все равно. Я притащила в пентхаус несколько моих любимых книг, а мама, похоже, ничего не заметила.

Жара полностью захватила город, можно было забыть о свитерах и брюках. Ник водил меня на пляж почти каждый день, мы купались в океане. Он безуспешно пытался заставить меня научиться серфингу…

Однако, наконец, наступило то утро, когда нам с мамой предстояло начать путешествие, которое должно было продлиться до середины августа.

Боже, неужто я смогу так долго быть в разлуке с Ником!

Мы были в моей комнате. Открытый чемодан лежал на кровати, Николас сидел в кресле у стола, играл с Н и намеренно не обращал на меня внимания. Теперь он злился, не хотел ничего слышать ни о поездке, ни о том, что с ней связано, но через пару часов нужно было ехать в аэропорт, поэтому парень взял себя в руки.

Я перекладывала вещи в чемодане с места на место, даже не понимая, что делаю, и так раз пять. В конце концов я спрятала паспорт в надежное место (я его уже теряла и обнаружила три дня назад в пентхаусе Ника). Сам Николас угрожал привязать меня к кровати, даже не кормить Н, если я не останусь. Я игнорировала каждую его попытку саботировать поездку, мне тоже было нелегко, может, даже тяжелее.

– Я только предупреждаю тебя, что жара в Испании адская, кроме того, ты не любишь морепродукты, поэтому забудь о ней. Эйфелева башня явно переоценена… Как только поднимешься, сразу спросишь себя: «И это все?» И от Англии тоже не ждите ничего хорошего, погода ужасная, люди – слишком серьезные и скучные…

– У тебя целый список заготовлен? – отрезала я, теряя самообладание. Подошла к нему и забрала Н из его рук. Ник купил для котенка глупую игрушку, которая сводила малыша с ума: у парня было уже около дюжины царапин.

Я повернулась к Николасу спиной, но он схватил меня и заставил сесть к нему на колени – вместе с Н.

Ник сурово посмотрел на меня, словно обдумывая, озвучить ли ему вслух мысли, которые крутились у него в голове.

– Не уезжай, – бросил он.

Я закатила глаза. Только не начинай.

– Давай, Н, взять его! – приказала я котенку, подхватив меховой комочек и подняв перед лицом парня.

Ник нахмурился. «Лучше веди себя хорошо, котенок, мы же не хотим, чтобы этот псих выбросил тебя из окна». Я притянула Н и поцеловала в пушистую головку.

Николас напряженно наблюдал за мной.

– Теперь ты игнорируешь меня?

– Я десять тысяч раз отвечала на один и тот же вопрос, поэтому теперь игнорирую, – сказала я, устремив на него грозный взгляд. Боже, как я буду скучать по этим небесным глазам, по сильным рукам, по мускулистому телу, по Нику целиком… – Не люблю повторять одно и то же.

Он выгнул бровь, явно расстроенный моим ответом.

– Оставь чертова кота и посмотри на меня, – велел он, выхватив Н и поставив его на пол.

Я сердито посмотрела на Ника, готовясь к ссоре.

– Просто хочу сказать, не делай глупостей, не выкидывай фокусов, – предупредил он, крепко держа меня за бедра, как будто именно так мог заставить остаться. – Не напивайся и не разговаривай с незнакомцами.

– Ты слышишь себя? – Я высвободилась, встала и отвернулась. Почему Ник жутко ревнивый? Почему ему кажется, что он должен все контролировать? Терпеть этого не могу. Он мне не доверяет?

Я начала возиться с вещами в чемодане, попыталась быстро застегнуть молнию… черт, не закрывается! На Ника я даже не смотрела, но вдруг почувствовала его руку на своей ладони.

Он с силой потянул за молнию и вздохнул.

– Буду по тебе скучать, Рыжая.

Я вскинула глаза: он был очень подавлен.

– Что мне делать без тебя? – растерянно спросил он.

Я выровняла дыхание, чтобы успокоиться. Обхватила его лицо, приподнялась на цыпочках и посмотрела на Николаса в упор.

– Я вернусь, Ник. Не успеешь оглянуться, и будем только мы, я сразу сюда перееду, – пообещала я, надеясь, что это поднимет ему настроение.

Его ладони начали нежно ласкать меня, спускаясь к моей талии. Значит, он все же изменил отношение к поездке?

– Я люблю тебя, Рыжая, и не хочу, чтобы с тобой случилось нечто плохое. Мне больно – я не могу заботиться о тебе, ведь тебя не будет рядом.

Внутри меня разливались волны тепла. Я уже безумно скучала по нему.

Я поцеловала Ника в губы.

– Я тоже тебя люблю – и буду в полном порядке…

Его глаза ясно давали понять, что этих слов недостаточно, и путешествие станет реальной проверкой наших отношений. Не знаю, что произойдет в такой долгой разлуке.

Я отвез их в аэропорт. Отец попрощался дома, он торопился на работу. Печально было проводить свои последние часы с Ноа вот так, когда Раффаэлла прислушивалась к нам, устроившись на заднем сиденье, но мне пришлось проглотить и это.

Теперь я не мог говорить с Ноа начистоту здесь, в машине. Мне совсем не нравилась поездка, я уже успел много раз высказать Ноа свое мнение, но ничего не мог поделать.

Я покосился на девушку: она молчала и о чем-то задумалась. Она настояла на том, чтобы взять с собой чертова котенка, и сейчас рассеянно гладила его, глядя в окно. Я взял Ноа за руку и подвел ее ладошку к рычагу переключения передач. И вдруг почувствовал пустоту в груди. Мне совершенно не понравилось это ощущение. Черт, практически месяц, почти бесконечность! С каких пор я стал настолько зависимым?

Это невозможно! Я сходил с ума от мысли, что не увижу ее несколько недель. Я хотел как-то успокоиться. Нам предстояло серьезное испытание, и я не представлял, как мы справимся. Я снова посмотрел на Ноа, и она улыбнулась, хотя я и заметил печаль в ее глазах.