Он прошел через комнату и исчез в мгновение ока, моя первая настоящая встреча с альфой дракона закончилась так же быстро, как и началась.

— Ой! — Я отпрянул, прикоснувшись к кружке — она все еще была невероятно горячей.

Мое сердце учащенно забилось в груди. Его глаза и правда были чем-то невероятным.

Разговоры возобновились, люди ворчали и жаловались на то, что их прервали, спрашивали, зачем ему понадобилось приходить сюда, почему Драконы не могут просто делать свою работу, не беспокоя людей. Разве он не защищал всех нас? Разве люди не видят этого?

— Проснись! — сказал мистер Форестер, хлопнув меня по плечу полотенцем для посуды. — Заказы!

Я вздохнул и вернулся к работе.

Глава 2

Альтаир

Делос был на крыше станции. Я мог видеть его с неба, как он медленно полз на четвереньках к сторожевой башне, и мне стало интересно, что, черт возьми, он задумал. Я облетел еще раз над станцией, чтобы закончить наблюдение. Сторожевая башня возвышалась на двадцать футов над крышей станции, и мы использовали ее как площадку для наблюдения, а также для взлета и посадки. Я приземлился на кирпичный поручень на верхнем краю башни и заглянул, все еще в своей драконьей форме, чтобы посмотреть, что делает Делос.

— Черт возьми, Альтаир, — шипел он на меня, размахивая рукой. — Ты напугаешь его. Я весь день пытаюсь утихомирить этого проклятого кота.

В этот момент я увидел Уголька, черного кота, которого мы спасли, сидящего на коньке крыши. Он с любопытством смотрел на Делоса, который пробирался к нему. Уголек лизнул лапу, потянулся и широко зевнул. Казалось, он совсем не заметил моего появления и того, что я в драконьем обличье возвышался над ним.

Я принял облик человека и присел на карниз.

— Для того, кто говорит, что ему наплевать на Уголька, ты, похоже, очень беспокоишься.

— Я здесь только потому, что Райнор не хочет отрывать свой зад. А ты знаешь, как он будет рыдать, если его драгоценный котенок пострадает. Помнишь, как он случайно превратил Драмстика в жареного цыпленка?

Драмстик был курицей, которую Райнор спас с горящей фермы. Бедняжка повсюду ходила за ним, словно он был ее папой, и сделала один неверный шаг, когда он упражнялся в огненном дыхании… Ужин в тот вечер оказался превосходным. Самая сочная птица, которую я когда-либо ел.

— Это кот, — сказал я. — Я уверен, что он знает, как спуститься.

Делос протянул руку и был в двух сантиметрах, чтобы дотянуться до Уголька, когда колено соскользнуло на узкий клин, и он кувырком полетел вниз с крыши, как бревно с холма. Мы с котом смотрели, как Райнор сиганул вниз, ругаясь на все лады. Пока он падал — принял драконий вид и одним взмахом крыльев поймал себя в воздухе. Уголек прищурил глаза, его усы трепетали от сильного ветра. Но его это не беспокоило, он поднял лапу, облизал свои крапинки, а затем встал и элегантно пошел прочь.

— Клянусь небесами, — сказал Делос. — Я превращу его в кубик льда.

Он подлетел ко мне, вернулся в человеческую форму, и мы вместе спустились по лестнице на станцию. Райнор лежал в гамаке в общей зоне и читал книгу, которая в его массивных руках выглядела миниатюрной. Мужчина был зверем, огненной машиной, даже в человеческой форме мускулы были как чешуя дракона.

— Твой кот где-то бегает, — сказал Делос.

— Наш кот, — сказал Райнор, не отрываясь от своей книги. — Он принадлежит полету. И я уверен, что с ним все в порядке. Не беспокойся о нем.

— Кто сказал, что я беспокоюсь?

Делос спрыгнул с балкона зоны отдыха на первый этаж.

Внутри станции было два этажа, нижний этаж — открытый большой зал, который мы обычно использовали для тренировок. Там же находилась кухня, зона отдыха и лестница наверх, где был центральный атриум и балкон, который проходил по всему периметру станции. На втором этаже находились наши личные комнаты, а также общая зона, где мы разместили небольшую библиотеку и среди прочего гамак для отдыха. И, конечно же, кованая лестница, ведущая в сторожевую башню. Самому зданию было несколько сотен лет, и за эти десятилетия его не раз успели подлатать и надстроить, а за десять прошедших лет, с тех пор, как мы его заняли, мы почти не занимались им, кроме необходимого ремонта. По правде говоря, здесь был полный беспорядок — но с нашим присмотром за городом нам некогда было наводить красоту. В конце концов, наши предки жили в пещерах и глубочайших недрах земли, так что небольшая пыль нас не слишком беспокоила.

Делос пошел на кухню и налил себе чаю, сунул в кружку палец, остужая его, а потом ушел, чтобы побыть одному. Ледяные драконы славились своим темпераментом, а Делос мог быть необычайно угрюмым. На самом деле, он не был расстроен. Я знал его характер, как свой — так было с нами тремя.

— Итак, что слышно от наших дорогих горожан? — спросил Райнор. — Дай угадаю. Никто не хочет помочь?

Я пожал плечами.

— Ты знаешь, как это бывает.

— Ты слишком оптимистично относишься к людям. Ты должен знать, что зря потратишь время. Вот так все и происходит. Мы оберегаем их, тушим пожары, и не слышим ни слова благодарности.

— Мы делаем это не ради благодарности, — напомнил я ему. — Мы делаем это, потому что…

— Да, я знаю. Потому что это наш долг перед домом. Иногда я не понимаю твоего желания общаться с ними. Особенно с твоей историей.

Я закрыл глаза, отгоняя мысли о языках пламени и ужасных воспоминаниях.

— Давай не будем ворошить прошлое, — пробурчал я. — На нас возложена работа, которую люди не хотят делать. Но я знаю, что ты гордишься тем, что мы делаем. И знаю, что у тебя не меньше причин бороться с пожарами, чем у меня. Как и у всех нас.

— Значит, ты все еще убежден, что эти последние пожары связаны?

— Я не знаю. Просто предчувствие. — Внезапно я вспомнил омегу из таверны. Как его звали? Грейсон. — В таверне, куда я сегодня ходил, был один человек, — сказал я Райнору. — Омега. Беременный.

Он приподнял бровь и сложил книгу на животе.

— Ты что, думаешь, что поджигатель — беременный омега?

— Нет, нет. Он не имеет никакого отношения к пожарам.

Я провел пальцем по верхушкам книг на полке.

— Тогда что?

— Ничего. Только то, что он был единственным, кто говорил со мной. Омега, ты можешь в это поверить? Все остальные не смотрели мне даже в глаза.

— Обычное дело, — сказал он.

Это была еще одна причина, почему Грейсон так сильно выделялся. Его зеленые глаза ярко горели в моей памяти, то, как он смотрел на меня с таким любопытством, как ни один человек в мире. В его глазах не было страха. Не в моем характере зацикливаться на человеке или хранить какие-то особенно сильные воспоминания. Я имел с ними дело каждый день, даже спасал им жизни, но все люди были как мимолетные тени, зачастую безликие, безымянные, не важные. Но этот произвел впечатление.

Райнор вернулся к своей книге. Я хотел поговорить о Грейсоне, но не знал, что сказать о нем, кроме того, что думал о нем, поэтому решил просто промолчать. Он был человеком.

Раздалось негромкое мяуканье, и на книжной полке появился Уголек, медленно виляя хвостиком, он подошел к краю, спрыгнул на грудь Райнора и свернулся калачиком перед его раскрытой книгой.

Райнор засмеялся и погладил кота по голове.

— Ты опять дразнишь Делоса, да? Почему бы тебе просто не дать ему полюбить тебя?

— Полюбить его? — усмехнулся я. — Делос в одном шаге от того, чтобы превратить нашего нового питомца станции в ледяную статую.

— Да ладно. Ты же знаешь Делоса. Он, наверное, привязался к Угольку больше, чем я. Вот увидишь.

Дверь в сторожевую башню открылась, и Делос просунул голову.

— Эй. Там человек крадется за пределами станции. Тебе стоит взглянуть, Альтаир.