— А ты уверен, что он не откроет всё брату? Не миновать нам тогда кола.

— Уверен. Братья давно и крепко не ладят. А Божедар спит и видит себя на месте Вятко. Ну а ежели что — так у меня готовы доказательства, что это именно он и стоит во главе заговора, а не мы. Никуда он не денется.

— Умно, Хорив. И когда же сию роковую охоту зачинать будем?

— Терпение, други. Тут промашки не должно случится, ибо второго шанса может и не быть. Когда всё будет готово мы вас известим.

— А как поступим с этим самозванцем — Андреем? — спросил вдруг кто-то из волхвов, — Тоже мне, ведун выискался.

— Да, верно! Нечего этому проходимцу народ смущать своими фокусами! Так, чего доброго, простой люд начнёт сомневаться в нашем могуществе. Его будут слушать. Нельзя этого допустить.

— То, что он проходимец всем нам ведомо, — сказал Хорив, — Но пока жив и силён Вятко его трогать нельзя. Это — мелкая рыбёшка, а нам нельзя спугнуть крупную рыбу. Смекаете?

— Почему же это? — спросил с вызовом кто-то.

— А ты помнишь, башка твоя стоеросовая, чем ваше самоуправство с отравлением кончилось? — внезапно накинулся на него Хорив, — И самозванца извести как следует не сумели и подозрения князя вельми как возбудили. Он до сих пор дознание ведёт. А ну как, под это дело, случайно и про нас что-нибудь прознает? Об этом вы подумали? Не надо дёргать волка за усы, пока он жив — без руки остаться можно.

— Правильно речёшь, старче, — поддержали его старшины, — А когда Вятко не станет, то новый князь уже по-другому судьбу этого самозванца решит.

— Вот именно, — заключил Хорив, — Тогда оно само собою всё разрешится, к нашей выгоде, а мы в стороне будем. Мы то что? Мы ведь завсегда только о народном благе и радеем. Верно мыслю, други мои?

— Верно, Хорив, — послышались дружные голоса, — Так и быть по сему!

— Есть ещё одно дело, — немного помрачнел старейшина, — Эй, Педрило, приведи-ка сюда того самого отрока, — отдал он распоряжение человеку, стоявшему у дверей.

Вскоре тот вернулся, таща за шиворот перепуганного молодого отрока:

— Господин, помилосердствуй, — причитал он, — Нет на мне вины. Оговорили меня. Клевета всё это.

— Умолкни погань, — злобно цыкнул на него Хорив, — Вот, други мои, хотел, чтобы вы все это видели.

И он выразительно взглянул на Педрилу, тот коротко кивнул и выхватил из-за пояса кинжал. Молодой отрок упал на колени:

— Пощади, господин… — голос его оборвался и перешёл в какое-то бульканье.

Педрило ловко полоснул его кинжалом по горлу. Фонтаном хлынула кровь, забрызгивая всё вокруг. Отрок схватился руками за страшную рану, глаза его округлились, а открытый рот застыл в безмолвном крике. Он рухнул на пол лицом вниз и забился в конвульсиях. Ещё через секунду всё было кончено. На дощатом полу вокруг несчастного отрока растекалась большая лужа крови. Все присутствующие застыли на своих местах. Лица их были напряжены.

— Вот, всё вы узрили сие, — в образовавшейся тишине голос Хорива прозвучал необыкновенно громко, — Эта тварь хотела нас выдать, чтобы выслужиться перед князем. Но я измену за версту чую. Учтите это. Мы все тепереча заодно. Любого изменника постигнет та же участь. А теперь расходитесь по домам и ждите сигнала, — он повернулся к своему верному слуге, — Педрило, прибери здесь, — и вышел из ложницы.

Заговорщики молча расходились. Но одного они ещё не знали, что холопка Рада, случайно проходя мимо окон дома старейшины, услышала какие-то обрывки фраз, доносившиеся из-за ставен. Хоть они и были прикрыты, но полной звукоизоляции не давали. Стёкол тогда не было и окна просто затягивали бычьими пузырями. Разобрав знакомые имена и повинуясь истинно женскому любопытству, Рада подобралась поближе к окну и приникла ухом к щели между ставнями. Ей удалось услышать конец разговора. И услышанное привело её в трепет. Рада уже намеревалась было дать оттуда дёру, когда на её плечо легла тяжёлая рука.

— Вот, господин. Под окнами поймал. Кажысь, подслушивала, — рослый отрок бесцеремонно втолкнул насмерть перепуганную холопку в светлицу «больного», после того как все заговорщики разошлись.

— Так ты подслушивала, беспутная стерва?! — рассердился Хорив, — Говори, кто тебя подослал или без своих поганых ушей останешься!

— О чём ты, господин? Никто меня не посылал. Я просто мимо проходила и ничего не слышала, — всхлипывала побледневшая Рада, — Клянусь всеми Богами!

— Врёшь, курва! Эх, не будь ты личной княжеской холопкой… Ладно, с тобой позже разберёмся. Ты мне всё расскажешь, соловьём споёшь. Заприте её пока в подполе. Есть заботы поважнее

Но тут ситуация в очередной раз переменилась. Вскоре стали приходить тревожные известия о появлении булгарской рати на дальних южных рубежах и Вятко начал спешно собирать свою дружину и ополчение. Послали и в Дедово городище за подмогой, но Божедар что-то долго тянул с ответом. А тут ещё и Рада куда-то запропастилась в самый разгар сборов. Ждать было некогда, и князь отбыл на встречу новому врагу без Божедара и его людей, оставив брату послание с требованием присмотреть дома за порядком на время его отсутствия.

Таким образом, для заговорщиков открылась новая возможность извести князя. Если уж охота — опасное занятие, то война и подавно! Тут уж вообще — всё как нельзя кстати. В те времена гибель князей, считавших долгом чести сражаться в первых рядах своих воинов, была не редкостью.

Никто и не подозревал, что волхвы накануне ночью, тайно ото всех, провели на капище особый обряд, чтобы извести князя в предстоящей битве с булгарами. Перед идолом Перуна волхвы принесли в жертву чёрного петуха. А затем, обмакнув в его кровь стрелу, проткнули ею искусно сработанное чучело князя Вятко. Кроме того, окропили жертвенной кровью специальный амулет, наводящий смерть на его обладателя. После чего чучело князя тайно похоронили, со всеми положенными ритуалами, как настоящего покойника, здесь же, не далеко — за оградой капища. Огня не разводили, чтобы не привлечь внимание какого-нибудь случайного зеваки. А на утро с поклоном преподнесли амулет Вятко:

— Прими, княже, сей оберег и носи его не снимая, чтобы завсегда уберёг он тебя на поле брани, — лицемерно заявили они, — Боги будут тебя охранять.

— Благодарю за заботу, — отвечал князь, надевая на шею амулет. Он был тронут таким вниманием, — Обещаю, что не сниму его до самого возвращения домой.

— Вот и настал его конец, — тихо шептали волхвы на ухо первому старейшине, — Не вернуться теперь князю из этой сечи живым. И никакой горе-ведун ему не поможет.

— Хвала Богам! — отвечал довольный Хорив.

Необходимость в «хвори» теперь пропала и Хорив быстро «пошёл на поправку». Теперь можно было встречаться открыто. На всякий случай, к моменту возвращения князя всё должно было быть готово. Ну а если князь вдруг сложит голову на дальних рубежах, тогда всё значительно упростится. Тогда и с самозванцем можно будет расправиться без помех.

Рать ушла и для всех жителей городища потянулись томительные дни ожидания. Люди с волнением ждали новостей с юга и гадали — одолеет их князь булгар или нет. Вернутся ли живыми их отцы, мужья и братья? А княжеского тиуна волновало ещё и внезапное исчезновение Рады. Её поиски ничего не дали. Холопка словно сквозь землю провалилась. Забот всем хватало и в эти дни о, давно уехавшим в земли радимичей, странном ведуне Андрейке, как его прозвали в городище, все как будто уже и позабыли.

Все, кроме волхвов. Несмотря на предупреждение Хорива, они не собирались ждать, пока не станет князя, чтобы свести с ним счёты. У них были на него свои планы.

*****************

Глава 25.

К вечеру злополучное путешествие Андрея и его спутников, наконец то, завершилось в большом приграничном селище вятичей. Можно было отдохнуть с дороги и перевести дух, а местные знахари принялись выхаживать Василия, сильно ослабевшего в пути.

Оказалось, что здешние старшины были уже давно наслышаны о появлении булгар, даже гонца в Кордно отправили, а прискакавший, накануне отрок Микши только подтвердил их опасения. Уже вовсю созывалось местное ополчение, вокруг селища спешно возводились засеки против булгарской конницы и народ пребывал в сильном волнении, ожидая вражеского нашествия. Многие уже сажали своих баб и ребятишек на подводы и отправляли их, вместе с самым ценным скарбом, в потайные лесные скиты или в отдалённые селища к родственникам. Везде царила суматоха и чувствовалось напряжение.