Она схватила Киру за руку и увела в сторону от удушающего огня и тошнотворного запаха плоти. Они присели у ближайшего дуба, облегчённо вдохнув свежего воздуха. Кира всё время шипела, хватаясь за плечо. Плятер порвала её рубашку и взглянула. Синяя гематома разрослась на пол руки от локтя до самой шеи. Поджигательница с гордостью взглянула на подругу, которая изо всех сил старалась не подавать жалостливого вида и терпела сильную боль. Она достала баночку с бежевой мазью и аккуратно намазала руку Киры. Каждое прикосновение давалось тяжело для изнеженной кожи бывшей пекарши, однако, несмотря на чёрствую кожу, Космея была крайне ласкова.

– Это мазь от ожогов, но она заживляет и снимает боль. Надеюсь, что тебе тоже поможет.

Кира молчала.

– Почему ты вернулась? – продолжила Космея.

Ленн достала из кармана скрученный пергамент и медленно раскрыла.

– Поэтому ты не можешь пойти на восток? – спросила она.

– Да.

– Почему ты не сказала мне?

– К чему тебе проблемы сумасшедшей поджигательницы.

– Оказывается, ты ещё тупее меня.

Космея засмеялась. Кира не смогла сдержать улыбки.

– Мне интересно, Космея. Как ты это делаешь? – спросила пекарша.

– Как управляю огнём? Как создаю горящие руки?

Кира кивнула.

– Это фосфор. Он возгорается в воздухе, – прошептала поджигательница. – Этому фокусу меня научили бродячие циркачи, когда я выступала с ними.

– Ты была бродячей циркачкой?

– Да, нужно же было как-то выживать, а представления с огнём – самые захватывающие.

– Хм… Я видела, насколько они захватывающие. Что ты чувствуешь, когда твои руки горят?

– Боль, –грустно ответила поджигательница. – Жадную, всепоглощающую… боль.

Космея потёрла мелкий порошок и бросила в сторону. Фосфор разлетелся на множество огненных искр и погас, едва коснувшись земли.

– Никогда не повторяй этого, Кира, – настойчиво попросила она. – Иначе, станешь как я.

Она задумчиво взглянула на свои чёрные ладони. Тяжело было понять, что у неё в голове: какие мысли, какие сожаления, какие желания. Кира взяла её за руки, крепко прижав к себе. Тепло. Запах хлеба – уже не такой стойкий, но всё же приятный и одурманивающий. Они сближались. Ветви шумели над головами. Приятная прохлада расслабляла намазанное плечо, что ноющая боль тут же отступила. Губы едва соприкоснулись. Они чувствовали манящие дыхание друг друга.

– Я чую запах хлеба, – шептала Космея. – Я так хочу есть.

Она потянулась ближе. Солёный, обжигающий вкус на губах и языке. Ловкие пальцы, игриво зарывающиеся под одежду, касающиеся нежной, нецелованной кожи. Они упали на землю, не отрываясь от страстных поцелуев. Космея быстро стянула рубашку подруги на, слабо зашитых, пуговицах. Столь привлекательная обнажённая грудь, что невозможно было оторвать глаз. Элегантная, маленькая, почти юношеская. Обгорелые пальцы скользили вдоль её тела, и Кира чувствовала каждое прикосновение, словно кожа поджигательницы заживала в эту самую секунду. Зелёные глаза горели в отблеске лунного света. По оголённым пяткам бегали муравьи. Плятер спускалась ниже, дальше, теплее. Ленн глубоко вздохнула, прижимая подругу всё ближе к себе. Сладостный стон проносился по окрестностям. Вокруг было слышно только их.

– У тебя даже там всё гладко, – улыбнулась Космея.

Грудь вздымалась от каждого поцелуя в губы, шею, живот, талию, ноги и руки. От каждого, шаловливо играющего, пальца. От мокрого языка, скользящего по телу. И этот запах– странный, возбуждающий, не лишённый горечи, но сладкий, как рождественский шоколад. Новые ощущения оказались куда приятнее, чем Кира себе представляла. Неприятная горечь ушла, и даже голод забылся, оставив девушек наедине с удовольствием. Космея сняла свою рубашку. Трудно было разглядеть её грязное, смуглое тело в ночной тьме, но это лишь усиливало тактильные ощущения. Кира прижалась к её груди. Обхватила всю её длинную утончённую спину, прощупывая выпирающие лопатки. Целуя, покусывая, облизывая каждый сантиметр её кожи. Космея закинула голову, похотливо улыбнувшись. Она извивалась, словно змея, не переставая стонать. Послышался звонкий шлепок. Кира удивлённо ахнула, но продолжала прижиматься всё ближе, страстно желая продолжения. Ей было мало. Поджигательница била её с каждым разом всё сильнее. Ягодицы горели. Её не пугало увлечение подруги, наоборот, заводило всё больше, всё дальше. Космея неожиданно дёрнулась, стиснув зубы. Её тело дрожало, и Кира дрожала вместе с ней. Их стоны схлестнулись воедино. Поджигательница опустила взгляд. Множество цветов перемешивались в её больших ярких глазах. Она улыбалась, чувствуя на своей груди крепко вцепившуюся ладонь пекарши. Космея выдохнула, прижавшись к стволу дерева и прикурив самокрутку. Она и не думала прикрыться, сложив босые холодные ноги у тёплой шеи подруги. Кире явно это нравилось. Ноги поджигательницы были куда более гладкие и нежные, чем руки, несмотря на синяки и мозоли. Она поцеловала её ступню.

– Я думаю… всё же отправимся на восток, – предложила Космея. – На севере нечего делать таким как мы.

Дым сигарет опьянял. Кира сняла самокрутку с губ подруги и затянулась. Терпкий, знакомый аромат.

– Хорошо, пойдём. Я ни за что не дам тебя в обиду, Космея, – уверенно ответила Кира.

– Я знаю, детка, – улыбнулась поджигательница. – На войну. За кровью и местью.

– За кровью и местью.

Разыскивается Космея Плятер фаль Эверлен, также известная как – «Эверленская поджигательница». За преднамеренные поджоги, убийства, воровство, похищения людей и богохульство. За преступления против короны, общества и мира. Вооружена и обучена. Крайне опасна. Особые приметы: рост около 172 см, худощавого телосложения, волосы чёрные, имеет шрамы от ожогов на кистях рук. Берегитесь узких, легковоспламеняющихся мест. Награда за поимку – 1000 крон. Доставить живой для Божьего суда!

– Текст одного из розыскных листов Гретани

Я бегу. Та добрая тётя с фермы сказала мне бежать. Она была напугана. Я не знаю, где мама. На мгновение мне показалось, что где-то далеко я слышала её крик, но не уверена, она ли это или кто-то другой. Мне так страшно. Ноги болят. Мне кажется, я бегаю кругами. Я просто хочу отыскать маму. Боже, что это за жуткий скрежет? Передо мной выскочил всадник. Я никогда в жизни не видела таких высоких лошадей. Все в металле и грязи. Страшный мужчина верхом. С его меча стекает свежая кровь. Его взгляд горит. Он смотрит прямо на меня. Это страшный сон. Хочу, чтобы это был сон.

– Беги, Зоя!

Это мама. Да, это она кричит мне у нашего горящего дома. Всадник заметил её. Я не могу пошевелиться.

– Беги! Спасайся! – повторяет она.

Я хочу послушаться, хочу убежать прочь, но не могу. Слёзы такие горькие. Я чувствую их на своих губах. Мама смотрит на меня, не отрываясь. Она замерла. Такая беззащитная. Такая испуганная. Всадник замахнулся своим мечом и ударил её прямо в лицо. И снова свежая кровь на его лезвии. Дом позади меня вспыхнул. Я чувствую, как горит моя спина. Так больно. Больно. Топот коней, лязг металла и треск огня. Вокруг меня столько звуков, а в моих ушах лишь непрерывный звон. Не слышу даже собственного плача. Мама говорила мне бежать. Всадник слез с коня и приближается ко мне. Суровый. Злой. Не хочу о нём думать. Он убил мою маму. Она говорила бежать. Я снова бегу. Всадник мчится за мной. Слышу его скрипучие латы. Постоянно спотыкаюсь о что-то острое. Кровь повсюду и тела тех, кто ещё утром мне улыбался. И снова я бегаю кругами. Где я? Это тот же самый горящий дом. Всадник догнал меня. Схватил за плечо. Больно. От него смердит. Невыносимая вонь. Меня тошнит. Неужто снова на его мече появится свежая кровь? На этот раз моя? Над головой что-то треснуло. Всадник испуганно отступил. Я обернулась. Огонь и сотни искр летят прямо на меня. Помню мама рассказывала, что все звери, даже самые сильные и храбрые, боятся огня. Я не боюсь огня. Пускай лучше огонь заберёт меня, чем зверь. Что-то ударило меня по голове. Холодно. Сыро. Темно. Огонь забрал меня? Так тихо, так одиноко.