На телефоне за эти два дня появилась масса красивых фото. Мы устроили с Мирой фотосессию у реки, в лесу, и даже в поле. Все же деревенские пейзажи поражают своей эстетичностью. И даже фото в купальнике смотрятся куда интереснее. И вот как раз одно из них запостила в соцсетях. А что? Может груди и нет, а вот все остальное очень даже ничего. Конечно, не признаваться же, что делалось это исключительно для одного единственного человека. И реакция не заставила себя долго ждать.

Комментарий под постом: «Я соскучился по твоим веснушкам 🤤». А о большем я и не просила. Будем надеяться, что человек публично это пишет не просто так. Ладно, я приму условия этой игры. Я давно для себя решила, что Вершинин достоин того, чтобы немного потерпеть, а паузу в отношениях я сама предложила.

День его прилёта у меня не был помечен крестиком, но я знала когда и во сколько. Благо у команды имелся фанклуб, который знал даже такие детали. И конечно, его комментарий успели обсмаковать. При чем меня любили. Я думала фанаты обычно негативно относятся. А тут даже наше совместное фото откопали. И в программе создали образ наших будущих детей. Интересное кино конечно.

И пока Вершинин садился в родном городе, пристегнувшись по велению стюардессы, я улучив выходной денёк, трусливо смылась к Мирославе за город. Вредный характер не хотел встречать его в стенах дома. Ради такого даже занятие по рисованию пропустила.

— Как крыса позорно бежишь с корабля.

— Надеюсь, этот корабль ещё не тонет. Возвращайся со мной в город, — попросила подружку, которая, видимо, решила засесть в глуши.

— А ты не думаешь, что я буду лишней шестиренкой в этом механизме? Вдруг вы с разбега сразу в кровать, а мне что делать тогда?

— Не будет кровати с разбега, — шепчу я, понимая, что боюсь. Боюсь встречи с ним, потому что не хочу, чтобы она была последней. Хотя мы соседи, и видеться можем каждый день. Только вот в другом статусе.

Вечером на телефоне обнаружила сообщение.

Назар: Я к тебе заходил. Николай Семёнович сказал, что ты уехала.

Леся: Так и есть! Я у Миры.

Назар: За тобой приехать?

Леся: Не стоит, завтра утром вернусь.

Назар: И все же я настаиваю)))

Леся: Хочется сопротивляться, но ты слишком убедителен)

Ну, что ж! Встречаться мы будем на нейтральной территории. Осталось выдохнуть и принять неизбежность.

— Я поступаю подло. Вообще-то мы с Лесей дружим, — Яна вышагивала бодро впереди, пока Кит катил ее чемодан, плетясь позади нас.

— Я тебя не прошу лгать, я просто прошу не говорить сейчас.

— Потом извиняться, объяснять, что друг моего парня мне не дороже нашей зародившейся дружбы. Кит, ну хоть ты ему объясни.

— Знаешь ли, я ему в морду должен был дать, потому что он тебя лапал. Так что тут без меня решайте.

— Чувак, я объяснял, что у меня не было выбора, — в который раз оправдался я.

Дело было так: если у меня с Марком отдых длился почти месяц, то Кит с Яной вырвались всего на неделю. Вернее, вырвался Кит, но с ним без Новиковой теперь нельзя было дружить. И пока друзья плескались карасиками в море, Яне вдруг понадобилось нанести крем от загара. Чтобы не просить постороннего человека, она попросила меня, так как Кит её клича о спасении чувствительной кожи не слышал. Я же не знал, что меня записали в «селебы», и за мной следят папарацци. Ну, и засняли. А потом понеслось. При чем о новости друзьям я рассказал лишь в самолёте. Похоже, Лисичка не выпытывала у Яны о наличии у меня новой девушки, как окрестили Новикову в интернете. В какой-то мере даже обидно.

С какой-то одержимостью ехал домой. Хотел попасть быстрее, несмотря на вечерние пробки. Люди после работы спешили домой, дороги были перегружены, а я, сидя в такси, нервничал. Я хотел уже закончить эту паузу, которую нам дала Лисичка. Вот прямо сейчас хотел.

Только сумку сбросил у порога и сразу к ней. По времени, она должна уже была находиться дома. Если только опять не записалась на нибудь курсы. С нее станется. Ни минуты усидеть на месте не может.

— О, малохольный вернулся! — на приветствие её дедушки даже не обиделся. Он бывает грубоват, бывает нетактичен, но я уже к этому привык, как ни странно.

— Олеся дома?

— Нет, конечно! Или ты думаешь она все это время дома сидела?

— Не думаю, но хотелось бы ее видеть.

— Уехала! Вчера вечером ещё. Перебесились?

— Вроде как. По крайней мере, я точно.

— Это хорошо!

— Ладно, я позвоню ей.

— Звони. Мне она распоряжений не давала, так что больше ничем помочь не могу.

Перед моим носом захлопывается дверь. Но я даже не реагирую. Наверное, Николай Семёнович имеет право так себя вести. И я пока не могу наглеть, отвечая ему тем же. Хотя, кажется, он так и ждёт от меня какой-нибудь дерзости. Потерпите ещё чуть-чуть, Николай Семёнович!

Когда выясняю куда от меня спряталась Лисичка тут же мчу за город. Что мне тридцать километров после перелета? Раз плюнуть. Главное, что она не стала сопротивляться. Попробовала было, и сдалась! Это хорошо! Черт, да это потрясающе! Потому что я до жути соскучился. Обещал себе, что не буду о ней думать, но попробуй объясни больному мозгу, что нельзя. Она как зараза, и вытравить ее даже на время было не в моих силах. И наверное, эту провокацию с Яной я использовал больше от злости на себя, чем на неё.

Дача Дорониных имела достаточно большую территорию, с добротным домом, который подсвечивался уличными фонарями облагороженного двора. Изнутри свет почти везде погас. Единственное, на открытой веранде я различил два силуэта. Девчонки, видимо, устраивали ночные посиделки. Ах, да, ночь! Родители Мирослава, скорее всего, спят, поэтому я не стал сигналить, а снова набрал Олесю. Недоступна. Странно. Хотя и у меня сигнал был слабый. Ладно, попробую по-другому. Вылез. Подошёл к калитке, негромко постучал. Рыжая шевелюра, сидевшая ко мне спиной, колыхнулась, Лисичка дереулась. Интересно, это от неожиданности, или там замешано что-то ещё?

А через минуту она уже направлялась ко мне, кутаясь в безразмерный кардиган. Ночь была прохладная. Умничка! Правильно, что бережет здоровье. Нашим будущим детям это не помешает.

— Привет! — замерла, уставившись на меня, будто что-то можно разглядеть в этой темноте.

— Привет, Лисичка! Может впустишь? Или сама хотябы выйди.

— Конечно! — заскрежетал замок, и я проскользнул во двор.

— Взгляд у тебя не добрый, — смотрю и понимаю, что что-то случилось.

— Я с Яной говорила только что.

— А я думал, что мужская солидарность не оставляет выбора. У девушек так же?

— Не смешно, господин спортсмен. А теперь объясни, нахрена тебе это все было нужно?

Воинственно сложенные руки на груди, взгляд орлицы, а я борюсь с желанием притянуть её к себе, впиться в губы поцелуем…И вообще, у меня больше месяца воздержания. А она рядом такая рыжая, теплая, сердитая…

— Потому что я придурок, — признаюсь честно.

— Продолжай!

— Видимо, руководствовался принципом: если плохо тебе, сделай плохо окружающим. Прости, Лисичка. Правда дурацкая ситуация. Хотелось показать, что на тебе свет клином не сошёлся. Но, как видишь, я не могу себя заставить.

— И даже не думай, что я сейчас растаю от твоих слов, — надувает она губки. А я улыбаюсь, понимая, что до капитуляции осталось всего ничего, притягиваю её к себе, утыкаюсь в ее макушку, вдыхая такой родной запах, который я безумно люблю и ни на что не променяю.

«Он остановился лишь ненадолго, опуская её на кровать, отодвигаясь достаточно далеко, чтобы почувствовать боль, уменьшить которую можно было только одним путем — раствориться глубоко в ней. Это были её руки, что притянули его обратно, глаза Джой вспыхивали черным и золотистым огнем, который, умоляя, говорил о её собственном сладком томлении.