– Что делать будем, братцы? – спросил я у товарищей. Игнат, выбивший себе с «Посланницы» ремень, пожал плечами.

– Мы должны его отыскать, – вяло произнес Стас. – Не по-человечески это… чёрт побери, но как его найти?!

– Ну, у меня есть вариант, – устало хмыкнул я, тряхнул «щупальцем». – Неприятный. Болезненный. Но…

Игнат поднял лук и направил его мне в грудь:

– Нет, – коротко пояснил он.

– Вот это сейчас очень странный шаг был, скоя’таэль доморощенный, – прищурился я. – Он не слишком настраивает коммуникации. Мы ведь могли подружиться.

– Прости, – он опустил оружие. – Показалось, что ты уже решился.

– Отнюдь. Не горю желанием. Но самый очевидный вариант узнать, где кладбон – это сдохнуть. Выкопаем в поле ямку, положим туда наше барахло, прикопаем. Затем вернёмся и заберем. Но…

«Какой нам прок от вечно первого уровня?» – про себя добавил я.

– Мы можем послать за ним гонца, – многозначительно сказал охотник. – Не обязательно умирать всем. Можем вообще пойти дальше, оставляя метки вдоль дороги.

Мы оба посмотрели на Стаса. Тот всё массировал виски и массировал, игнорируя наш диалог.

– Однако не пахнут ли наши помыслы Олеговщиной? – поинтересовался я.

Игнат покачал головой и поджал губы:

– Отложить бы до утра, чтобы дров не наломать. Стас?

Бард дёрнулся, словно просыпаясь.

– Что?

– Есть два варианта, Стас. Массовый суицид, но контролируемый, со схроном вещей, или ждём утра, а дальше по обстоятельствам. Я за второе, – ввёл я его в курс дела.

Бард отстранённо закивал, будто совсем не слушая:

– Да-да, конечно, – пробормотал он – Конечно… Как скажете.

– А потом мы принесем тебя в жертву, – забросил тест я. – Во славу Одина, конечно.

Стас всё кивал. Нет, реально не слушает.

– О чём ты так задумался, Стасик?

– А? Да нет, ни о чём. Ни о чём… – он вновь посмотрел на труп Евгения. – Ни о чём.

Затем вскинулся:

– Вру. Вру! Как всегда, сам себе врал. Я думаю о том, что эта смерть нас опять затормозит. Что толку от Евгения нет никакого с его ограничением на первый уровень. Что мы тащим с собой якорь! Что, может, и не искать его вовсе? Он ведь не ребёнок. Найдётся ведь… Господи Боже, что я за человек-то такой! Как же стыдно…

Он отёр лицо рукой, прикрыл себе рот. Отчаянный парень. Я даже как-то зауважал его. После полтинника быть столь невинной душой – многого стоит. Уверен, те же мысли о новичке приходили и в голову Игната. Про свою и говорить не стану. Но кто о таких вещах вслух-то треплется?

– Мы его не бросим. Ясно? Да, он нас задерживает. Но мы его не бросим! – твердо сказал бард. Поднялся, расправил плечи. – Вы слышите? Слышите?!

Разрушая патетику, откуда-то с поля донесся истошный вопль. Направление – как раз наше. Визг сменился утробным рыком, от которого пробрало до кишок. Всё стихло. Зазвенели цикады.

Мы стояли на дороге, посреди шелестящей травы, и гадали, что ещё нам готовит этот ночной переход.

– Угу, – наконец, сказал я. Тот вопль явно принадлежал Жене. – Слышим. Идём?

Шшшух! Трава расступилась. Сквозь неё на вытоптанную поляну вывалилась бугристая туша, метр на метр. Отъевшийся дворф-мутант. Монстр целенаправленно хватанул Женю, и – прежде чем я успел что-либо сделать – вцепился новичку в горло. Паренёк, думаю, проснулся уже на респе.

– А? Что? – вскочил Стас, спросонья сжав копьё, будто защищая оружие.

– Лолушко? – едко поинтересовался Игнат. Охотник уже откатился назад, в траву, но огонь открывать не спешил.

– Хренолушко, – вяло ответил я. Собрал растекающиеся мысли в кучу и уставился на гостя: – Сюда иди, горе-тумбочка!

Монстр отбросил труп Жени в сторону. Повернулся ко мне с неким интересом в выпученных глазах. Нижнюю челюсть перекосило, с морды капала кровь убитого. За спиной визитера темнела просека, проделанная гостем в высокой траве.

– Ыым… – вырвалось из широкой грудины чудища.

Танг. Понеслась. Я зарядил по ночному гостю «щупальцем». Чудище хлюпнуло и, помогая себе руками, бросилось в мою сторону.

Крит. Крит. Крит.

Когда очередной ночной визитер нашего лагеря рухнул в траву и замер, я поднял виноватый взгляд на товарищей.

– Всё в порядке, Егор. Мы ведь, даже бодрствуя, не успевали его спасти, – сказал Стас. – Не корите себя. Мы не на войне.

– Но я же, блядь, меч во тьме, – с горечью развёл я руками. – Дозорный, блядь, на стене…

Игнат молчал, но смотрел неодобрительно.

– Сорян, – вытолкнул я из себя. Какое мерзкое слово. Вроде бы извинился, а вроде бы нет, но от привычки избавиться непросто.

– Правда, извините, – добавил я через паузу. – Сам не понял, как отключился. Стыдно.

В целом, нам повезло, что место возрождения оказалось совсем рядом от встречи с первым агрессивным посланником «Зодчей». Но на этом везение кончилось. Мы едва отошли на полкилометра от холма с покосившимися каменными столбами, среди которых возродился Женя, как его срезала ещё одна «Посланница». Атаковала молча, без визга и воплей. Мадам точно знала, чего хочет.

Пришлось возвращаться назад, а там уже искать местечко под лагерь и дожидаться рассвета. Ходить взад-вперёд за новичком – очень не улыбалось. Мозги плавились от усталости. Спать хотелось страшно. Ночная прохлада лишь добавляла дискомфорта. В инвентаре ведь никаких спальных мешков не наблюдалось. Потому что каждому известно: в сказочных историях для ночлега достаточно плаща! Уникальная вещь. Кто-то так и вовсе в позе лотоса дрыхнет. Но Егорка не такой. Егорке бы и палаточку такую, чтоб определенный индекс водонепроницаемости имела, и спальничек, чтобы лёгонький и тёпленький. Коврик там, можно даже самонадувающийся. И даже если собрал туристический сет – всё равно полночи спишь буквой «зю», из-за неровностей почвы.

В книгах и фильмах отчего-то не слишком распространяются насчет того, каково дрыхнуть на тряпке.

А я скажу правду: это охрененно неудобно. Однако когда хорошо умаешься – на подобные вещи обращаешь значительно меньше внимания. Потому что сон – это святое!

Следующей проблемой, с которой мы столкнулись, оказалась вахта. Часы на входе в игру не выдавали. Ориентироваться по звёздам никто из нас не умел. Поэтому решили сделать просто. Первым бдит тот, кто может. Бдит, пока не начнёт вырубаться. Страшно орёт при виде опасности и будит остальных. Задача, в общем – не бей лежачего.

Первым добровольцем вызвался Игнат. После чего должен был заступить Стас. Самая хорошая, выгодная вахта – последняя – досталась мне.

Но что-то пошло не так…

Время респа у Жени оказалось около пятнадцати минут (то ли из-за его уровня, то ли в этой локации другие временные отметки на возрождение – не знаю). Пока его убивали, пока мы убивали то, что его убивало. Пока встречали беднягу, пока шли обратно. Собственно, толком спать не получалось. После первого ночного гостя решили поступать, как лютые спецназовцы. Злые и циничные дядьки. Тот, чья вахта была – шёл за убитым. Остальные ложились спать. Вот так просто и незатейливо.

Но со мною это не работало. Если Стас отключался почти сразу, то я не мог, пока Женя и Игнат не вернутся в лагерь. И лишь после того, как новичок, ворча, укладывался, мне получалось провалиться в нездоровую дрему. До следующей атаки или подозрительного шуршания.

К тому времени, как наступила вахта Стаса, Женя умер уже трижды. Твари выскакивали так, словно их у нашего лагеря генерировали. Бац – ваншот – Евгений, проследуйте на респ, пожалуйста. Последний раз его грохнуло совсем обидно: к нам притопала помесь волка и кабана, а я как раз уснул по-настоящему хорошо, крепко. Игнат поднял тревогу, но кто видел вепря, тот знает: ежели тварь разогналась – пишите письма. Ехало болело. Охотник даже пальнул в стартовавшую дрянь разок, причем стан-стрелами (которые та – проигнорировала), но Женю всё равно снесло прежде, чем я смог сфокусировать взгляд. Что уж говорить про «обидные шутки» злого языка.