Я не святой, и никогда им не был. И я уже решил, что Лика будет моей. Она привыкнет, а потом привяжется. Очень на это надеюсь, я ведь не садист. Она просто должна быть моей и точка. Потому, что без ее фиалковых глаз и мягкого голоса я уже просто не смогу.

В том, что Лика боится начинать отношения, я убедился почти сразу же. Она шарахалась от меня, стоило нам остаться наедине. Как забитый котенок, которого кто-то очень сильно обидел. Не в пример другим женщинам, которые без церемоний себя предлагают.

Лика, кажется, совсем не волновалась о том, какое впечатление производит на мужчин. Постоянные джинсы и майка ни разу она не заменила чем-то более женственным и изысканным. Мне даже стало казаться, что она бы с великой радостью надела на себя паранджу. Ведь так ее было бы вообще не видно. Такое поведение девушки отпугивало возможных кавалеров, что, к слову, мне только на руку. Вот только, как вывести ее из этого состояния?

Каждый день она извинялась, что не может пока приступить к работе. Будто она виновата в болезни ребенка?

Думает, что мне это важно? Вот глупая. Я отмахивался, каждый раз отвечая, что в этом нет ничего страшного. А сам тихо радовался, что могу видеть ее каждый день.

К Даньке я по-настоящему привязался. Даже странно стало, что когда-то переживал от того, что не смогу полюбить чужого ребенка. Такого, как Данька, очень легко и просто любить. Он забавный, немного наивный и смешной. Но при этом очень любознательный. Почему-то раньше я думал, что дети глупы и не имеют собственного мнения. Как же сильно я ошибался! Дети очень много думают, из всего делая свои выводы. И очень часто те простые доводы, которые приводил Даня, пугали своей логичностью.

Пацан тоже ко мне привязался, как мне кажется. Впрочем, он этого и не скрывает. Но вот только Анжелика иногда упрямо хмурится, когда Даня меня называет папой. Она, конечно, не в восторге от такого развития событий. Но потакает мальчишке во всем, чем я и пользуюсь.

Сегодня, спустя две недели с того дня, как она стала приезжать ко мне убираться, я хочу вернуться пораньше. В тот момент, когда она не будет ждать моего возвращения. Ведь Лика каждый раз старается уйти до моего возвращения с работы, или сбегает, как только я появляюсь на пороге. Честное слово, в жизни не встречал таких пуганных девушек. И как сделать так, чтобы она перестала шарахаться от меня? Вот, придумал схитрить и нагрянуть неожиданно домой.

С одной стороны, я, конечно, достигну цели, и она не сможет сразу сбежать. А с другой… черт, я ведь могу так напугать ее еще больше.

Поднимаюсь на лифте и замираю у двери. Может, постучать в двери? Но, разве это правильно — стучать в свою собственную квартиру? Нет, конечно, это глупо. Да и раньше я никогда не стучал. Открываю двери и захожу внутрь.

В квартире тихо, девушки не видно. Странно. Может, не пришла сегодня? Почему тогда не предупредила? Как-то не похоже на нее это, она девчонка ответственная, а тут прогул. А может, опять что-то с ребенком? Если Даня опять заболел, то почему она не позвонила? Я ведь просил звонить, если нужна помощь.

Медленно я прохожу в гостиную, заглядываю на кухню. Пусто.

Очень странно.

В ванной тоже никого. Иду в спальню и замираю на пороге.

Лика, надев наушники от музыкального центра, пританцовывает в такт музыке. Красиво выгибаясь, она повторяет, только ей слышные, ноты. Она не замечает меня. Поэтому не робеет и не стесняется. Накручивая бедрами восьмерку, девушка плавно вырисовывает руками пластичный танец.

Увиденное настолько неожиданно, что какое-то время я просто стою на пороге, не зная, как поступить дальше. Боюсь ее спугнуть и хочу прикоснуться одновременно.

Тихо, по-кошачьи, я подхожу к ней сзади. В нос ударяет запах ее волос, а в голове моей вихрь эмоций рождает такие фантазии, которые напугали бы и не такую робкую, как Лика, девушку. От ее тела исходит жар, который я так близко могу почувствовать. Стоять так близко и даже не прикоснуться — это невыносимо и жестоко. Не выдержав схватку с самим собой, опускаю ладони ей на талию.

Она не реагирует, продолжая двигать бедрами. Ей все равно? Или ей это нравится? Мозг поплыл окончательно. Наклоняюсь к пульсирующей венке на тонкой шее и впиваюсь в нее губами. Лика замирает. И я почти тут же чувствую, как напряглись ее мышцы под моими пальцами. Резко разворачиваю ее к себе лицом, заглядываю в глаза.

Ее фиалковые глаза горят диким желанием. И от этого я ощутил себя самым счастливым мужчиной на свете. Но этот миг быстро сменяется удивлением и страхом. Будто осознав, что сейчас произошло, она отходит на шаг назад и напряженно на меня смотрит.

— Извините…, — бормочет девушка, — я больше так не буду. Я ничего не сломала, можете проверить…

Что?

Мысли поплыли, и я не сразу понимаю, что говорит она про музыкальный центр, который, по ее мнению, она не должна была трогать.

Глупости, конечно. Кого волнует этот чертов музыкальный центр? Верните мне Лику, которая была здесь всего мгновение назад!

— Извинить? — спрашиваю хрипло. — За что ты просишь извинения?

— Ну, я не должна была трогать ваши вещи, — переминаясь с ноги на ногу, бормочет девушка.

— Разве я тебе это запрещал?

Она совсем растерялась и, кажется, хочет сбежать от меня. Как же глупо все вышло! Не такого поворота мне хотелось, когда я спешил домой.

— Нет…, не запрещали…

Сейчас она похожа на школьницу, не выучившую урок. А я что же, учитель? Дожил, блть, Панарин!

— Почему тогда ты извиняешься? — досада и обида от нереализованных фантазий готовы выплеснуться наружу в любой момент.

Я был терпелив. Но я не железный. Она не может не понимать этого. Быть может, поэтому Лика, резко дернувшись в сторону, пытается выбежать из комнаты.

Наверное, какой-то бес вселился в меня. Иначе я не могу объяснить свой дальнейший поступок. Изловчившись, ловлю ее и за талию притягиваю к себе. Она вскрикивает, ударившись руками о мою грудь, но я только сжимаю хватку. От такой желанной близости в голове помутнело. Сейчас мне кажется, что она все поймет и простит, что бы я не сделал.

— Отпустите, — шепчет Лика перепугано.

Ее глаза наполнены ужасом. Неужели, я тому виной? Блть, что же делаю, идиот?

Разжимаю руки, давая ей свободу. Она отскакивает от меня, как ошпаренная.

Молодец, Панарин, приблизился, называется! Теперь она к тебе и на пушечный выстрел не подойдет.

— Прости, — говорю, — я не должен был так делать.

Лика.

Кожу обдало огнем от одного прикосновения. Вмиг стало жарко, сердце стучит, отбивая в венах и пульсируя в висках. Резко отскакиваю от мужчины, напуганная своей реакцией.

Что это было? Отчего кожа покрылась мурашками и горит?

— Прости, — слышу его голос сквозь пульсацию сердцебиения в ушах, — я не должен был так делать.

Смотрю в его глаза, не понимая, что же такого он сделал. Просто обнял? Мне не понравилось? Или наоборот? Ничего не понимаю. Нужно подумать об этом, но потом, когда его не будет рядом. Сейчас же взгляд сам скользит от его горящих глаз к губам, а потом к полоске кожи на груди, — там, где расстегнуты верхние пуговицы рубашки. Тут же себя одергиваю и отворачиваюсь в сторону.

— Пожалуйста, не отворачивайся от меня, — просит он чуть хрипло.

Не отворачиваться? Тогда будет труднее. Так нельзя. Мне нельзя. Я не могу себе позволить слабости. Ведь Даня полностью зависит от меня, и больше никому этот мальчик не нужен. А этот мужчина в нашей с ним жизни временно. Конечно, ведь иначе и быть не может. Кому нужны чужие дети?

— Лика, пожалуйста, — снова просит мужчина.

И голос такой тихий и ласковый. Даже нежный. Нет, это лишнее. Хватит с меня предательств, а мужчины на другое не способны.

— Мне нужно вымыть ванную еще, — говорю, поворачиваясь к нему спиной.

— Да плевать на нее! — слышу за спиной. — Давай пойдем на кухню, чаю выпьем.

Чаю? Мне бы валерьянки кто накапал. Может, тогда перестанет так быстро стучать сердце.