С замками возился Даппо. Перейдя на другую сторону дороги, я негромко постучал по железу, и предводитель самураев бесстрашно выглянул из-за калитки.

– Простите меня за намерение побеспокоить вашего хозяина, Сэнсэй, – молитвенно сложив руки на груди, защебетал я. – Был бы весьма польщен вашей любезностью, если бы вы допустили меня проститься с ним. Филипп Лаврентьевич много меня облагодетельствовал. Неприлично без прощальной речи отпустить его в последний путь.

– Заходи, Тихон, – по привычке осмотревшись, Даппо впустил меня в сад и проводил к черному ходу через яблоневую аллею.

Бесцветная пленка на стеклах дворца отливала перламутром в свете садовых фонарей. Сын вампира предусмотрительно оберегал себя от южного солнца.

По узкой винтовой лестнице в темном пролете мы поднялись на второй этаж, вышли за железную дверь, замаскированную осенним этюдом, и оказались в спальне Филиппа.

– Тихон пришел проститься с вами, господин, – коротким жестом Даппо остановил меня. – Могу я оставить вас наедине?

Он подошел к широкому хозяйскому ложу, где под спудом мягких одеял покоилось тщедушное тело. На прикроватной тумбе стоял хрустальный бокал с кровью бройлерного цыпленка.

– Иди, – прохрипел Филипп, приподняв костлявую руку.

На его сморщенном лице застыла гримаса презрения, оставив потрескавшиеся губы некрасиво растянутыми, а впалые глаза – сощуренными.

Даппо вышел через парадную дверь. Я приблизился к изголовью.

– Зачем ты пришел, Бродячий Пес? – выправив лицо, насмешливо проскрипел Филипп. – Не проститься же со мной захотел. Так чего тебе надо? Испугался, что Джаник не будет снабжать тебя провизией?

– Я не боюсь Дырявого, – спокойно ответил я. – Меня привел к тебе клятвенный долг. Я поклялся твоему отцу заботиться о его потомках. В завещательной интриге намерен отстаивать интересы твоего законного наследника. Уверен, у тебя есть сын. Иначе быть не может.

– Может, – Филипп усмехнулся. Из мрака иссохшего рта выскользнули длинные желтые клыки – его последние собственные зубы. – У меня дочь. Я вижу, ты удивлен. Не ожидал сюрприза? Так вспомни, что Шенигла про нее говорила. Моя дочурка устроит здесь трам-тарарам, кромешный ад.

Вот уж не предполагал, что пророчество Шениглы сбудется так скоро. Для меня это было равносильно ожиданию конца света – когда его обещают каждый год твоей вечной жизни, ты перестаешь верить ученым людям и потому рискуешь прозевать его настоящее приближение.

Я вспомнил последний разговор Шениглы и Лаврентия накануне его смерти. Зашелестела в памяти скрипучая речь Адской Птицы.

– Дарована ей будет великая колдовская сила, – говорила пернатая ведьма о наследнице Лаврентия. – Дарована будет и особая власть над упырями. Она завершит твой начаток. На месте сем положит сердцевину упыриного царства… Та женщина зовется Кромешною Тьмою. Непобедимой и бессмертной. Она повергнет зачарованную землю во мрак. Всех людей, всех тварей, за коих трясется моя сестрица, погубят ее слуги. Наступит время нашего торжества.

Я понимал, что придется убить исчадие зла, когда поклялся Бажене защищать волшебный край. Ад на полюбившейся прекрасной земле был мне не нужен.

История повторялась витком спирали. Я вновь стал частью борьбы за выживание в вампирском мирке: кто-то собирается убить меня, а кого-то собираюсь убить я, как в старые недобрые времена.

– Во всем виновата Маринка. Хитрая стерва… – Филипп выразился бы жестче, если бы его не смущал мой культурный тон. – Зоотехничка из деревни. Мы с ней встретились на отдыхе в Крыму. Я притворялся женатым, носил золотое кольцо. Я ей сказал четко и ясно: “Никаких детей”. А она мне: “Что ты, какие дети?” Наврала про бесплодие. Если бы знал, что одинокая дуреха мечтает родить от городского интеллигента, я бы… – он прокашлялся и растянул сизые губы в улыбке. – Ее, видишь ли, не устраивали местные пьянчуги. Она боялась их генов… Ха – ха. Вот и получила хрен пойми чего вместо ребенка. Как родила, прислала телеграмму. Денег, мол, у тебя не прошу, но знай, что в деревне Питюкино Ленинградской области растет твоя дочка Лиза… Так двадцать лет подряд Маринка мне письма шлет. Я никогда на них не отвечал. Самое интересное письмо она прислала в июне позапрошлого года – сообщила, что дочка поступила в юридический институт. Разогналась, что я оплачу дорогостоящую учебу. Я ей в первый раз написал ответ: “Шиш тебе без масла, дура”.

– Это нехорошо, Филипп, – я покачал головой. – Не мне тебя учить, но подумай сам: за всю жизнь ты не совершил ни одного богоугодного дела. Скоро твоя душа покинет земную обитель. Страшный Суд нельзя подкупить. Ты предстанешь перед Господом не с иностранной валютой в карманах, а с горой смертных грехов на закорках. Одумайся, пока не пробил час. Твоя дочь живет в нищете. Оставь наследство ей, а не Джанику Саркисову. У него денег не то, что куры не клюют – гуси давно обклевались.

– Ей нельзя сюда приезжать. Всякое может случиться, – Филипп многозначительно посмотрел на стакан с кровью. – Я хочу, чтобы она была человеком.

– Лучше ли будет, если там ее найдут вампиры? Или если там в ней проснется жажда крови? В нашем сообществе принято обучать новичков. Мы не выпускаем их в опасный мир, пока не подготовим к тяготам вампирского бытия. Переделай наследство, Филипп. Я буду присматривать за твоей дочерью, помогать ей, и сохраню тайну ее происхождения.

– Не уверен, что тебе можно доверять, Тихон.

– Ты прожил больше ста лет. Иное доказательство излишне, – с притворным коварством усмехнулся я.

– Даппо! Даппо! – громко прохрипел Филипп.

Сэнсэй вбежал, держа наготове обнаженный меч.

– Тащи нотариуса! Живо! Я меняю завещание!.. А его, – Филипп указал на меня трясущейся левой рукой, – выведи вон.

Прибытие в город наследницы Филиппа перечеркнуло планы самураев. Напрасно Даппо, Сатибо и Юми паковали чемоданы и приобретали авиабилеты. Несладко пришлось и тем заводским работникам, которые не планировали уезжать.

Новая властительница разбила вековые устои, ввела странные порядки и перевернула карьерную лестницу. Опытное старое поколение, за исключением Даппо, посвящавшего ее в тонкости ведения бизнеса, оказалось в опале, а неумелая молодежь – в фаворе. Четверых самураев Лиза повысила в должности и определила в личные телохранители. Счастливые лоты достались пронырливым Яматори, а также их скромным лисьим друзьям – парню Мираи Миядзаки и девушке Ичи Камири.

Я держался на порядочной дистанции от них, проводил тщательную разведку. Понимал, чтобы убить наследницу зла, нужно близко подобраться к ней, когда рядом не будет охраны. Хитрые самураи круглосуточно оберегали ее. Работники завода тем временем величали ее исчадием ада, стервой, ведьмой и шлюхой. Как тут было не поверить в пророчество Адской Птицы!

Такая волокита продолжалась до одной промозглой хмурой ночи. Изрядно проголодавшись, я пришел за едой на мясокомбинат и встретился в проходной с печальным исполнительным директором.

– Сочувствую, Тихон, – поежился сгорбленный Даппо. – Придется тебе идти в лес. Хозяйка запретила тебя кормить.

– Меня самого съедят в лесу, – в расстройстве я уронил сумки с пустыми “бадейками”. – Помилуйте, Сэнсэй. Поговорите с хозяйкой. Намекните ей, что я полезен.

– Говорил я с ней! И намекал. Она меня обматерила. На том разговор и закончился. Что за напасть на мою бедную седину?! – Даппо обхватил голову руками. – Хозяин был строг, а хозяйка и подавно сущий дьявол в юбке. Не видать мне Тибета до конца дней. А ты шел бы в лес, Тихон. Не то хозяйка чего хуже для тебя выдумает. Она приказала везде понаставить видеокамеры. Сегодня я заключил договор с подрядной организацией на установку ста пятидесяти видеоточек на территории мясокомбината. Сумасшедшее количество, – он побродил глазами под низким потолком. – Уходи, Тихон. Вот мой добрый совет.

– Благодарствую, Сэнсэй, – обиженно процедил я, кланяясь.