Он парил надо мной, внимательно наблюдая.

Загадать прямо сейчас желание? А почему нет? Чего ждать? Хотя… разве не стоит сначала как следует все обдумать?

– Давай, – велел джинн, – попроси меня о чем-нибудь. Ты же не боишься? Ты ведь не какая-то слабоумная малявка, которая не способна измыслить ни одного самого крошечного, жалкого желания?

Окажись на месте Мермера какой-нибудь соседский мальчишка или сирота из переулка, у него бы сейчас ныла челюсть, а у меня – кулак. Но надавать тумаков джинну, вероятно, не лучший способ завязать дружбу.

Погладив подбородок, я медленно обошла Мермера кругом, притворяясь, что придумываю желание, а на самом деле разглядывала добычу. На нем был жилет из переливающейся рыбьей чешуи и вышитая юбка, застегнутая на манер килта на талии. Поверх нее, как пояс, повязан желтый шелковый кушак. В мочке уха болтался толстый серебряный обруч, а на шее – я не совсем разглядела, но почти готова поклясться, – висел огромный акулий зуб на кожаном шнурке.

– Не можешь ничего придумать, правда? – ухмыльнулся Мермер, сложив мощные руки на груди. – У тебя не хватит духу мной командовать!

За полными бирюзовыми губами джинна скрывались заостренные, похожие на акульи, зубы.

– Откуда мне знать, что дело того стоит? – вопросила я. – Как я пойму, что ты правда исполняешь желания?

Он оскалил острые клыки, прищелкнул пальцами, и в тот же миг рядом возник поджарый тигр, длиной едва ли не в половину переулка. Тигр изготовился к прыжку. Мермер впился взглядом в мое лицо и нахмурился. Снова щелкнул пальцами, и тигр исчез. Теперь вместо него извивалась кобра – змеиная голова с раздувшимся капюшоном завораживающе двигалась вперед и назад.

Вот это да!

Поняв, что я совершенно не боюсь, Мермер разозлился. Его глаза метали злые искры. Щелчок! И кобра превратилась в гигантского вепря с вздыбившейся щетиной на загривке и горящим красным взором.

Мне еще не доводилось оказываться так близко с кровожадным монстром, не считая сестрицы Эвангелины, пока та не выпила чаю на завтрак.

– Гениально! – воскликнула я. – А медведя наколдовать можешь?

Зеленое лицо Мермера побагровело от ярости.

– Скудоумная девчонка! Сильные мужи трепещут при виде моего зверинца!

– А осьминог у тебя есть?

Но тут миссис Грубойл снова хлопнула ставнями и высунула нос в окно. У меня замерло сердце. Если хоть кто-то из школы мисс Саламанки увидит моего зеленого исполина, непременно пожелает его присвоить! А он – мой! Я весь день напролет рылась в мусоре, нашла джинна и теперь не позволю ему ускользнуть.

Но миссис Грубойл не имела привычки рассматривать улицу. Над землей парил полуголый лысый великан с зеленой кожей, кухарка краем глаза заметила его, но достойным интереса не сочла. Взрослые все такие: не допустят и мысли о чем-то невозможном.

Грубойл повела носом и нахмурилась:

– Ну и вонищу вы подняли, мисс Мэйв! Кому сказано – убирайте все эти жестянки и отправляйтесь мыться. – Она снова хлопнула ставнями.

Мермер, павлин эдакий, кажется, оскорбился, что его не заметили.

– Полезай-ка лучше в банку, – сообщила я ему. – После еще побеседуем.

– А вот и не полезу, – простер джинн огромные руки, опоясанные кольцами темных синих и зеленых татуировок. – Я не желаю больше с тобой разговаривать.

Я поднырнула под него, схватила жестянку и принялась крутить ключ в обратную сторону, разматывая крышку. Если вскрыть обычные консервы, запечатать их уже не получится, но я рискнула попробовать – вдруг эта банка отличается?

И оказалась права. Банка стала закрываться, втягивая Мермера внутрь.

– Прекрати! – Джинн раздулся еще больше и навис надо мной, впиваясь мне в глаза зелеными рыбьими очами. Он сжал кулаки, и мускулы его угрожающе налились. – Предупреждаю, птенчик, опасайся моего гнева! Тысячи жизней не хватит заставить Мермера забыть об…

Но тут струя дыма утянула джинна в жестянку, как морской канат на катушке тянет якорь. Зеленое туловище опять обернулось желтым чадом, его всосало в банку, крышка захлопнулась, ключ вернулся на место, и консервы стали как новенькие.

Я сунула банку в карман и побежала в школу.

– А ну-ка отвернитесь, барышни. Замарашка-Мэйв идет за водой и черствой коркой! – высоко задрав нос, провозгласила я, точно копируя Терезу Трезелтон.

То-то бы вытаращилась Тереза, узнай она, что я прячу в кармане.

Ужин закончился. Девочки собрались в гостиной на третьем этаже, в общем холле, где располагались спальни седьмого класса. Примостившись возле раковины на кухне, я съела свою порцию: картофель без масла и едва теплое куриное крылышко, в напоминание о моем унизительном опальном положении. Из столовой доносился запах цыплят с пюре – с пылу с жару, – подливки и горячего яблочного пирога.

Ну и плевать. Еда меня не волновала: голова моя была занята удивительным открытием. Джинн! Здесь, в Лондоне, в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году. Вот тебе и на… Мир стоял на пороге двадцатого века, а я нашла джинна. Прямо как в сказках «Тысячи и одной ночи». Сколько раз я читала позолоченный томик Полли и завидовала Аладдину!

Вымыв за собой посуду, я поднялась по лестнице. В гостиной я наткнулась на Терезу, сидевшую в окружении своей свиты.

Отец Терезы управлял крупной судоходной компанией, что ставило его по уровню богатства на одну доску с лордами и гарантировало дочери мистера Трезелтона положение самой противной и одновременно самой желанной ученицы в любой школе-пансионе в Британии, за исключением тех, куда посылали дочерей настоящих лордов.

Синяк Терезы из черно-лилового превратился в просто лиловый с желтоватой каймой. Она напоминала анютины глазки с обоев в кабинете мисс Саламанки.

– Мэйв Меррит, – промурлыкала Тереза и приторно улыбнулась. – Бедняжка, два дня напролет копаешься в мусоре. А все потому, что тебя так и не научили манерам, подобающим юной леди.

Фаворитки последовали ее примеру.

– Так любезно с твоей стороны, что ты меня жалеешь, дорогуша, – хмыкнула я. – А ведь это тебя следует пожалеть, мисс Фингал.

Тереза вскочила со стула.

– Немедленно возьми свои слова обратно!

– И не подумаю.

Ее руки сжались в кулаки.

– Ты должна мне синяк! – воскликнула Тереза, и в ответ я выставила подбородок, чтобы ей было сподручнее меня ударить.

– Ну давай. Я постою смирно.

Я знала: она никогда не осмелится.

Тереза кипела от злости, ее нижняя губа блестела от слюны. Девчонка посмотрела на свой кулак, будто уже ободрала его о мою челюсть, а потом разжала руку.

– Все равно ты омерзительна, – заявила она. – Только взгляни на себя. Чумазая, как трубочист.

– Еще омерзительнее, – подхватила Онория Брисбен, главная прихлебательница Терезы, задиристая девица с узким личиком, напоминающим мордочку ласки. – Трубочисты не воняют помоями.

– Ты нюхала трубочиста, Онория? – притворно удивилась я. – Хорошенькая же у тебя компания! Доброй ночи, леди. Я собираюсь принять ванну и лечь в постель. Не сотрите языки об сплетни.

Покинув гостиную, я отправилась к себе в спальню. Знаю, я держалась нахальнее, чем следовало, так и напрашиваясь на возмездие – вероятно, мне отомстят, пока я принимаю ванну, – но мысль о всемогущем джинне у меня в кармане придавала смелости. Пусть Тереза, Онория и остальные украдут все мои чулки и нижние юбки – подумаешь! Мой джинн наколдует мне одежду, достойную самой королевы, а еще лучше – мужской костюм для экспедиции в джунгли. О! Великолепная идея – надеть брюки. Какой скандал! Впрочем, потом я как следует все обдумала и пришла к выводу: если Мермер может исполнить лишь три моих желания, не стоит тратить одно из них на какие-то тряпки.

Посему, на случай, если Тереза и Онория вынашивают недобрые замыслы, я набила саквояж своими пожитками и взяла в ванную, где можно было запереться изнутри на время мытья.

Ванна сотворила чудо. Я уже чувствовала себя куда лучше, когда приволокла саквояж, жестянку с сардинами и все остальное обратно в спальню и приготовилась нырнуть в постель. На мне была свежая ночная сорочка, а кожу стянуло от мыла – прекрасное ощущение чистоты, которое означало, что я избавилась даже от мельчайших пылинок, оставшихся после разбора мусорных куч.