Хоть как-то и неприлично было, но ведь обсуждали. Даже мы, младые гимназисты! И многое другое! Наверное, даже и завидно было! В том числе и мне! И хоть за такие разговоры нас ловили и ругали наши учителя, всё равно интересно было. Что делать, запретный плод слишком сладок, а ещё и сильно недоступен из-за нашего имущественного положения.

А теперь тут и мне нежданно пришлось иметь дела и с самыми настоящими балеринами и их преподавателем, и тоже знаменитым танцором. Точно будет что рассказать в гимназии! А так, конечно, я слишком мал для этих девушек, совсем не богат и оттого не сильно интересен. И потом, если не разбогатею, тоже никого не заинтересую. Но связываться с балеринами я и потом уж точно не буду. И с всякими артистками тоже. Не для меня они. Разве что как-нибудь какие-то совместные творческие дела иметь придётся. И, вообще, мне до Великих князей и прочей «блестящей» аристократической молодёжи было далеко, оттого всякие Матильды Кшесинские вряд ли бы на меня посмотрели. Хотя, именно с ней я по жизни, возможно, ещё могу и столкнуться. Кто его там пути господни знает? Уж о ней я точно знал, что существует. Даже недалеко находится!

В общем, меня не отстранили. Не знаю, было связано с этим случаем или нет, но через пару дней на следующей репетиции у меня случился и самый настоящий неприятный случай. К моему счастью и удивлению, Христиан Петрович на этот раз не появился. Девушки уже поглядывали на меня с небольшим интересом, а вот Анна, конечно, из-за отца, явна дулась. Но это меня нисколько не волновало. Остались две наставницы, но они в мои указания по танцу почти не вмешивались. Зато все девушки были уже одеты в совсем короткие и лёгкие тюники. Хотя, получилось что-то среднее между прежним и предложенным мною размером. Всё шло спокойно, но вдруг в зал, где мы занимались, заявился какой-то плотный важный господин, хотя, не совсем старый. И он спокойно расположился на диване для отдыха девушек и с каким-то презрительным видом стал наблюдать за нами. Но присутствие чужих в мои планы нисколько не входило. Я всё-таки сторонился всех посторонних и, кроме старших товарищей и приданных к себе учеников консерватории, с другими старался не общаться. Из-за нежданных знаний приходилось держаться сильно настороже. Вдруг проболтаюсь или чем-то иным себя ненароком выдам? Ведь чужим разные отклонения больше будут бросаться в глаза. А мне неприятности на ровном месте нисколько не нужны.

Жаль, что и тётя Арина отсутствовала. Она репетировала свои песни вместе с приданными ей учениками.

Сначала важный господин сидел спокойно. Хотя, он ещё что-то чиркал в тетрадке. Ладно, это меня устраивало. Лишь бы не мешал! Но после нескольких, и как-то презрительных замечаний насчёт нашего танца я не стерпел и тут же обратился к чужаку:

— Сударь, Вы нам мешаете. Потом, не дело находиться чужим в учебном зале. Пожалуйста, я прошу Вас удалиться!

Тут и этот важный господин побагровел! И он, похоже, тут же решил поставить на место мальца, решившего как бы и выгнать его:

— Что ты, малец, себе позволяешь! Как посчитаю нужным, так и поступлю! Слишком мал ещё, чтобы делать замечания старшим!

Нашла коса на камень! Тут ещё и балерины все устремили в мою сторону свои насмешливые и прекрасные взгляды!

Вжик! Как-то неосознанно схваченные ножницы, лежавшие на столе неподалёку от меня, резко воткнулись в дверцу мебельного шкафа рядом с диваном и там и остались. Неплохо вошли! Сам не ожидал! Обозлился! И я уже готов был сделать следующий замах, и тоже зажатыми в руке ножницами. И этих острых рабочих орудий и много чего другого на столе хватало. Всё-таки девушкам постоянно требовалось приводить в порядок свою одежду, в том числе и пуанты. Что делать, хоть и искусство, но работа у них такая. И самим приходиться за собой следить.

— Я не малец, сударь, а князь Борис Куракин! И Вас сюда не приглашал! Прошу немедленно покинуть этот учебный зал! Иначе Вам придётся держать ответ за нанесённое оскорбление!

Оторопевший и сильно испуганный господин резко поднял своё тело с дивана и выметнулся из зала. Он попытался что-то сказать, но из его рта только и вылетело что-то нечленораздельное. И до меня дошло, что у меня, похоже, могут бывать и нежданные нервные срывы. Наверняка последствия болезни? Потом, я ведь постоянно упражнялся, не только выполняя приёмы из самообороны без оружия, но и кидался самыми разными предметами. И учеников в гимназии немало обучали даже военному делу!

Чуть позже в зал влетели взволнованная тётя Арина и Анна Николаевна. Пришлось нам прерваться. Пока тётя пыталась меня успокоить, немного растерянные наставницы балерин и так всё рассказали Анне Николаевне. Немного позже явился и Фёдор Осипович. Общими усилиями дамы и до него довели случившееся.

Тут, конечно, я и сам повинился и с сильно поникшим видом сообщил, что не смог сдержаться из-за оскорблений незнакомого господина. Конечно, мне объяснили, что это был Скальковский Константин Аполлонович, завзятый поклонник балета, важный сотрудник Горного Комитета и как бы даже и журналист, сотрудник, вроде, «Нового времени», «Петербургской газеты» и «Петербургского листка». Оказалось, что этот шустрый и компанейский мужчина постоянно ошивался около балерин и каким-то образом разузнал и о наших репетициях. Хотя, тут никакой тайны не было, и никто её не собирался разводить. Меня, конечно, пожурили за несдержанность, но пообещали, что далее чужие мешать точно не будут.

Жаль, конечно, но этот журналист точно постарается написать много грязного обо мне. Хотя, без скандалов и грязи никак не обойтись. С другой стороны, что напишут, тоже ничего страшного. Лишь бы хоть что-то написали. Это больше привлечёт к нам внимания. А потом время всё расставит по своим местам.

Да, сильно не хотелось, но всё-таки я, получается, нарушил правила. Наверняка это мне аукнется и в гимназии. Даже и большее случилось. Ближе к концу репетиции явились два неторопливых чина из полиции Адмиралтейской части. Они составили опросные листы и забрали ножницы. Сия вещица так и торчала из дверцы шкафа, и никто к ней не притронулся.

— Молодой человек, а как вы их бросали? Может, покажете? Знаете, весьма любопытно-с и интересно.

Ну, раз главный чин хочет, я и показал, и один за другим бросил несколько ножниц. Не в шкаф, конечно, а просто в учебную доску. И я знал, как кидать, чтобы ничего не получилось. И ножницы ни разу так в неё и не воткнулись. Просто ударялись и падали на пол. Вот пусть и думают, что случайно получилось. Моё огорчение, судя по лицу, было как бы и велико. С другой стороны, понятно, что явно не хотел показывать всех своих умений. Но попробуй это доказать. Хотя, очевидцев инцидента хватало. Правда, на ножницах, раз я был в перчатках, моих отпечатков пальцев не осталось.

Ещё я постарался сделать заявление, что наглый поклонник балета явился нежданно и, вообще, без приглашения. Что он не стеснялся в выражениях и сильно оскорбил меня и присутствующих в учебном зале дам. Ещё и высказал предположение, что злой гость явно хотел сорвать репетицию и испортить танец, а потом и весь концерт. Может, так и было? Ведь и связи разные имел!

Конечно, задерживать меня чины полиции не стали. Жаль было сильно переживавшую тётю Арину, но печальное событие уже случилось. И я, хоть и принял смиренный вид, но о случившемся нисколько не пожалел. Моя честь тоже немало значит!

Разрешив продолжить репетицию и пожелав нам успехов, чины полиции удалились. На этом инцидент завершился, и меня оставили в покое. Правда, дальше уже и ученики консерватории, и молодые балерины слушались меня сильнее, чем ранее.

После скандального визита непрошеного гостя, и на самом деле, мне больше уже никто не мешал. Конечно, присматривали, но я и сам сильно осторожничал. И, вообще, мы с присланными балеринами так-то неплохо сработались. И наставницы у них оказались хорошими учителями и меня прекрасно понимали. И, ничего, танец у нас почти сразу же получился, как в моей памяти. Небольшой оркестр и музыку выдал самую настоящую! Конечно, огрехи имелись, и дальше балеринам и ученикам консерватории только и требовалось довести всё до нужного уровня.