— Я считаю, обучение на дому ей больше подходит. Прости, Бон А, что так прямо говорю об этом, но я наблюдала за тобой перед отъездом, и ты была немного… асоциальна. Ну, я имею в виду, ни с кем не общалась, была какой-то зажатой, да и оценки твои ухудшились, — подала голос сестричка, спокойно попивая чай. Она определенно порадуется, если я не вернусь в школу.

— Да, я тоже замечала за тобой нечто подобное. Только мне думалось, что это пройдёт со временем, но, видимо, нет. Может, идея Мин Джи не так уж и плоха? — сказала мама.

А я не хочу, чтобы эта девица радовалась.

— Нет, со мной всё в полном порядке. Никаких проблем, и с завтрашнего дня я снова пойду в школу. Всё, что сейчас говорила моя любимая сестра, лишь её предположения и догадки. Мне хочется снова учиться.

***

Что я там вчера говорила? Учиться мне хочется? Ага, как же, стоило только увидеть школу вживую, как сразу озноб пробрал. Судя по тому, что я видела в телефоне и на руке Бон А, тут не просто шутили, а действительно издевались над ней.

Мне на плечо упала чья-то ладонь:

— Чего дрожишь, испугалась? Молчать надо было. — Это оказалась моя милая сестрёнка — Весёлой тебе школьной жизни!

Мин Джи подбежала к какой-то компании и ушла с ними прочь.

У неё сегодня, видимо, день сарказма. Что же между ними произошло? На обычные сестринские ссоры не очень-то похоже. Не складывается. Чего-то здесь не хватает. Я вошла на территорию школы. Ещё не знаю, какие здесь ученики, но здание очень красивое, прямо как в сахарных дорамах.

— Вау! Ли Бон А в школу вернулась! Рад встрече, подружка! Не скучала без меня?

Ко мне подошли два парня, и один из них, громко поприветствовав, положил руку мне на талию.

— Ты кто?

— Хэй, не придуривайся. Неужели не помнишь?

Ох, да простит хозяйка этого тела мою душу грешную, но такая ситуация мне на руку. Потому что если ты не знаешь обстановки, то лучше начинать с самого начала.

— Послушай, если опять будешь по-дружески меня лапать своими грязными ручонками или подкатывать ко мне, то…

— Вы что тут делаете? Хватит к девушке приставать. Привет, Бон А. — В разговор вмешался какой-то парень. Высокий, не красавец и не урод, обычный. Но его манера речи… завораживает.

— Хён, мы не делаем ничего сверхъестественного, просто решили поздороваться со старой знакомой.

— Ну, раз вы уже поздоровались, то идите на уроки, а то опоздаете. Пристававшие ко мне парни поклонились незнакомцу и ушли.

— Бон А, всё хорошо? Они нормальные парни, правда, немного…

— …глупые, — заканчиваю я за своего спасителя.

— Хе-хе, да. Ну, я пошёл, занятия действительно скоро начнутся. Если снова будут лезть — зови. Пока!

Он подмигнул мне и ушёл. Это что, была попытка пофлиртовать со мной? Если так, то она явно провалилась. Но что-то в нём цепляет.

Я зашла в учительскую.

— Мы подробно поговорили обо всём с твоими родителями. Учебный год уже начался, и тебе, наверное, будет трудно влиться в новый коллектив и догнать их в учёбе, ноты девочка умная, и я надеюсь, что ты быстро приспособишься, — сказал мне учитель.

Киваю в знак согласия. Учитель явно преувеличивает. Мои знания заканчиваются на уровне средней школы.

— Тогда пойдём в класс.

Появиться тут не успела, а уже устала. Ну, сама напросилась. Хотела снова учиться — пожалуйста! Мы подошли к классу.

— Все по местам! — крикнул учитель.

Либо я слишком невезучая, либо это судьба. В другом конце класса, положив ногу на ногу, сидел мой старый знакомый по имени Су Мин Хён.

Даже после всего, что со мной произошло, я всё равно помню и буду помнить старый район, в котором выросла. И ежедневные скандалы…

— Я зачем тебя послал?! Где выпивка, спрашиваю?! — заплетающимся языком прокричал отец и схватил меня за ворот старой футболки.

— Сказали, что больше не дадут в долг! Пусти меня! — кричу ему в ответ, но мои слова его явно не успокоили. Отец попытался меня ударить, но я укусила его за руку и вырвалась.

— Только сунься, прибью! — кричал он вдогонку мне.

И так каждый раз: напивается, грозится прибить, а протрезвев, кается, обещает, что прекратит, и снова срывается. Ладно, в любом случае нужно чем-то себя занять, потому что до вечера он вряд ли придёт в себя.

Я свернула в какой-то переулок и услышала чьи-то вопли.

Через несколько минут подхожу к большому каменному забору, за которым стоит небольшое старое строение. Думаю, это чей-то дом. Звуки явно доносятся отсюда.

— Ненавижу тебя! Весь в него пошёл! Да тебя никогда ни на какую достойную работу не возьмут! Я залезла на коробки и заглянула через забор. Вопившая женщина била ремнём ребёнка. Мальчик лежал на земле, свернувшись комочком.

— Мама, пожалуйста, не надо! Я не уйду, не уйду! — рыдал мальчик.

Наконец, женщина выдохлась и, перестав бить ребёнка, швырнула в него ремень со словами:

«Хорошенько подумай над своим поведением». Затем она ушла.

Я оглянулась по сторонам, перелезла через забор и подбежала к мальчишке.

— Хэй, ты как? — трясу его за плечо, и он поднимает голову.

— Т-ты что тут д-делаешь? — испуганно выпучил он глаза. — Иди отсюда, пока мама не увидела! Т-тебя т-тоже побьют!

Он все ещё плакал и заикался.

— Нет, не побьют. Вставай, пошли отсюда. — Я аккуратно подняла его, и мы побежали к калитке.

Отбежав подальше от дома мальчика, мы запыхались и сели на ступеньки лестницы.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Су Мин Хён, — тяжело ворочая языком, произнёс мальчик и посмотрел на меня. — А тебя?

— Я Ким Ту Хонг. Будем знакомы. — Мы пожали друг другу руки. — И за что тебя так побили?

— Мама сказала, что я слишком похож на папу, — сказал мальчишка, вытерев кровь со свежих ран на ногах. Когда его мать напоследок кинула в него ремень, бляшка прилетела ему в лицо, и отпечаток орла красовался у него на опухшей щеке, к которой он прикладывал ручку.

Возможно, именно жизнь в бедном районе с психически неуравновешенной матерью привела к тому, что мальчик выглядел слабее своих сверстников. Он казался меньше, чем был на самом деле, потому что всё время носил огромную, уже потрёпанную временем футболку с надписью

«California», висящую на нём мешком. Эту футболку, как сказал сам мальчишка, ему несколько лет назад прислал его папа из-за границы, он очень ценил её, так как это был единственный подарок от отца, которого он давно не видел, потому практически никогда не расставался с подаренной вещью.

У мальчика было худое лицо, разноцветные от синяков коленки, карие глаза и вечно растрёпанные волосы.

После нашей встречи он всё время за мной ходит, словно хвостик. Я понимала, что только со мной он может чувствовать себя в безопасности, но эта его привязанность время от времени очень раздражала.

— Не ходи за мной!

Он отвёл глаза, но я уже поняла, что он опять пропустил мои слова мимо ушей. На нём опять куча ссадин.

— Погоди, что это за синяки у тебя? Снова мать била?! Почему не даёшь отпор?

— Э… это сделала не мама, не мама меня побила.

— Тогда кто это сделал? Что же это такое, ещё старые синяки сойти не успели, как новых уже наставили! Дай посмотрю! — Я начала осматривать его. — Ну вот почему с тобой происходит такое каждый день, а? Так, кто тебя бил, живо рассказывай.

Мин Хён отрицательно замотал головой.

— Что, уже не больно? Опять просто всё стерпишь, да? — На мои слова Мин Хён ещё сильнее замотал головой. — Если нет, то зачем тогда терпишь? Чем больше терпишь, тем сильнее будут бить.

— Н-но меня же в-всё равно не послушает никто…

— Так сделай так, чтобы послушали. Не хотят слушать — побей их. Вот так, видишь? Это просто! — Я вскочила на ноги и замахала кулаками, как боксёр. Мой маленький друг заулыбался. — Только слабаки сидят и ноют! — Я упёрла руки вбока и скорчила серьёзную гримасу.