— Не плачьте, девушки, — подняв чумазую крестьянку и усадив ту на соседнюю скамью, проговорил Людвиг, жестами рук прося собравшихся подняться.

— С сего дня я, Людвиг, заставлю магов и алхимиков нашего графства, а также всех приезжих жить, следуя нашим с вами законным правилам. Правилам, написанным теми, кто был призван в этот мир заботиться о простом народе. Отныне и до скончания веков на церковь возлагаются обязательства по контролированию демонической силы магов, колдунов, алхимиков, шаманов и ведьм. Любое обучение магии в моих землях без разрешения церкви считается язычничеством, а отступившиеся от наших правил еретиками. Не будет для тёмного колдуна в нашем графстве спокойного уголка, не найдётся избушки или даже кроличьей норы, где зло смогло бы копить свои силы в надежде нанести новый удар по доброму люду нашего города. Для каждого еретика, осмелившегося пойти против меня и самих богов, наказание одно — смерть. Более никто не придёт в ваш дом, угрожая магией, никто не осквернит ваши поля чёрными проклятиями. Магия и церковь станут единым целым, что нерушимым щитом защитит весь простой народ!

Тишина повисла в таверне. Открыв рты, крестьяне, мастера и лорды глядели на первого человека, что так смело выступил против силы, с которой доселе никто не мог так обращаться. Заблуждаясь в своих решениях, кто-то думал, что данный указ будет действовать по всему Кардаграну, кто-то предполагал, что целительская магия станет бесплатной, ну а кто-то, как и положено сельским дуракам, и вовсе предпочитал не думать, радостно скандируя имя:

«Людвиг!»

Начавшаяся в графстве Мидчела монополизация магии сильно ударила по практиковавшим колдовство отшельникам, коих местные за медяки сдавали новоиспечённой страже Людвига. Церковь вместе с признанным магом Мэдэсом и мастером-алхимиком Барелем быстро взяли в оборот весь магический потенциал региона, ставя мирных кудесников перед одним простым выбором: подчиниться или умереть.

Не ожидавшие подобного, миролюбивые и спокойные маги, кто за деньги, кто из-за животного страха, все без исключений склонились перед церковью, заключив с первосвященниками рабские контракты, прозванные местными «очищающим обрядом».

Боялся ли Людвиг, что после обретения огромной силы церковники свергнут его? Нет, не боялся, так как на каждого из «святых» тоже был нанесён рабский контракт, по которому те служили и подчинялись непосредственно и только ему самому.

Людвиг покорил церковь, дав ей взамен неограниченную власть над самой огромной, непостижимой и неизученной силой этого мира. И именно жадность к власти поставила честолюбивых святош пред ним на колени. А маги же, оказавшиеся в самом проигрышном положении, были вынуждены за бесплатно поделиться с церковью, а вместе с ней и жадным до знаний Людвигом всеми своими секретами, позволив владыке ещё дальше продвинуться в своих тёмных исследованиях, связанных с покорением человеческой души.

После убийства Сабрана на смену ему приходит один из лучших кандидатов на роль защитника земель Людвига и всего королевства — рыжебородый герцог Вильгельм Эльд. К моменту его прибытия на границу огромное число в ужасе бегущих от войны крестьян и верных покойному Клавдию лордов со всем своим имуществом успело обосноваться в дальнем и дешёвом Безымянном или в ещё более далёком и очень дорогом Каине.

Понимая, что их земли со дня на день могут стать полем боя, аристократы в спешке вывозили всё добро, разбирали свои резиденции, покупали маленькие наделы возле Безымянного. Осознавая, что без земель и крестьян долго на шее Людвига просидеть не могут, с подачки всё того же хозяина Безымянного приезжая знать в спешке начинает открывать по городу харчевни, мастерские, публичные дома, конюшни, покупать и перепродавать еду и товары на торговых точках, занимать нишу ростовщичества, дабы в будущем хоть как-то обеспечить себя и своих детей деньгами. Около месяца на границе два королевства, гремя оружием, пытаются найти крайнего в произошедшем с Сабраном инциденте. В конце концов все сходятся на том, что никто и ничего никому не должен.

Белый мир установился ещё до начала войны — лучший сценарий для королевства Ёркгрэс и не самый лучший для Людвига, желавшего, сидя в тылу, подзаработать на торговле оружием. Трусливый Альфонсо в очередной раз спутал ему все карты, показал себя недальновидным правителем, коему с обросшей жирком сталью и числом армиии не составило бы никакого труда разбить небогатый Ёркгрэс, у коего даже конницы как боевой единицы не было.

Все соседние королевства, зная подробности из уст своих приглашённых гостей, открестились от коалиции с Ёркгрэсом. Все, включая лордов Кардаграна, требовали отомстить семейству Дюрей тем же образом, коим их маг уничтожил семью Сабран. Но добрый и снисходительный Альфонсо, уставший от войн, не собирался учинять очередную кровавую расправу.Поговаривали, что даже король Ёркгрэса в открытую насмехался над глупостью Кардаграна, прознав, что герцог Эльд вместе со своей армией и вправду покидает границу.

Мир не устраивал торговца смертью. Людвигу требовалась война, в его городе каждый день перерабатывалось огромное количество руды, производилось неимоверное число оружия, которое требовалось куда-то девать.

Город рос, горожан становилось всё больше, деревни, подконтрольные Людвигу, начинали заплывать жиром. Понимая, что умный народ ему не нужен, Мидчел сознательно препятствует развитию системы образования, открытию школ для приближённых черни классов. Учёба — привилегия знати, разница между сословиями единственное, что держит аристократию вроде него на порядок выше крестьян. Пусть крестьяне радуются сытой жизни и учатся у себя дома, ибо иной расклад местная знать могла и не принять. Людвигу требовалось на деле подтвердить принадлежность к высшему сословию.

Далее был конфликт с церковью, где парочка первосвященников пожелала занять нишу просветителей. Монахи хотели основать ученические собрания при одном из строящихся вокруг Безымянного монастырей. Но Людвиг и тут, естественно, делать это строго-настрого запретил, а затем при помощи своей личной молодой гвардии, а также рабской печати напомнил церкви, кто стоит над ними и чего делать нельзя, буквально заставив святош восхвалять его имя на каждой из последующих проповедей.

Дав время своим личным пешкам, заклеймённым проклятиями, натворить бед в соседних королевствах, Людвиг плотно занялся «пиар-кампанией» в церковных кругах. Щедро отсыпая серебра подчинявшимся первосвященникам-монахам, он подкупал их, заставляя в своих приходских проповедях дольше восхвалять его, нежели какого-то бога.

Глашатая Людвига на рынках и производственных кварталах во всю глотку зачитывали для люда успехи графа, отчёты о новых строительствах храмов, харчевен, постоялых дворов и минимальной обязательной плате, полагавшейся вольнонаёмному работнику за день. Именно рост последней суммы вызывал у народа самый большой интерес и обязывал слушать речи «говорунов» до самого конца, заставляя надеяться на то, что завтра они получат за свой труд на четвертину больше.

Также для разбавления досуга только пьющих, молящихся и работающих крестьян с плеча Людвига в Безымянном появилась первая уличная театральная труппа, что, как и прочие подчинявшиеся графу организации, восхваляла его достижения, преуменьшая значимость всех других кардагранских персонажей, стоявших по чину ниже графа Людвига Мидчела.

Два месяца прошло перед тем, как из пары соседних королевств в Безымянный один за другим прибыла парочка ушлых торгашей, требовавших аудиенции графа. Труды диверсантов, разжигавших ненависть к соседям монахов, а также нескольких «неуловимых» бандитов из личной свиты Бареля наконец-то принесли плоды. Представляя интересы своих государств, торговцы ради безопасного усиления просили о поставках оружия по отличавшейся от Каина цене. И, безусловно, сделав вид, что не знает цен в столице, Людвиг, строя из себя простодушного продавца, выигрывая на опте, позволил торгашам себя немного обдурить.