— Бля, Фарфий, я думал, ты мне хоть советом поможешь.

— Вам-то, может, и помогу, но вот казначею уже точно никто не поможет. — Вновь истерический пьяный хохот, и тот, припав к траве, постепенно умолкая, засыпает. Мда...

Луна, войдя в зенит, со временем стала опускаться. Остаток сельской браги, осевший в моей кружке, никак не хотел лезть в горло, а под ногами, забив на любое людское, на всю улицу храпел Мэдэс.

— Мой лорд, — донёсся голос где-то из дверей, после чег, я, отвлёкшись от своих размышлений, взглянул на раненого бойца с подвязанной рукой.

— Оруженосец Ролан Бэгский, если мне память не изменяет. Извини, приятель, ты обознался, кажется, твой лорд сейчас где-то в доме старосты, а может, и ещё где. — Вспоминая, как любитель аристократок выходил под ручку с одной из спасённых им сегодня пышнозадых дам, отозвался я.

— Нет, я всё правильно сказал, — подойдя чуть ближе и припав на колено, произнёс мужчина, чем неслабо так ошарашил меня.

— Людвиг Бесфамильный, я Ролан, сын Ватра Бэгского и оруженосец покойного Олана Виларда, с дозволения господина Мидчела Первого Тутлюса отрёкся от служения мертвецу и прошу о праве избрать вас своим новым господином. Клянусь верой и правдой служить, в пекле и бесконечном мраке защищать вас. Грудью, спиной или головой прокладывать для вас путь в безоблачное будущее. С сего дня и до моего последнего.

— С сего и до последнего! — внезапно вскрикнул за моей спиной Мидчел, вторя которому, мерзко просмеялась местная грудастая шаболда, вывалившая всем на обозрение своё обвисшее коровье вымя.

Оглядев принца, его новоизбранную, моего первого вассала и валявшегося под ногами мага, невольно иронично усмехнулся. Эти малолетки, возомнивие себя невесть кем и прожигающие жизнь во благо удовольствий, даже не понимали, с кем сейчас разговаривают, кому показывают свои пристрастия и слабости. Пьянство, похоть, безоговорочная вера и, конечно же, деньги. В этом мире были все любимые мною инструменты, при помощи которых я мог управлять тем, чем только пожелаю.

Мидчел, ты недавно встретил меня, едва увидел, на что я способен, и тотчас назвал равным себе. Что заставило тебя совершить эту роковую ошибку? Что позволяет тебе чувствовать себя так уверенно? Магия твоего защитника, собственные силы или горсть пьяных бойцов за спиной? Что именно из этого ты считаешь своим главным сокровищем? И что я должен отнять первым перед тем, как перешагну через твой бездыханный труп, вернув положенные мне высоты.

Мальчишка — хороший парень… Хотелось бы мне сказать, но нет. Мидчел такой же негодяй, как я, с рождения привыкший к смерти, власти, деньгам, женщинам, всеобщему обожанию и вниманию, и именно поэтому я должен сломать его. Выбить все опоры, на которые тот так отчаянно опирается, а после, выдернув из-под ног табурет, называемый у них троном, возвыситься и над ним.

Взглянув на свою первую цель, поднял чашу с остатками браги я, а затем, сплюнув и выкинув из головы все ненужные сейчас мысли, через силу выпил.

— Лорд Мидчел, я соглашусь на должность старосты, но только при следующих условиях… — предчувствуя грандиозную деревенскую стройку, дабы все слуги слышали, чётко и уверенно произнёс я.

Утро для молодого лорда и его стражи выдалось тяжёлым. Вчерашние наши с ним вечерние посиделки обошлись Мидчелу крайне дорого. Напоив и взяв парня в оборот, на куске белого рукава, вырванного из рубахи мага, мы под присмотром Блюмонда и Фарфия договорились чуть ли не о полной сельской автократии, в обмен на процент от всего деревенского дохода. Окружающие нас леса, проходящая неподалёку речушка, немногочисленные поля и всё, что только можно было достать из-под земли, попадало в мои руки. Хочешь — строй, хочешь — ломай, требование только одно: по истечению сезона плати оброк и десятую часть от всего заработанного.

Щедро? Как по мне, до безумия щедро, особенно если взять в расчёт то, что изначально, ещё умудрявшийся стоять на ногах, Мидчел хотел ни много ни мало: пятьдесят процентов от всех монет. Но простой алкоголь и мои мудрёные речи сделали своё, и в конце концов процентную ставку я смог понизить. Сукин сын оказался крепким, и прежде, чем он поддался моим уговорам, я трижды был вынужден бегать рыгать, дабы не опьянеть первым и не сдаться раньше него. Но это стоило всех приложенных усилий.

Трое здоровых воинов, раненый Бэгский, а также Блюмонд, слабейший из магов, остаются для защиты и выполнения моих поручений. Бойцы по-прежнему на финансовом обеспечении со стороны Мидчела, что стало ещё одним существенным денежным послаблением. Но, к сожалению, нашлось у нас и несколько минусов.

Молодой лорд опасается, что выжившие налётчики могут сколотить банду вновь, вернуться и начать мстить местным, поэтому, бросив тут служивых, меня и мага в довесок, он рассчитывал хоть на время обезопасить свой надел, а также в ближайший месяц нанять егерей и отправить тех прошерстить местные леса.

Оставив мне на «карманные расходы» моё же месячное жалование в размере пяти серебряных и десяти цельных медных, что ровнялось сумме, чуть превышавшей половину одного королевского золотого, тот просит и меня уделить немного внимания защите, на что я, естественно, отвечаю согласием, ведь судьбу прошлого старосты повторять мне не хотелось.

Немного послонявшись по деревне, окатив себя студёной водой из колодца и чуть придя в чувства, Мидчел получает на плечи новую порцию негатива, вылившегося на того со стороны не желавшего оставаться в глуши мага. Блюмонд в красках пересказал о всём том пьяном бреде, что нёс вчера лорд, отчего покрасневший от стыда Тутлюс был вынужден извиняться перед магами, но решения своего всё равно менять не стал. Вызвав меня на тет-а-тет, тот скрылся с глаз мага и, похмелившись, похвалил меня. Смеясь с моей «подкованности» в ведении переговоров, Мидчел пообещал, что, если я выживу, он через полгодика свозит меня в Каин к своим любимым зверолюдкам. Также в связи с возможной грядущей военной кампанией, он просит меня о полной эксплуатации Блюмонда, чья праведность у того «в горле застряла».

— Пусть поможет вам подготовить новые поля, удобрить землю и собрать урожай побольше, — требует Мидчел.

На это я коротко отвечаю:

— Сделаем.

Секс, алкоголь, золото — это всё, что волновало Тутлюса. За весь наш разговор он ни разу не спросил о том, что я планирую делать с крепостными или как буду управляться. Жизни этих рабов для него стоили ровно столько, сколько за них могли предложить торговцы, и за такой взгляд на жизнь, а вместе с ней и на окружающих я его искренне благодарил. Ведь, избавляясь именно от таких вот «папкиных правителей» и «мамкиных наследников», я всегда чувствовал за душой некое облегчение. Попутно оправдывая свои действия тем, что без подобных людей обществу будет только лучше.

— А, вот ещё… Забыл отдать, — когда отряд конников уже взобрался на свои сёдла, произнёс принц, запустив обе руки в дорожную сумку. — Это тебе.

Из мешка показалась большая квадратная книга в толстенном коричневом кожаном переплёте, поверх которой красовались пять трудно читаемых букв.

Взяв ту в руки, пальцами провёл по выдавленным буквам.

— И-с-р-а… Что это?

— Искра — так называется твоя деревня, староста, ёп твою мать… — усмехнулся лорд. — Книга эта для записей. Прошлый староста долгое время клянчил её у меня, да сука дорого стоила… И когда я наконец-то решился и купил, она оказалась тому уже не нужной. Если хочешь, можешь использовать по хозяйству ну или попросить Бареля начертать тебе пару заклинаний для обучения. В общем, делай с ней что хочешь, подарок это мой тебе. Если понадобится, можешь даже продать, хотя я бы не советовал.

— Спасибо, господин, — чуть приклонив голову, с почтением проговорил я, и тот, внезапно расширив глаза, вновь усмехнулся.

— Удачи, Людвиг, постарайся сохранить Искру для меня. — Махнув на прощание, пустил коня в галоп принц.