– Вот как? – слегка удивлённо воскликнул Асклепий. – Нет, на её любовные дела мне не было никакого дела, я больше восхищён её методами лечения.

– Понятно, – покачала головой Афина, – ты фанатик и ничего кроме интересующих тебя тем, не замечаешь.

– Что есть, – развёл руками бог-целитель, – а Гераклу я уже спасал один раз жизнь. Надеюсь, не придётся снова. Зевс мне не простит потери любимого сына.

В комнате ненадолго воцарилась тишина.

– Пожалуй, мне пора, – словно придя к какому-то окончательному решению, вдруг сказала Афина, после кинула взор на безоблачное небо за окном, и тихо добавила, – ты мне дал пищу для размышлений. Благодарю.

***

Афина внимательно смотрела на прозрачный шар, в котором мелькали тени, она выбирала вместилище, способное выдержать её божественную сущность и при этом не сильно пострадать.

– Вот эта? – тихо пробормотала она, и ткнула пальчиком в понравившийся "сосуд". – Молодая, сильная, но мысли ребёнка? Умственно отсталая хмм, почему бы и нет, отличный вариант. Эта смертная даже и не поймёт ничего. Идеально.

Откладывать путешествие на землю Афина не стала, выйдя из своего небесного дома, подошла к краю и, прикрыв веки, раскинула руки, чтобы тут же, легко оттолкнувшись от парапета, упасть вниз.

Вдохнув воздух, наполненный пылью и ещё чем-то неприятно пахнущим, Афина с трудом подняла тяжёлые веки. Богиня мудрости не любила вселяться в людские тела, всё её существо сопротивлялось этому издевательству, но иногда подобные трюки были просто необходимы, например, для получения нужной информации.

Её временное вместилище находилось в горизонтальном положении; помещении, где ей "посчастливилось" очнуться, было погружено в полумрак, кинув взгляд на узкое окошко под самым потолком, Афина поняла, что рассвет уже близок, а её время начало свой отсчёт, следовательно, стоило поторопиться.

С тихим стоном богиня села на низком топчане, отбрасывая в сторону знавший лучшие времена ветхий плед.

Женщины, делившие комнату с ущербной, продолжали сладко спать, что было только на руку "вселенке".

Подняться на ноги оказалось непросто, но возможно. В груди Афина чувствовала лёгкое сопротивление – душа, что обитала в этом теле с момента рождения, пыталась вытолкнуть нежеланную сущность вон. Но попытки были слабы и не причиняли ей особого беспокойства.

– Тшш, – тихо шикнула она, – потерпи, девочка, я не навсегда. А если всё сложится удачно, замолвлю за тебя словечко перед Асклепием.

Откинув полог, что прикрывал вход в комнату, где обитали женщины, Афина вышла в тёмный коридор – масляная лампа в углу давно погасла и ей пришлось двигаться чуть ли не на ощупь.

Человеческое тело налагало определённые ограничения на богов, если те использовали этот метод для изучения смертных вблизи. С каждым шагом ноги слушались всё лучше, зрение прояснялось и становилось чётче, из головы уходил туман, и Афина вздохнула свободнее.

Выйти из гинекейон оказалось просто – никакой охраны или непредвиденных препятствий не возникло, девушка-сосуд для могущественной вселенки, жила в бедной семье, в которой мог быть только один раб или же это семейство и вовсе обходилась без оных.

Оказавшись в маленьком внутреннем дворике, Афина почувствовала, что душа девушки притихла и контроль над новой оболочкой теперь полностью принадлежит ей; неспешна оглядевшись, приметила узкую всю в щелях дверь, ведшую на улицу. Дом, где принимала страждущих гиатрос Аглая Арис, находился в центре Спарты, дойти до него с самой окраины – потратить много времени, поэтому богиня побежала, благо улочки в столь ранний час были пусты. Пустив крохи своей силы, она придала небывалое ускорение своему новому временному телу.

Свернув за очередной поворот, за которым находилось поместье полемарха Ариса, Афина резко замерла, чуть шокированная увиденным: внушительная толпа, скопившаяся подле плотно запертых ворот, могла значить только одно – ей впервые за тысячелетия бессмертного существования, придётся ждать своей очереди, чтобы познакомиться с необходимым человеком.

Время подходило к четырём часам дня. Но я уже чувствовала, что устала. Благо на помощь ко мне пришёл гиатрос Иринеос.

Целитель уже купил себе небольшой домик в соседнем квартале. Пенелопа уверенно взяла бразды правления в свои руки, а Иринеос отправился ко мне.

– Аглая, – заговорил он, пока мы ждали следующего пациента, – нужно купить отдельное здание и открыть там лечебницу. Не дело работать и принимать больных в доме, где живёшь.

– Да, – вздохнула я, присаживаясь на стул, – так и сделаю в ближайшем будущем.

– А твои ученики молодцы, – вдруг похвалил старый целитель мои помощников, – допускают к нам только тех, кому сами помочь не в состоянии. Стараются лечить не магией, а травами, мелкими операциями, это хороший путь к познанию.

– Они старательные, – гордо согласилась я, – далеко пойдут. Леон и Онез уже близки ко второму доро.

– Хорошо, это очень хорошо, – покивал Иринеос. Тут в дверь постучали и внутрь заглянул Асэ.

– Госпожа гитарос Аглая, – обратился он ко мне, войдя в помещение, – там к вам женщина… просится именно к вам. Очень настойчива.

Переглянувшись с Иринеосом, уточнила:

– Что говорят мои помощники, у неё неизлечимая хворь?

– Они не знают, – растерянно развёл руками Асэ, – говорят, что в целом женщина вполне здорова.

– Хмм, – протянула я. – Ну пусть войдёт, – пожала плечами, – гляну.

Долго ждать пациентку не пришлось, через пару минут она уверенно вошла в смотровую и, оглядевшись, остановила взгляд пронзительно-серых глаз на мне.

– Вы гиатрос Аглая? – несколько обвиняюще спросила она, я даже почувствовала неловкость и лёгкую тень вины, вот только непонятно откуда такие ощущения взялись? – Ваша очередь просто верх издевательства!

– Добрый день, да, гиатрос Аглая это я, – спокойно ответила я, разглядывая гостью. – А очередь – моя каждодневная рутина, с этим ничего не поделать. Я служу людям, таков мой удел.

На мои слова женщина лишь плотнее сомкнула губы, превратив их в тонкую нить.

Рост молодой женщины около метра пятидесяти, выглядела она лет на восемнадцать, чистая кожа, некрасивые черты лица, выпирающие крупные кривые передние зубы, маленькие глубоко посаженные глаза, большой чуть сплющенный нос; преобладание верхней части туловища, широкие плечи, узкий таз, укороченные нижние конечности, конституция близка к мужской. Не самая приятная внешность, но я никогда не судила людей только по ней.

Но всё же, что-то в её облике было сильно не так. Обратила внимание и на то, как девушка двигалась – чуть рвано, словно она долго находилась без движения и теперь заново учится ходить и вообще управлять телом. Одета в старую заношенную тунику. На ногах никакой обуви.

– Понятно. Не будем тратить время впустую. Обследуйте меня.

О как! Обследуйте… и ведь сказано-то как уверенно. Слово, которое в ходу только среди моих помощников, употреблено уверенно, без запинки. Кто же она?

– Конечно, присаживайтесь, – улыбнулась я благожелательно, – мои услуги стоят недёшево, у вас есть, чем заплатить? – спросила я, следя как она с помощью Меди садится на кушетку.

– Конечно, – высокомерно фыркнула она. – И пусть мужчины покинут смотровую.

Всё страньше и страньше…

Явно из бедняков, имеет оболы, свободно командует, словно привыкла к этому и люди, что интересно спокойно подчиняются.

Медуза, прежде чем выйти, остановилась у двери и сделала мне руками какие-то странные пассы руками, тыча в потолок и потом в необычную пациентку.

– Вы будете меня осматривать? – напомнила о себе гостья и я перевела взгляд на её полное нетерпения лицо.

– Лягте, – попросила я её, а сама подошла к рукомойнику, чтобы помыть руки. – Какие у вас жалобы? – деловито поинтересовалась я, уже догадываясь кто явился ко мне на приём.