Вдруг мой настороженный слух отлавливает дерганье ручки в  двери. Мычу изо всех сил, изловчившись, кусаю насильника за запястье. На секунду мой рот освобождается и я опять ору:

- Акиим!

В дверь молотится чье-то плечо. Кто-то идет на таран. С пятого толчка дверь выстреливает из рамы на пол, и в комнату врывается мой муж. В его глазах летают шаровые молнии, желваки ходят на лице, рот плотно сжат. Вмиг подскакивает к одержимому брату, хватает его за шкирятник и оттаскивает от меня. Слышен звук рвущейся материи и рык Акима:

- Лапы отцепил от моей жены!

Эти два огромных волчары сейчас стоят друг напротив друга злые, как черти - вот-вот вопьются друг другу в глотки. Мне страшно, как никогда! Я боюсь, что они друг друга покалечат.

- Хватит! Стойте! – кричу я, но на меня никто не обращает внимания.

- Еще раз меня тронешь, - хрипит Матвей, – останешься без рук. Она меня выбрала. Ясно?

- Ты бы давно остался без рук, которыми лапал мою жену, если бы не родители, - рычит Аким. Встреваю между ними и прошу Матвея, умоляюще сложив руки:

- Пожалуйста, успокойся! Иди к детям, к жене! Они тебя любят и ждут. Я остаюсь с Акимом. Не с тобой.

Мой голос каким-то чудом проникает в его затуманенное алкоголем сознание. С десятой попытки всего лишь, но получилось! Недолго он тупо смотрит на меня, пытаясь переварить услышанное. Затем говорит, почти уже нормальным голосом:

- Это твое последнее слово? Учти. Передумать больше не сможешь. Если да - то да, если нет – то нет.

- Да, последнее.

Пошатываясь, выходит из комнаты. Бредет, кажется, в свою комнату. Надеюсь, что переоденется и примет ледяной душ! Чтобы хоть немного протрезветь.

Подхожу к Акиму, своему рыцарю. Обнимаю с облегчением, ведь этот кошмар только что закончился, благодаря ему. Его грудь вздымается, как после пробежки. Он быстро меня осматривает и недовольно морщится. Поправляет платье, приглаживает волосы, хватает с пола какую-то тряпку, сует в карман и говорит:

- С минуты на минуту к нам подтянутся остальные. Я что-нибудь придумаю про выбитую дверь, подыграй мне!

У детской вскоре и правда собирается настоящая толпа. Все в недоумении оглядывают  осиротевший, пустой проем, щепки на полу возле двери. Люди взахлеб расспрашивают, что случилось.

Придерживаемся той версии, что здесь заедал замок и я переструсила, подумала, что не смогу выйти. Запаниковала, позвала на помощь Акима. Он, услышав мои крики, испугался за меня и не придумал ничего лучше, чем вышибить дверь. Как оказалось, напрасно. Ремонт, разумеется, за наш счет.

Под Алениным строгим взглядом мне не по себе. Она, похоже, чует нашу ложь. Но догадывается ли об истинных событиях, здесь только что произошедших, понятия не имею!

Застолье закончено. Гости отправляются отдыхать. У нас впереди вечер СПА-процедур и сауна, а тем временем две незнакомые женщины в одинаковой униформе юрко снуют внизу: убирают еду и моют посуду.

Заходим с Акимом в нашу комнату. Вещи все еще стоят не распакованными, напоминая, что мы приехали сюда всего лишь пару-тройку часов назад. А ощущение такое, будто за это время промелькнула целая жизнь!

Уткнувшись к Акиму в плечо, прямиком попадаю в теплый замок его рук. Они согревают и утешают одновременно. Всхлипнув, спрашиваю его с упреком:

- Почему ты мне сразу не сказал про Матвея? Я так испугалась, когда он на меня набросился! Если бы я знала заранее, то ни за что не осталась бы с ним сегодня наедине!

- Я до последнего не был уверен в тебе. Допускал, что играешь некую роль. Когда я узнал, что ты мне изменила...

Перебиваю нетерпеливо:

- Как это случилось?

- Я уехал в командировку. Когда я тебе позвонил тем майским вечером, ты небрежно нажала кнопку отбоя. Промахнулась. Видимо, отвлеклась на кое-что другое. Я уже хотел отключиться, но услышал голос брата. Странно - ведь ты уверяла, что находишься дома одна. Что сейчас долистаешь ленту в инстаграмме и будешь спать. В общем, я слышал, что у вас с ним было.

Сижу ошарашенная. Я бы после такого убила, наверно. Или оставила бы в живых и мстила всю жизнь. Стряхнув с себя оцепенение, спрашиваю:

- Прости, я тебя перебила. Что ты хотел сказать?

- Когда я узнал о твоей измене, вернувшись из командировки, сходу сообщил, что с тобой развожусь. Ты заявила, что я сам во всем виноват. Нечего было тащить тебя в такую глухомань, где от скуки дохнут мухи. Да, с Матвеем ты хочешь быть из-за денег. Вдобавок, из него легко вить веревки, чтобы жить ярко, со вкусом. С ним ты намерена путешествовать, а потом осесть где-нибудь во Флориде или Калифорнии. Да, он животное, но безумно богатое и щедрое. Описала в красочных эпитетах его недостатки и специфику некоторых... пристрастий. Потом прозрачно намекнула, что желаешь после развода и очередного замужества оставаться моей любовницей.

Удивленно смотрю на Акима. Его слова просто в голове не укладываются! Конечно, я знала уже: Катя – так себе жена, но оказалась, что душонка у нее еще червивее, чем выглядела поначалу!

- Потом я сделал то, о чем до сих пор жалею. Я ответил тебе, что наш разговор записан на мой телефон и что после развода со мной ты должна оставить Матвея в покое ради его жены и детей. В ином случае я покажу ему эту запись. Мы оба понимали, что после услышанного он бы с тобой не остался. Ты разозлилась. Крикнула, если я сейчас же не сотру этот файл, ты покончишь с собой. Я был уверен, что это блеф, ответил: скатертью дорога! Ты выбежала за дверь. А через час мне позвонили из больницы. Сказали, что жена на полной скорости въехала в дерево.

Он утягивает меня из центра просторной комнаты на двухместную кровать. Не расплетая объятий, мы садимся на сиреневый плед. Точнее, Аким устраивается на кровати, а я сажусь на него, обвивая его своими бедрами и сцепив у него за спиной лодыжки.

- Я волновался за тебя. Чувствовал виноватым отчасти. Хотел дать тебе время прийти  в себя, привыкнуть к мысли о разводе, а потом развестись. Но ты начала меня удивлять. Каждый день. Иногда мне казалось, что тебя подменили на сестру-близняшку. Хотя тело было твое. Каждая родинка на нужном месте. Каждый изгиб совпадал. А твое поведение, реакция на меня, на мать, на Рекси – все изменилось! Ты больше не та Катя, которую я знал. Ты другая. Совсем, совсем другая. Нежная. Тепеливая. Добрая. Сострадающая. Отдающая себя другим.

Вдруг он проводит пальцем по шее. От уха к уху под подбородком, затем спускается к плечу. Очень нежно и не спеша. Мне приятно, вслед за его пальцем по коже бегут сладкие мурашки. Но как-то это неожиданно. Вопросительно заглядываю в его глаза.

- Видишь, даже твое тело реагирует по-другому. Прежняя Катя уже хохотала бы – это ее щекотная зона. А ты молчишь. Потому что ты не Катя. Кто ты, любовь моя?

Закусив губу, молчу. Кто я для него, правда? Мимолетное утешение, посланное в миг величайшего разочарования? Ветерок, случайно обласкавший сердце и упорхнувший вскоре в небытие? Или половинка его души, притянутая к нему злой, неведомой силой, чтоб подразнить ощущением цельности и вновь спровадить во тьму одиночества?

С языка уже почти срывается исповедь про мою прошлую жизнь в теле Карины. Но в последний момент ловлю подступившие слова, так и рвущиеся наружу, и заталкиваю их обратно в клетку. Запираю на замок. Тайна не только моя. Тело и вовсе чужое. Откровенничать не имею права. Нельзя.

Мое молчание тяготит нас обоих. Аким, сам того не замечая, хмурится. Разглаживаю подушечкой указательного пальца морщинку, залегшую между густых бровей – я так давно об этом мечтала! Стираю ее поцелуем, легким, как трепет ресниц. Но мой взгляд скользит чуть ниже и снова сталкивается с тем же неизменным вопросом в сетчатке его глаз: кто ты? Шепчу в ответ:

- Я просто девушка, которая тебя любит.

Это целое признание, самое первое и самое искреннее в моей жизни, но ему этого мало. Он отодвигается от меня лишь на сантиметр, а близость наша, всего секунду назад сцепившая наши сердца прочной, как стальной канат и нежной, как шелк воздушной нитью, куда-то исчезает. Он вдруг вытягивает из кармана штанов телефон и обещает: