– Так и есть. Здесь малышня отдыхала летом. Не только интернатские. По линии профсоюза еще путевки давали. А теперь все. Говорят, аварийно, проверок наслали.

– Может, по делу?

– А если и так? Помогли бы с ремонтом, что сразу сносить? Одна у детей была радость, и той не станет. Даже времени на устранение недостатков не дали уроды, – ругаюсь я.

– Уроды! – повторяет Танюшка. Понимая, что наделала, в ужасе захлопываю ладошкой рот. Марат смеется. Его грудной смех проникает в меня, ослабляет нерв… Ой, нельзя. Нельзя этому поддаваться.

– Ну что, вроде бы мне уже лучше. Спасибо за помощь, Марат. Нам пора. Та-а-ань…

Первый порыв, конечно, возразить. Сделать все от меня зависящее, чтобы задержаться рядом с ней подольше, но у меня куча дел. Афина и без того нарушила все мои планы. Как увидел ее впервые, так к чертям забыл обо всем. Усилием воли заставляю себя собраться в стройную композицию вместо абстрактной растекшейся у ее ног кучи. Афина. Надо же. Ну, какая… Трясу головой как дурак.

– Погоди, дай хоть провожу, – протягиваю руку. Она, неуверенно на меня косясь, все же вкладывает свои тонкие пальчики в мою лапищу. Идем через дорогу к интернату. Афина хромает и рвано дышит, превозмогая боль. Танюшка же без умолку трещит, словно за поводок, хватаясь за ее цветастую юбку.

– Ну, вот и пришли. Спасибо за помощь, Марат. Рада была знакомству.

– А почему была? – удивляюсь.

– Эм… Потому что мы скорей всего больше не встретимся? Ты же проездом. – Ведет округлым сахарным плечиком.

– У меня отпуск.

Ага. Фиг ты теперь от меня отделаешься. Да, я еще не знаю, что это за чувство, но то, что мне с ним теперь жить – факт. Оно под кожей уже. Внутри. Беспокоит, ворочается. Отдает в ушах оглушающим «моя»!

– Хочешь провести его здесь? – усмехается.

– Почему нет? Полагаю, чем больше народу, тем лучше?

В кармане вибрирует телефон. Наверняка меня давно уже потеряли. Делать нечего. Пока надо валить. Толкаю калитку. Раз – облом. И со второй попытки ничего не выходит. Афина оттесняет меня в сторонку и, резко опустив ручку, рывком открывает дверь.

– Вот так надо. Сильно и до упора.

Нет, я, конечно, понимаю, какой смысл Афина вкладывает в слова, но в голову бьет, словно она совсем о другом. Меня окатывает волной испепеляющей нестерпимой жажды.

– Ты когда освобождаешься? – сиплю я, раз уж мы перешли на ты. Афина вскидывает ресницы. На секунду ее задумчивый взгляд задерживается на моем лице. На губах мелькает улыбка.

– Ничего не выйдет. Даже не пытайся. – Отводит глаза.

– Почему? – задерживаю в руке ее ладонь.

– Просто. Извини, мне нужно идти.

Делать нечего. Отпускаю. Не держать же мне ее силой! Танюшка машет пухлой ладошкой. Машу ей в ответ. Калитка с лязгом захлопывается у меня перед носом. Телефон опять настойчиво звонит.

– Да… – отхожу. – Что там у вас случилось?

– Мы босса потеряли, Марат Маратыч. Где тебя носит?

Они потеряли, блин… Да я вообще, похоже, потерян. Оглядываюсь на злосчастный забор. В ушах звучат строчки из древней песни: «Выкраду вместе с забором»…

– Я на место заехал посмотреть, что да как. Сейчас заскочу в больницу к пострадавшим.

– Вот еще! Ты свою физиономию не свети. Учуют, что сам биг босс подъехал, повысят ставки. А тут и без тебя уже один алкаш орет, что ему непременно нужно лечение в Швейцарии.

– Подъеду – разберемся, – смеюсь. Внутри пузырятся эндорфины. Мне так офигенно, несмотря на ее «нет», что я готов оплатить лечение всей деревне.

– Ну, как скажешь. А потом какой у нас план?

– Потом я тут потусуюсь. С местными.

Миша в трубке закашливается.

– Лучше ты ничего не придумал? – возмущается.

– Нет. А у тебя есть какие-то другие идеи?

– Пока нет.

– А у меня нет лишнего времени. Стройку надо начинать. А как это сделать, если мы не знаем, кто стоит за пикетом?

– Но…

– Миш, я уже еду. Там и поговорим, – закрываю тему.

Больница в поселке – зрелище довольно унылое. Из четырех пострадавших, о которых мне стало известно, в ней остался всего один. Тот, которому лечение в Швейцарии подавай. Остальные отделались легким испугом. Ну, или нарочно наврали о травмах, чтобы раздуть скандал. Нахожу врача, получаю заверения в том, что у бедолаги есть все необходимое. И что его сотряс вполне по силам вылечить даже местным специалистам.

– На Петровиче все заживает, как на собаке. Вы не переживайте, – уверяет меня докторица.

– Тогда я денег ему оставлю.

– Зачем?

– На лечение.

– Лекарствами его уже обеспечили, а если оставите ему деньги, он их все подчистую пропьет.

Смотрю на Мишу, тот закатывает глаза, мол, а я тебе что говорил?

– Ладно. Тогда это вам. Возьмите на расходы. Пойдем, – оборачиваюсь к заму.

– Охрана не в восторге, что ты в самоволку отправился.

– Ничего. Переживут. Лучше подскажи, есть ли здесь какой-нибудь магазин поблизости?

– Тебе зачем?

– Жратвы купить. Я же в лагере остаюсь. Ты что, совсем меня не слушаешь? – открываю багажник. Помимо всего прочего здесь у меня имеется несколько комплектов одежды, спальник и тонкий походный матрас. Иногда я могу вот так в один момент сорваться и куда-то поехать… Иногда с друзьями, но чаще – один.

– Ты?! В лагере? Да зачем, господи?!

– Хочу прощупать ситуацию изнутри.

– Так я поручу кому-нибудь другому прощупать. Ну, не тебе ж этой херней страдать?!

– Я как раз хотел отдохнуть пару дней, Мих. А там хорошо. Озеро, ивы, природа. Вот же черт! – прячусь в тень.

– Это еще что за нимфы? – глядит вслед проходящим вверх по улице девчонкам мой зам.

– «Блогерши недоделанные. Экоактивистки долбаные»… – цитирую я иронично.

– Вот эти? – тычет пальцем. – А! Так вот с чего у тебя такое желание остаться, – смеется. – А я-то думал. Что, зацепили девочки? Хороши-и-ие. Только посмотри.

Я и смотрю, да. Но не на них. Потому что в сравнении с Афиной все другие женщины меркнут. Там такая порода чувствуется, что просто ух! Эти на ее фоне – дворняжки.

– Поеду, познакомлюсь. Узнаю, че да как. Вдруг кто-нибудь проболтается?

– Не нравится мне эта авантюра, – нудит Миша.

– Да все нормально будет, – отмахиваюсь. – Ну, хочешь, оставь со мной пару ребят. Только чтобы они не отсвечивали. Оставь мне хоть немного приватности.

Миха задумчиво кивает. Я запрыгиваю в машину. Плавно трогаюсь. И через несколько десятков метров так же плавно притормаживаю, поравнявшись с девицами.

– Привет. Куда направляетесь, красивые?

– В магазин, – кокетливо хлопает ресничками одна.

– О, а мы тебя знаем! Ты с Афиной был, – подключается к разговору другая.

Был. Да… И буду.

– Все так. Хотите, подвезу?

Девчонки радостно кивают. Быстренько набиваются в тачку. Все ж в машине кондиционер, а на улице асфальт от жары плавится.

– Надеюсь, нам по пути!

– Я тоже в магазин, да. Надо бы пополнить запасы еды. У вас как в лагере с этим? Есть дежурный по кухне? Или каждый сам за себя?

– Есть-есть. Заведует всем интернатская повариха, а мы на подхвате.

– Не знаю, как вам, а мне этот режим боком выходит, – бурчит одна из девчонок. Другая щиплет ее.

– Вот этим боком? Ага. Ты жирная, Ритка.

– На себя посмотри, коза!

Та самая коза придирчиво себя осматривает. Девчонок пятеро. И все они одеты похожим образом. Уж не знаю, водится ли в их гардеробе изначально целая одежда, но сейчас они сплошь в каком-то модном мало что прикрывающем рванье. Наверное, подразумевается, что оно должно выглядеть сексуально, но меня такая откровенная демонстрация прелестей совершенно не вдохновляет. Другое дело Афина в своей юбке до пят.

– А вы как, девчонки, надолго сюда? – закидываю удочку, не позволяя мыслям о ней отвлечь меня от работы.

– Я еще на пару деньков.

– Я до конца недели…