– А ты? Тебя тоже Афина позвала? Вы с ней вместе? Или как? – хлопает ресничками блондинка и, кокетничая напропалую, ведет длинным ноготком по моей руке.

– Ты дурочка, что ли?! Не знаешь, с кем она? – шикает брюнетка.

– Да они ж расстались давно!

Сжав челюсти, внимательно прислушиваюсь к разговору.

– Ага. Как же, – фыркает рыженькая.

– Я своими ушами слышала, как она говорила, что между ними давно все кончено!

– Вряд ли это ему, – девица поднимает глаза к небу.

– Почему ты так решила?

– Потому что после такого велик риск скончаться самой. Он же на ней повернут!

Та-а-ак, это ж они про Афину, так? Получается, у нее кто-то есть? Или был. Она поэтому сказала, что у нас ничего не выйдет? Сбавляю скорость, поймав себя на том, что не очень-то хорошо контролирую ситуацию. Перед глазами мелькают точки, складывающиеся в слова «моя», «моё». Ни хрена себе, как меня пробрало! И это учитывая, что между нами еще даже толком ничего не было.

– Ой, а мы магазин проехали… – спохватывается одна из девчонок. Я притормаживаю, разворачиваюсь осторожно, но пыльная взвесь все равно поднимается над пустынной дорогой.

– А как тебя зовут, красавчик?

– Марат.

– Я – Леся, это Милана, Сашка, Рита и Вета.

– Значит, вы приехали по просьбе Афины? – пытаюсь осторожно прояснить ситуацию. Паркуюсь на небольшом пятачке у магазина.

– Угу. Она в этом интернате росла, ну и вот… Хочет защитить.

– А нам несложно, – подхватывает другая девчонка. – Ритка, ты куда это?

– За винишком, – усмехается Вета, глядя в спину приятельнице. – Куда ж еще?

– Афина строго-настрого запретила бухать в лагере!

– Вот пусть и не бухает. А я от скуки скоро помру.

– Допросишься ты! Вышвырнут тебя.

– Невелика потеря. Много мне радости в этой глуши куковать.

– Так какого черта приехала? Сидела бы дома.

Рита на последнее замечание никак не реагирует. Только выставляет перед собой фак. Я морщусь. Вот вроде и живу я в этой культуре с рождения, а все равно она мне как будто чужда. Разве женщина может вести себя так?

Беру тележку. Иду между неказистых витрин. Даже вспомнить не могу, когда я вот так лично сам что-нибудь покупал. Придирчиво изучаю этикетки. Срок годности и состав. Из всего этого я могу приготовить разве что мясо. Кладу в тележку несколько лотков с курятиной. Девки покупают что-то свое, не упуская возможности при случае состроить мне глазки.

– А ты ж нам составишь компанию?

– Посмотрим.

– Вечером веселей. Жара не такая, можно искупаться, потанцевать.

Бурчу что-то невнятное. Расплачиваюсь за покупки. Забиваем багажник. Всю дорогу до лагеря девчонки напропалую со мной флиртуют. Я вяло отмахиваюсь. От стоянки до полевой кухни идти прилично. Делать нечего. Вызываюсь помочь девчонкам донести сумки.

– Марат, а ты вечером свободен?

– Как сказать, – ухожу от ответа.

– А пойдем купаться? Голышом. Я так ненавижу все эти купальники. Но сама из-за местных боюсь. Мало ли что у них на уме.

Девки хихикают. Закатывают глаза. Намек весьма и весьма непрозрачный.

– А то, что здесь детей тьма, тебя не смущает, Никитина? – доносится глубокий, отзывающийся лаской в животе голос.

– Ой, Афин, а мы тебя не заметили.

– Я так и поняла, – усмехается та. Нечитаемый взгляд соскальзывает на мою руку, за которую прочно вцепилась девчонка. Оуч… Я машинально стряхиваю чужую загребущую лапку. Бутылки в пакете звякают. Афина недобро сощуривается.

– Надеюсь, это лимонад.

– А если нет? – выступает вперед Рита.

– А если нет, то тот, кто это приобрел, забирает свое барахло и валит отсюда на все четыре стороны.

– Это благодарность за то, что мы пришли тебе на помощь?! – рычит девица, наступая. – Да если бы не мы, здесь бы все с землею сравняли!

– Вы помогли не мне. А детям. И не за просто так, – цедит Афина. – Вы с ней заодно? – оборачивается к остальным девочкам.

– Нет. Мы говорили, что алкоголь покупать не надо. Но кто нас послушал?

Взгляд Афины скользит дальше мимо меня. Будто я – вообще пустое место.

– Я только помог донести, – замечаю тихо, и улыбка помимо воли касается моих губ. Афина в ярости – это что-то. У меня слабеют коленки. У меня кружится голова. У меня такой стояк, что сдохнуть просто. – Не могу разрешить женщине таскать тяжести, даже контрабанду.

– Блин, ты такой классный! – стонут девицы. Афина громко фыркает.

– Не злись, – подхожу к ней, опускаюсь на корточки. – Это тебе.

Афина недоверчиво заглядывает в пакет.

– Курица? – удивленно хлопает глазами.

– Угу. Разве я не добытчик? – улыбаюсь. Ну, пожалуйста, пожалуйста, давай уже, выдыхай. Не нужны мне эти малолетки и даром. Ты же умная девочка…

– Э-э-э… Еще какой. Спасибо, что она, по крайней мере, по частям и без перьев. Теперь, видимо, предполагается, что я должна ее приготовить?

– Готовка – женское дело, – пожимаю плечами.

– Т-ш-ш!

– Что?

– Ты здесь со своим махровым сексизмом потише. Девчонки-то у меня в основном феминистических взглядов. Рассоришься, никто больше не позовет купаться.

– Ревнуешь? – касаюсь ее подбородка пальцами. Фиксирую взгляд своим.

– П-ф-ф-ф. Было бы к кому.

– Ты права. Не к кому совершенно. Я исключительно твой.

Афина потрясенно моргает. Несколько раз открывает и закрывает рот, да так и не находится с ответом. Касаюсь ее губ своими, девчонки, которым хватило ума отойти, улюлюкают.

– Ты что делаешь? – накрывает губы пальчиками.

– Целую. Нельзя?

– Не слишком ли поздно ты спрашиваешь? – хмурит соболиные брови.

– Тебе не понравилось?

– Хм…

– Не распробовала? – улыбаюсь и наклоняюсь снова, но наталкиваюсь на блок.

– Перестань, – твердо. – Я не заинтересована в интрижке.

– Я тоже, – усмехаюсь, целую ее в лоб и, подхватив злосчастную курицу, иду к полевой кухне.

– Ну и чего ты крутишь носом, Алфеева? Ну, прелесть ведь, а не мужик! Культурный, обходительный. Настоящий джентльмен. А как на тебя смотрит! – вздыхает сидящая в тени деревьев Сергеевна.

– Вот-вот! И нам он тоже понравился, – улыбается самая добродушная и неиспорченная из понаехавших девчонок. Леся.

– Смотри, а то уведем, – добавляет Милана, смеясь. Хмурюсь, хотя, казалось бы, какое мне дело до пустой болтовни девчонок? У них вообще язык без костей, а я барышня ученая жизнью, степенная. Развести меня на эмоции не получится, как ни старайся.

– Да, пожалуйста, – отмахиваюсь.

– Но-но, ты тут мне с барского плеча мужиками не раскидывайся, – тычет Сергеевна в бок.

– Да не светит мне с ним ничего!

– Почему это?

И правда? Хороший вопрос.

– Во-первых, я его совсем не знаю, во-вторых… – «во-вторых» даже моя богатая фантазия сгенерировать не в силах. Говорю себе, что и первого вполне достаточно, а сама невольно кошусь на Марата, который раздобыл где-то решетку для барбекю и теперь чистит овощи.

– А я, пожалуй, пойду, развею скуку, – кошкой потягивается Рита. Ее куцый топик задирается, обнажая поджарый живот. Она явно пытается меня спровоцировать, но ничего у нее не выйдет.

– Делай что хочешь. Только пакет с выпивкой оставь, – вытягиваю перед собой руку и с намеком шевелю пальцами.

– Подумаешь, – оскаливается стервоза и вместо того, чтобы отдать пакет мне, бросает его под ноги. – Там такой мужик, что голова и без винчика кругом.

Я вцепляюсь пальцами в деревяный шезлонг. Эх… Закурить бы. Мужик и впрямь хорош, кто ж спорит? Он откликается во мне, а этого так давно не случалось, что я уже и забыла, как оно порою бывает. Вот, что значит – традиционное воспитание. От наших мужчин настолько деликатного обхождения и внимания к себе ни за что не дождешься, а тут – конец света просто. Чувствуешь себя королевой.

– Бедовая девка, – качает головой Сергеевна, глядя вслед удаляющейся Ритке. – Найдет ведь себе на задницу приключений! И что тогда?